Открыв Инстаграм Стиви, я показываю Линдси свою любимую фотографию на ее странице. Но я также стараюсь держать его подальше от сестры, чтобы она случайно не нажала лайк. Зная ее, она сделает это специально.
Эта фотография Стиви, стоящей на мосту с видом на реку, спиной к камере, красива и естественна, ее каштановые кудри развеваются на ветру. Ее лицо повернуто назад через плечо, демонстрируя веснушки и сине-зеленые глаза. Девушка одета в свой типичный наряд — мешковатые джинсы, кроссовки и безразмерную фланелевую рубашку, хотя она развевается на ее теле. Стиви выглядит очень… красивой.
Блядь. Что, блядь, со мной не так?
— Черт, — распахивает глаза Линдси. — Она совсем не похожа на твой обычный типаж. А еще она выглядит слишком круто для тебя.
— Может, и так.
— Она горячая, это точно, и посмотри на эту задницу, — сестра наклоняется ближе, изучая фото на моем телефоне.
— Шикарная. — В моем голосе звучит гордость, но я не знаю почему. Не то чтобы обладательница этой задницы была моей, хотя я вроде как хочу, чтобы так и было.
— Так что там у вас двоих? — Линдси расслабленно откидывается в кресле, поднося к губам бокал с красным вином.
— Ничего нет. Она работает на команду и…
Линдси выплескивает вино обратно в бокал.
— Она работает на команду? Пожалуйста, скажи мне, что это не какая-то твоя запретная причуда.
— Нет. На самом деле меня чертовски раздражает, что у нее могут быть неприятности из-за этого. В любом случае, она стюардесса на командном самолете.
— Она твоя стюардесса? — Линдси разражается недоверчивым смехом. — Черт, это хорошо.
Закатив глаза, я продолжаю.
— Это должно было быть одноразовым. Чтобы выкинуть это из головы.
Моя сестра кивает в знак понимания.
— Но мне нравится быть рядом с ней. Она выглядит самоуверенной, когда язвит, но на самом деле очень милая, и не думаю, что она понимает, насколько красива. Вся ее самоуверенность — это притворство.
— Засранец снаружи, милаха внутри. Похоже на кое-кого из моих знакомых.
— Я купил ей спортивные штаны на Рождество.
Это заставило мою сестру замереть.
— Что, черт возьми, с тобой не так?
Я пожимаю плечами.
— Это что-то вроде внутренней шутки. Я думал, что это очаровательно, но она не сказала ни слова, и я беспокоюсь, что напугал ее.
— Если бы девушка, с которой я спала один раз, купила мне треники на Рождество, я бы долго думала, прежде чем сделать это с ней во второй раз.
Ну, блин.
На телефон моей сестры приходит сообщение.
— Ты издеваешься надо мной? Неужели мои клиенты не понимают, что сегодня Рождество? — встав из-за стола, она направляется в третью комнату. — Я выставляю за это двойной счет.
Когда центральная часть моего пентхауса пуста, как это обычно бывает, я снова выглядываю в окно и возвращаюсь к своему телефону, но все еще ничего нет. Ничего от Стиви. Есть сообщение от Логан, которая просит меня зайти на десерт перед сном детей, что является прекрасным поводом убраться отсюда.
Прежде чем успеваю броситься к двери, отец возвращается в столовую после телефонного звонка.
— Кто это был?
Он смотрит на свой телефон, потом на меня.
— Просто друг.
Кивнув, я молчу, как обычно делаю рядом с отцом. Мне нечего сказать, кроме того, как зол на него за то, что бросил меня, когда я больше всего в нем нуждался, но, наверное, не стоит портить этим Рождество, поэтому я молчу. Как и последние двенадцать лет.
— Во сколько у тебя завтра самолет?
— В восемь утра.
— Могу нанять водителя.
— Я возьму такси.
Еще один кивок. Еще один момент неловкого молчания.
— Команда выглядит хорошо. Ты хорошо играешь.
— Ты действительно смотрел? — Черт. Этот вопрос был явно уколом в его адрес и прозвучал именно так, как я это имел в виду.
Отец слегка откидывает голову назад, как будто его ударили физически, а не просто словами.
— Конечно, я смотрел, Эван.
— Я подумал, ты уже давно перестал смотреть. Лет двенадцать назад.
Что, черт возьми, со мной происходит? Мне долгое время удавалось держать этот гнев в себе. Не знаю, почему не могу сдержать его сейчас.
— Точно так же, как перестал принимать участие в моей жизни двенадцать лет назад.
«Твою мать. Перестань. Говорить».
— Мне было не просто тогда…
— О, тебе было не просто? Тебе? Мне было шестнадцать, и моя мать бросила меня, а потом и ты тоже!
— Я никуда не уходил! — Его голос совпадает с моим.
— Возможно, ты все еще жил в доме в Индиане, но ты, черт возьми, бросил меня. Ты с головой ушел в работу.
— Конечно, я так и сделал, Эван. Нужно было больше зарабатывать. Вот почему она ушла от меня. Бросила нас.
— Ты перестал приходить на мои хоккейные матчи. Перестал быть моим отцом, и единственная причина, по которой тебе сейчас не наплевать, это то, что я в НХЛ и могу выиграть Кубок в этом году. Ты такой же золотоискатель, как и она, папа.
Даже я не верю в эти последние слова, вылетевшие из моего рта, но мне все равно. Я зол, и впервые за долгое время не знаю, как это контролировать.
— Кем, черт возьми, ты себя возомнил, говоря со мной в таком тоне? Я не для того воспитывал своего сына, чтобы он так разговаривал с людьми.
— Ты перестал воспитывать меня давным-давно.
— Эван… — В голосе отца звучит полное поражение, уголки его губ опущены вниз.
— Эв, какого черта? — Линдси стоит в дверном проеме между комнатой, в которой работала, и гостиной и смотрит на меня в полном шоке.
— Мне нужно идти, — встав со своего места, я просовываю руки в рукава пальто, прежде чем надеть шапочку. Я не могу смотреть на отца, сидящего за столом, потому что слишком много вины проносится через меня. И злости тоже.
— Сегодня Рождество. Куда ты идешь?
— К Мэддисонам, — выскочив в холл, я захлопываю за собой дверь и делаю глубокий вдох.
Черт. Этого не должно было случиться. Предполагалось, что меня это больше не должно волновать. Мне не нужно, чтобы отец любил меня. Я люблю себя, и этого достаточно.
Мое тело переполняет энергия, когда я спускаюсь на лифте в вестибюль, и когда холодный чикагский ветер обдувает меня, как только выхожу на улицу, это никак не успокаивает меня. Я все еще сердит.
Мне нужно успокоиться перед встречей с Эллой и Эм-Джеем, и я сажусь на ступеньку перед домом, все мое тело слегка дрожит, но не от холода, а от адреналина, бурлящего во мне.
Прошло уже много времени с тех пор, как я не мог нормально выразить свои чувства. Злость редко берет верх, но сегодня я не смог сдержаться. Не знаю, как отец не видит того, что сделал.
В глубине души я хочу, чтобы он извинился, и хочу, чтобы он был таким отцом, каким был, пока я рос. Я скучаю по тому человеку. Мне не хватает наших отношений, и мне неприятно признавать, что мне нужно, чтобы он любил меня так, как раньше.
Кислород вокруг меня, кажется, не хочет наполнять мои легкие, и я незаметно, насколько это возможно, пытаюсь сделать глубокий вдох, но ничего не получается.
Я думал, что люблю себя достаточно сильно, чтобы перестать заботиться о чьих-либо чувствах.
— Счастливого Рождества, — произносит мягкий голос.
Я поднимаю взгляд от своих скрещенных рук, Стиви стоит у подножия моих ступенек с протянутой бутылкой пива.
Мои легкие наполняются кислородом.
— Счастливого Рождества, — благодарная улыбка наконец-то скользит по моим губам. — Ты следишь за мной? — дразняще спрашиваю я.
— Выглядишь так, будто тебе это не помешает, — сунув пиво в мою руку, Стиви садится рядом со мной, подтянув колени к груди, чтобы сохранить тепло.
— Ты даже не представляешь, — чокаясь с ее бутылкой своей, я делаю большой глоток прохладной янтарной жидкости, прежде чем втянуть голову в плечи, чтобы успокоиться.
— Ты в порядке? — Стиви смотрит на меня, повернув голову, обеспокоенным и искренним взглядом своих сине-зеленые глаз.
Я на мгновение задерживаю на ней взгляд, понимая, что «сине-зеленый» не подходит в качестве прилагательного, чтобы описать ее глаза. Синий цвет больше похож на бирюзовый, такой, какой можно найти в самой яркой и чистой части океана. Зеленый цвет окаймляет внешнюю сторону, и он темный, как будто вы смотрите сквозь лес секвойи.
