Зеленый значок «Бугатти» на карте достаточно быстро удалялся в сторону Хэмптонса.
А вот это уже интриговало. Джон отправился следом по карте, надеясь ее догнать, пока она не убилась, мчась так быстро. Через полтора часа значок остановился. Джон увеличил карту. Кладбище. Что?
Еще через двадцать минут он был на месте. “Бугатти” аккуратно припаркован вдоль дороги. Уже стемнело. Натали в машине не было. На звонки не отвечала Как ее искать? В голову лезли различные мысли. Он боялся, что с ней может что-нибудь случиться, но догадывался, что это кладбище для нее что-то значило.
Джон, скрепя сердце позвонил Алексу. Эти двое, кажется, владели всеми секретами друг друга. Как же бесило, что какой-то Алекс Конте знал Натали даже лучше, чем он, ее Джон.
— Я примерно представляю, что тебе понадобилось, — холодно протянул Алекс. — Что за пресс-конференцию ты устроил вместе с Элизабет?
— Не думал, что ты следишь за моей персоной, — проворчал Джон.
— Да мне особо дела нет. Не хочу, чтобы Натали страдала из-за тебя.
Ага, значит он из списка тех, кто знал о том, что она жива. Задевало, конечно. Дыши, Джон. Сейчас безопасность Натали важнее всего.
— Давай сразу к делу. Что может понадобиться Натали на кладбище в Саутгемптоне в это время?
— Если сегодня седьмое декабря, то она в склепе Конте, — не задумываясь ответил Алекс, словно это обычное явление для Натали.
— Что она там забыла? — удивился Джон. — У вас что, свой склеп здесь? — долбаная семейка, строящая из себя аристократов.
— Сегодня годовщина смерти ее матери, если ты не знал. Дедушка Дэнни не позволил похоронить Ариану в склепе Лагранжей.
Джон отодвинул телефон от уха и беззвучно выругался.
Дерьмо!
Какой же он идиот. Видел же утром, что она сама не своя. Как он мог со спокойной душой оставить ее в таком состоянии?
— Как туда добраться?
Алекс рассказал примерный путь.
Джон незамедлительно отправился на поиски Натали. Холодно. Темно. Он не простит себя, если она заболеет.
Глава 28
Натали открыла ключом заржавевший от соленого влажного воздуха замок склепа, с силой потянула скрипучую дверь и зашла внутрь. Порывшись в проеме окна над головой, нашла брошенную ею год назад зажигалку. Отряхнув ее от пыли, она не с первого раза, но зажгла несколько новых свечей по периметру каменного строения. Смотритель за своевременную плату исправно следил за склепом. Здесь всегда чисто и чересчур тихо.
Натали уже отошла от истерики. Ощутила себя идиоткой, ведомой гормонами и дурным характером. До чего же ее выходка нелепа… Помчалась среди ночи на кладбище, чтобы посмотреть на памятник. Молодец, Натали.
Она села на каменную скамейку и задрожала от холода. Пальто вообще не согревало. Джинсы слишком свободные и короткие. Ледяной воздух задувал через щиколотки. О чем она только думала? Обняв руками еще почти незаметный живот она надеялась, что малыш не замерзнет.
Ее взгляд остановился на мраморном памятнике в натуральный рост.
Дедушка Дэнни в середине обнимал свою дочь, Ариану, и жену, Мэри. Их троих закрывал крыльями ангел со скорбным лицом. После всего, что она узнала о дедушке, было очень странно видеть его могилу здесь в склепе, который ему не принадлежал.
— Вы все трое виноваты во всем и не имеете права здесь находиться, — вдруг услышала себя Натали. Внутри клокотала ярость. — Особенно ты, дедушка. Как там тебя? Фабио? Ты разжег эту ненависть и обрек на гибель свою семью. Ты забрал то, что тебе не принадлежало, и тогда у тебя отобрали Ариану и Мэри, а нас с Селин разъединили на тридцать лет. Последние десять лет я жила в страхе, потому что ты не смог защитить меня.
У нее потекли слезы. Непрошенные, злые. Ее трясло то ли от холода, то ли от нервов.
— А ты, мама? Как ты могла уйти? Как ты могла? Ты даже не замечала, как папа любил тебя. Любит до сих пор. Ты поверила в ложь. Твое самолюбие настолько задели, что ты бросила свою дочь и ушла. Не осталась, не попыталась разобраться. Поговорить. Это же выше твоего достоинства, да? Ты могла и меня за собой утащить, но папа всегда любил меня больше, чем ты и не отдал меня. Знаешь, я горжусь тем, что похожа на Лагранжей. Раньше так расстраивалась, скучала по тебе. А сейчас понимаю, что ты никого, кроме себя не любила. И да, я буду впредь загадывать те желания, которые приходят первыми в голову. Потому что это настоящая я. Я больше не хочу думать, что хорошо, а что плохо. Хватит. Я устала. Хочу быть собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Натали зарыдала в голос, закрыв лицо руками.
— Ты ничего мне кроме ненависти ужасного характера не передала. Вместо того, чтобы рассказать любимому мужчине, что со мной происходит и попросить не разбивать мне сердце, я убежала в точности, как ты. Наплевала на всех. Девочек оставила, а я люблю их всем сердцем. И если со мной что-то произойдет, то это станет их последним воспоминанием обо мне.
Размазывая слезы по лицу, Натали слышала свой телефон. Близкие переживают за нее. А что она может ответить? Разозлилась? Сдалась? Уехала обвинять умерших родственников во всех своих бедах?
— Ты, бабушка, хороша. Почему не остановила дочь? Почему не объяснила, как важно говорить с любимыми? Ты знала, что твой муж убийца, но поддержала ложь. Ради чего? Ради фамилии Конте? Ни один из вас не имеет права на эту фамилию. Никто из вас даже близко не сравнится с ними. Как вообще вам верили, что вы Конте? Дядя Сальваторе, Джон, Алекс, Кьяра, Джулия… они же так сильно отличаются. Как вам верили? Как?
На ее плечи легло теплое большое черное пальто. Почуяв знакомый запах, Натали, не веря себе, подняла голову. Джон, такой любимый и родной. В одном свитере. Он сел рядом и обняв за плечи, притянул к себе.
Натали не могла остановить слезы. Все плакала и плакала, пока он обнимал ее, согревая теплом своих рук в эту холодную зимнюю ночь.
— Поехали домой. Ты совсем замерзла. — попросил Джон, поднимая ее на ноги.
— Надо их убрать отсюда, — бросила Натали, указав на памятник, пока он тушил свечи.
— Не позволяй злости затмевать разум, любимая. Мы совершаем очень много поступков, идя на поводу своих демонов. Это ничем хорошим не заканчивается, — Джон обхватил ее лицо ладонями, большими пальцами вытирая слезы.
Она промолчала, прикрыв глаза. Ей просто хорошо. С ним.
— Сегодня годовщина? — спросил он. Она кивнула. — Ясно. Пойдем.
Ее руки так сильно дрожали, что она не могла попасть ключом в замок склепа. Джон выхватил ключ и закрыл дверь склепа сам. Натали плотнее закуталась в пальто Джона. Пар шел изо рта. Сделала пару шагов, пока не столкнулась с еще одним памятником в виде ангела над могильной плитой.
Джон остановился позади. Конечно, он видел надпись.
«Дейдре Конте». И подпись внизу: «Мы будем любить тебя вечно». Двенадцатое декабря.
— Эта ложь не может продолжаться, Джон, — Натали лишь почувствовала его руки на своих плечах. Пытался успокоить.
— Я поговорю с ним. Обещаю.
— У Дейзи скоро день рождения, — Натали совсем упустила это. Нужно обязательно устроить потрясающий праздник для нее.
— Я решил, что будет не очень хорошо отмечать день рождения в день смерти. В ее свидетельстве о рождении значится тринадцатое декабря.
Она улыбнулась. Тринадцать — замечательное число.
— А у Мелани тринадцатого марта, — внезапно повеселел Джон.
— Это наверняка должно послужить знаком для тебя, — усмехнулась Натали, взяв Джона за руку. Его горячая ладонь согревала. Ну как в такой холод в одном свитере он все равно излучает тепло?
— Я подумаю над этим, — пообещал Джон, ведя ее по тропинке. Он хорошо ориентировался в темноте.
— Я не знаю, когда у тебя день рождения, — вдруг остановилась Натали. Как она могла? Она в совершенстве изучила каждый сантиметр его шикарного тела, но почти ничего не знала о жизни будущего мужа.
— На Рождество. Двадцать пятого декабря, — он повернулся к ней, когда руки натянулись.
— Что? Шутишь?
Джон улыбнулся от ее реакции.
