Камера действительно была чисто прибрана и не просто выметена, но тут еще поработали и мокрой тряпкой. Каменный пол не был таким с самого строительства. Постели не было, но был большой ворох свежей соломы и набитый ею же матрац, в добавок ко всему застеленный белой простыней. Имелась и мягкая подушка и теплое одеяло. Сама камера сухая, воздух в ней не затхлый, как видно ее проветрили, прежде чем определить пленницу. На чисто выскобленном столе стоит светильник, освещающий снедь которая далеко не походит на ту, что стояла на столе самого тюремщика. Оно конечно не первой свежести, но как минимум вчерашняя, закупленная еще до осады.
Но окружающее он отмечает только краем сознания. Все его внимание сосредоточено на женщине, сидящей на импровизированной постели с большим матерым котярой на руках, который блаженно щерился под ласковыми поглаживаниями. Аглая не сводила с зарешеченного окошечка, в который ей было видно уже посеревшее в сумерках небо. Наконец она переводит взгляд на дверь и встречается взглядом с сыном, который не в состоянии произнести ни слова, из-за сдавившего горла спазма.
– Георг. Приехал. Как я рада. Ты заберешь меня отсюда?
Не выдержав, парень рухнул перед женщиной на колени и зарылся лицом в подоле ее платья, из под которого тут же раздался его приглушенный плачь.
– Сыночек, ты почему плачешь?
– Прости меня матушка. Прости за то что не сумел тебя защитить.
– Мне ничего не сделали плохого. Сначала я не хотела идти в гости. Но потом Брэн и Лана так хорошо меня приняли, что я не смогла им отказать и немного погостить у них. Они хорошие и заботливые, но знаешь… Я хочу домой. Брэн, мальчик мой, ты не обидешься?
– Нет-нет, что вы матушка Аглая. Как можно. Дома оно всегда лучше.
– Не обессудьте, если что не так, матушка Аглая. Мы честь по чести старались, чтобы вам было хорошо.
А это еще что такое? Георг оторвался от подола матери, справился с охватившими его чувствами, утер слезы и обернулся к двери. Там стояла толстая бабища, в таком же задрапезном виде как и надсмотрщик и столь же привлекательная. Рядом к ее подолу жмутся двое мальчиков лет четырех-пяти, но чистые и пригожие, в отличии от родителей. Все понятно. Наверняка у них на территории замка имеется коморка, где они обретаются, но предвидя штурм, надсмотрщик решил укрыть свою семью в самом безопасном месте, в тюрьме. Так вот чьими заботами его матушку устроили со всеми возможными удобствами. Даже кота где-то раздобыли, чтобы крысы не досаждали заключенной.
– Лана, вижу деток ты помыла и приодела, а сама что же.
– Я не успела, матушка Аглая, но я обязательно и Брэна обязательно.
– Смотри у меня. Я вас еще навещу.
– Брэн, спасибо за заботу о матушке. Я этого не забуду,– когда Аглая направилась на выход, произнес Георг.
– Как можно, ваша милость. Разве я родом не из Хемрода. Дык я за матушку Аглаю… Я тут уж думал… Тут один сиделец, он из верховых воров… Если бы… Дык я думал его того… За стены, а там они что-нибудь удумали бы… А я… Я не… Ну в общем…
– Спасибо.
– Дык, завсегда с радостью.
Он брел по вечерней улице возвышаясь как башня над щуплой Аглаей слушая ее беспрерывный щебет. Она в обычной своей манере, говорила обо всем и ни о чем, перепрыгивая с одного на другое, без какого-либо порядка. Время от времени ее отвлекали подходящие горожане, которые едва рассмотрев кто именно идет по улице в сопровождении десятка солдат, тут же спешили засвидетельствовать ей свое почтение.
– А меня на днях дочка навещала,– вдруг ни с того ни с сего выдала матушка, в привычной своей манере вдруг позабыв про кота, о котором только что вещала.
– У тебя много дочерей, матушка.
– Нет такая одна. Она роднее. Она такая… Такая… Хорошая. Вот только, я проснулась, а Адель уже нет. Ты разыщешь ее?
Адель? Конечно это могла быть и другая девушка, ну мало ли какая Адель смогла забрести к знаменитой целительнице за помощью. Да, нет же, точно другая. Что баронессе Гринель делать в ремесленном квартале? Проблем, чтобы обратиться к дару матушки у нее вроде не наблюдалось. Но вот отчего-то сердце екнуло так, что все эти мысли были отметены в сторону. А как она могла узнать, кто именно его матушка? Кто-то проговорился? Тогда получается, что это она сообщила о матушке этому змею, барону Клоду. Нет. Не может быть. А почему собственно говоря – не может такого быть? Ведь она ненавидит его. Опять же, волколаком называла. Но вот отчего-то по настоящему разозлиться на нее не получалось.
– Кхм. Я обязательно разыщу ее матушка. Не сомневайся.
– Обязательно разыщи. Мне с ней так было хорошо. Я по ней уже скучаю.
* * *
– Как такое могло случиться, барон? Разве ты не получил мой приказ об освобождении этой умалишенной?
– Нет, ваше величество. Был только приказ об ее аресте.
– Кстати, он надеюсь с тобой.
– Да, ваше величество. Вот он.
Сэр Айвен протянул свиток с висящей на нем восковой печатью красного цвета. Подобным образом мог быть отмечен только документ за королевской подписью. Джеф первый мельком взглянул на пергамент, после чего передал его барону Клоду, стоявшему за его спиной. Тот уделил свитку куда больше внимания, а затем не сдержав вздоха произнес.
– Подделка.
– Я это и без тебя знаю Клод,– резко бросил король.
– Но очень хорошая подделка, ваше величество. Любой принял бы этот указ за чистую монету. Только знающий тонкости нашел бы отличия в печати и вашей подписи. Трудно ожидать подобного от барона Гроса.
– Но что же сталось с посланцем? Ведь его сопровождали два десятка солдат. Он должен был успеть.
– Разрешите, ваше величество,– осмелился вклиниться сэр Айвен.
– Что еще, барон?
– По пути сюда мы обнаружили перебитый отряд примерно из двух десятков всадников. С трупов ничего не взято, а судя по ранам, на них напала стая волков.
– Стая волков? Волколак?– Недоумевающе поинтересовался барон Клод.
– Это мне неизвестно.
– Можете идти, барон,– отпустил вассала король, а затем обернулся к своему главному шпиону.– Клод, одна ошибка за другой. Твои промахи могут стоить мне победы в этой войне. Как ты мог предвидя все это, проморгать такой поворот?
– Всего предусмотреть невозможно, ваше величество…
– Мне не нужны твои жалкие оправдания, мне нужен результат, пока же ты только проигрываешь, а из-за этого могу проиграть и я. Ты понимаешь это?
– Понимаю, ваше величество.
– Понимает он. И что теперь делать? Я слушаю барон.
– Боюсь, что теперь мало что зависит от меня. Сейчас все в руках вашего величества и ваших солдат. Хемрод будет обороняться, и все зависит от того, насколько быстро вы сможете его взять и какие при этом понесете потери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
