— Ты бы просто разволновался, как сейчас, а я почувствовала бы себя неловко. — Джиллиан прижала руку к животу, пытаясь унять подкатывающую тошноту.
— Похоже, ты меня пригвоздила, — пробормотал он. Трейс хотел было сказать что-то еще, но вдруг с удивлением заметил, что Джиллиан побледнела еще сильнее. Он быстро подтащил ее к краю кровати и опустил ее голову между колен. — Дыши глубоко. Это сейчас пройдет. Давай, любимая, дыши глубоко.
И хотя головокружение быстро отступило, на ее глазах заблестели слезы.
— Просто оставь меня в покое, ладно? Просто уйди и оставь меня в покое.
Когда-то он был бы счастлив услышать от нее такое. Но теперь он просто гладил ее по спине, ласково бормоча утешительные слова, пока ее дыхание не успокоилось.
— Думаю, мы оба слишком долго искали легкие пути. — Трейс крепко обнял ее и устроился рядом на постели. Джиллиан удивилась, но не стала сопротивляться, и Трейс решил, что вполне заслужил это. — Ты должна знать, что я не думал, будто ты суперженщина. Я понимаю, что тебе приходится терпеть, и знаю, что даже такой сильной женщине, как ты, нужна поддержка. Позволь мне помочь.
Джиллиан крепко обняла его. И хотя слезы тихо струились из ее глаз, она почувствовала облегчение.
— Ты нужен мне.
Ее тело впитывало его тепло, и напряжение отступало.
— Я изо всех сил старалась не бояться и верить, что все закончится хорошо. Но потом начались эти сны… Они всех вас убивают. И я не могу их остановить.
— В следующий раз, когда тебе приснится кошмар, вспомни, что я рядом. Я не позволю этому случиться.
Она почти поверила в чудеса, когда он ласково провел рукой по ее волосам и нежно поцеловал в висок.
— Я тоже не хочу тебя терять. — Она склонила голову, надеясь увидеть в его глазах долгожданное признание.
— Я бывал в переделках и похуже. — Он коснулся губами ее лба, вдруг ощутив, как приятно дарить утешение. — Кроме того, моя пенсия существенно возрастет, когда все закончится.
Ее губы слегка скривились.
— Канарские острова.
— Да. — Странно, но больше он почему-то не мог представить пальмы и чистый океан. — Я не собираюсь разочаровывать тебя, Джиллиан.
Она коснулась его лица.
— Когда все закончится, если ты не сочтешь это вторжением, я приехала бы к тебе туда на несколько дней.
— Я бы не отказался от общения. От приятного общения.
Джиллиан снова примостила голову у него на плече. Внезапно стакан, стоявший на тумбочке, задрожал, и вода перелилась через край. Кровать под ними зашаталась.
— Что…
— Землетрясение. — Трейс крепче обнял ее. — Но не сильное. В Марокко часто бывают землетрясения.
— Закончилось? — Когда тряска прекратилась, Джиллиан с облегчением перевела дух. — Я могла бы предоставить тебе научную информацию о землетрясениях, о трещинах в земной коре и прочих проблемах. — Она свободно вздохнула, убедившись, что ее слова прозвучали спокойно. — Но я не могу похвастаться тем, что лично пережила хоть одно землетрясение.
— Это потрясающее зрелище.
— Которое я предпочла бы не видеть.
— Джиллиан…
— Да?
— Я о том… о том, что произошло раньше… Думаю, мне не надо было на тебя набрасываться.
— Я действовала не подумав. Так обычно и совершают ошибки.
— Не всегда. Но в любом случае я слишком остро отреагировал из-за какой-то ерунды.
— Твои песни вовсе не ерунда. — Ей нравилось, как он ласково гладил ее шею под волосами. Он так крепко прижимал ее к себе, когда разразилось землетрясение. У него была потребность защищать и оберегать. Интересно, сколько времени потребуется, прежде чем он это поймет. — Я знаю, тебе не понравилось, что я их читала, но я не хочу об этом жалеть. Они прекрасны.
— Они только… Правда?
Его вопрос тронул ее до глубины души, и Джиллиан снова взглянула ему в лицо. Как приятно было обнаружить, что он тоже способен сомневаться в себе, и, как обычному человеку, ему необходимы поддержка и одобрение.
— Время от времени я убеждалась, что ты по-настоящему тонкий и чувствительный человек. У тебя дар по-особому видеть и чувствовать этот мир. И такой человек мне очень нравится. А прочитав его стихи, я почувствовала, что этот человек стал мне еще ближе.
Он неловко пожал плечами.
— Ты снова пытаешься превратить меня в того, кем я на самом деле не являюсь.
— Вовсе нет. Просто я говорю о том, что в тебе много всего намешано. — Джиллиан нежно поцеловала его, и ласка эта предназначалась для того, кем он был, а не для того, кем хотел казаться.
Она пробуждала в нем сильное и глубокое душевное волнение. Трейс снова оттолкнул ее, хотя понимал, что они уже перешли последнюю границу.
— Я могу разочаровать тебя.
— Как, ведь я готова принять тебя таким, какой ты есть?
— Полагаю, нет смысла напоминать, что ты совершаешь ошибку?
— Нет, — ответила Джиллиан и прильнула к его губам.
Он никогда ее так не целовал, так мягко, спокойно, так будто впереди у них была долгая жизнь вдвоем. Страсть и любовное мастерство, возбуждавшие ее до безумия, отступили на задний план. Вместо этого он одаривал ее нежной любовью, о которой она всегда мечтала, но не ожидала получить. Знал ли он, насколько прекрасен этот дар и как отчаянно он ей необходим? По комнате разнесся ее вздох, ставший свидетельством ее признательности.
Он медленно раздел ее, наслаждаясь чувствами, которые наконец обрели свободу. Всепоглощающими, сильными чувствами, наполняющими его мощью и безмятежностью.
Он мог любить и быть любимым, он мог дарить и принимать любовь в дар, пробовать ее на вкус, наслаждаться ею, хранить любовь. В этот день он смог поверить, что она предназначена ему, и он будет заботиться о ней и беречь до самого конца.
Трейс привык почти не отделять будущее от настоящего. Он не позволял себе загадывать на месяцы вперед, не говоря уже о годах. И даже сейчас, обнимая ее горячее и желанное тело, он отказывался думать о завтрашнем дне. Сегодня бесконечно и принадлежит только им, и он будет помнить об этом.
Теперь его руки напоминали руки музыканта. Умелые, но очень чувствительные. Она не представляла, что этот мужчина способен заниматься любовью с такой строгой сдержанностью и одновременно невероятно возбуждать и сводить с ума. Теперь его тело было знакомо ей до мелочей, и, раздевая его, она знала, где едва коснуться, а где помедлить, лаская его. И как невероятно увлекательно было наблюдать, как своими прикосновениями она будоражит его, вызывая возбуждение, от которого напрягалась каждая клеточка его тела. Ее привело в восторг, что, даже сходя с ума от возбуждения, он мог проявлять осторожность.
