Осень, несмотря на очередную «битву за урожай», для меня выдалась спокойной. Машеров никуда не отправлял, поручив заниматься текучкой. Дачного и огородного бума в стране не случилось, но и колхозы уже пересматривали свою работу. Повышение закупочных цен стимулировало народ гораздо лучше пустых лозунгов и призывов.
Меня же волновала другая тема — Спитакское землетрясение. Мало того, что я не помнил дату, я за давностью лет позабыл, какие ещё населённые пункты пострадают.
— Ты уверен, что это было зимой? — вопрошал Илья.
— Думаю, да, — с сомнением ответил я. — Я в прежней жизни в это время жил в Ташкенте. Сам понимаешь, что там снега не было, поэтому могу ориентироваться на общие события.
— Допустим, землетрясение коснётся всей северной части республики, — прикидывал Илья по карте. — Возможно, что и Грузию захватит.
Илья продолжил расспросы и сделал почти невозможное, собрав из разрозненной мозаики моих воспоминаний нечто цельное. Вспомнил я, как на работе проходило собрание, где мы собирали деньги в помощь пострадавшей Армении, и как один знакомый-бульдозерист жаловался на то, что их срочно перебросили в республику. Технику гнали даже с Урала, её катастрофически не хватало. Да и прибыла она с запозданием в несколько суток.
— В первых числах декабря, — наконец уверенно сообщил я Илье.
Далее он уже по своим каналам начал работать. Первое, чего будет не хватать в пострадавших районах — это инструментов и техники. Мы не в силах предотвратить стихийное бедствие, зато можем заранее провести подготовку. И не только материальную, но и информационную. Почему школьников в Японии обучают, как действовать в случае подземных толчков, а у нас не проводятся подобные учения?
Мелочиться я не стал. Подсунул Машерову документ. Тот пожал плечами и поставил подпись на печать статей в центральных и республиканских газетах.
Найти рекомендации на случай землетрясений труда не составило. Среди них были общеизвестные о том, что с начала первых толчков имеется около 15–20 секунд. Далее в правилах рекомендовалось за это время успеть взять деньги с документами и уже после этого выбегать из дома. Я категорически отмел этот пункт, как и тот, где вместо лифта советовали пользоваться лестницей. Лестничные пролёты как раз сыпятся в первую очередь. В высотном здании не успеть за двадцать секунд куда-то спуститься. Единственный верный способ — встать возле несущей стены, лучше в углу из двух стен, ну и помолиться, поскольку при сильном колебании почвы шансы выжить невелики.
«Жители сейсмоопасных районов заблаговременно должны выполнить следующие мероприятия:
Заранее продумать план действий во время землетрясения при нахождении дома, на работе, в кино, театре, в транспорте и на улице.
Ощутив колебания здания, увидев покачивание светильников, падение предметов, услышав нарастающий гул и звон бьющегося стекла, не поддавайтесь панике. Если возможно, спрячьтесь под стол — он защитит вас от падающих предметов и обломков. Держаться подальше от окон и тяжелой мебели. Если с Вами дети — необходимо прикрыть их собой. Школьникам можно залезть под парты, отвернуться от окон и закрыть лицо и голову руками.
Имейте дома запас питьевой воды и консервов в расчете на несколько дней. Уберите кровати от окон и наружных стен. В любом здании необходимо держаться подальше от окон, также следует опасаться стеклянных перегородок.
Закрепите шкафы, полки и стеллажи в квартирах, а с верхних полок и антресолей снимите тяжелые предметы.
Находясь в движущемся автомобиле, плавно затормозите подальше от высоких зданий, мостов и эстакад. Оставайтесь в машине до окончания толчков.
Не подходите к явно поврежденным зданиям, не входите в них. Будьте готовы к сильным повторным толчкам, так как наиболее опасны первые 2–3 часа после землетрясения…»
С большим удивлением я узнал, что в современных панельных домах одним из надёжных мест считается туалет. Он, в отличие от стен, был монолитной и целостной конструкцией, но капитальные стены всё же предпочтительнее. И как бы это ни выглядело странным, но кирпичные хрущёвки считались достаточно сейсмоустойчивыми зданиями. Зато всё, что строилось с начала восьмидесятых годов, не выдерживало критики. Помню репортажи из Армении, когда спасатели, разбирая завалы, возмущались тому, что в фундаментах вместо цемента практически один песок. Экономия и воровство стройматериалов сыграют свою печальную роль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В последних числах ноября я устроил бурную деятельность в Москве, подключив ДОСААФ и туристические организации, особенно альпинистов. МЧС в привычном мне виде ещё не существовало. Имелась государственная противопожарная служба, военные специалисты, тот же ДОСААФ, но без единого центра управления.
Пётр Миронович не понимал, почему я бегаю как ужаленный в одно место и суечусь. Справки о вероятной сейсмической активности на Кавказе его не впечатлили. Он больше волновался из-за того же Чернобыля. Решено было закрыть реактор в саркофаг. Демонтировать и восстановить его работу не представлялось возможным. Плюс западные СМИ продолжали мусолить тему радиации, экологии и прочего. На фоне этих вопросов землетрясения, которые еще не случились, выглядели чем-то абстрактным и несущественным.
В среду седьмого декабря произошло то, о чём я предупреждал.
— Александр Дмитриевич, вам телефонограмма, — принёс мой помощник Иван документ сразу после обеда. — Землетрясение. Спитак, Ле-ни-на-кан, — прочитал он по слогам, — Кировакан, возможно ещё где-то, но это всё, что передали из Еревана.
— Спасибо, — поблагодарил я и начал собираться. Штаб будет организован в Московском ДОСААФ, поэтому сразу после доклада Машерову последовал туда.
Следующие три дня слились в один. Нам в штабе пришлось принимать всю приходящую информацию и координировать действия.
— Пожар на нефтебазе в Ленинакане потушен… — докладывали мне.
— Военный госпиталь развёрнут на стадионе…
— Александр Дмитриевич, подпишите, чтобы отпустили партию рукавиц без оплаты.
— Военные спрашивают, что важнее — лопаты или продовольствие? Летит борт с медиками, но вес ограничен…
— Италия запрашивает разрешение…
Машеров, образно выражаясь, открыл границу. Иностранные самолёты начали прилетать в Ереван с материальной помощью со всех уголков мира. Америка, Австралия, Пакистан, Израиль. На разгрузку самолёта в среднем отводилось десять минут. И тут же команда на взлёт, чтобы освободить место следующим прибывающим бортам. Кроме вещей и медикаментов, доставляли врачей и спасателей. Многие из них честно признавались, что понятия не имеют, где находится Армения. Они вообще впервые слышали это название, но откликнулись на призыв о помощи.
В Спитаке интенсивность толчков достигла одиннадцати баллов по двенадцатибальной шкале, а волна, вызванная землетрясением, обошла планету два раза и была зарегистрирована от Азии до Америки.
Сам я вылетел в Спитак одиннадцатого числа. Вообще-то не хотел лететь. Толку и помощи от моего пребывания там? Я не медик, не профессионал-спасатель. Только лишнее место в самолёте займу, но Машеров был категоричен. Ему требовалось показать, что правительство «держит руку на пульсе» и прилагает все усилия по оказанию помощи. Я, как его доверенное лицо, должен был это продемонстрировать.
Военным бортом мы добрались до Адлера. Оттуда уже вертолётом в Спитак. Летели вчетвером. Большую часть салона занимало продовольствие и ёмкости с горючим. Вертолёту нужен был запас и взять его на месте было неоткуда, а для эвакуации людей этот транспорт наиболее предпочтителен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Первое впечатление было ошеломляющим. Я же сам писал рекомендации по землетрясениям для газетных статей. Про то, как лучше выбирать место в доме, забираться под стол и так далее. Какие несущие стены?! Какой стол?! Это сплошные развалины! Частично уцелевших домов было единицы. Вместо населённого пункта груды кирпичей и по какой-то причине сохранившиеся крыши. Мой личный помощник взял на себя функции корреспондента и снимал всё на камеру. Сам я щёлкал фотоаппаратом.
