– Я принес ваш шлем, сэр Свон, – прошептал Тауг, протягивая шлем. – Он вам нужен?
Свон помотал головой. Он держал меч наготове, клинок блестел в свете факелов.
– Вы победите, – прошептал Тауг. – Я знаю.
Свон не ответил, он не сводил глаз с недвижного тела Крола.
Голос Гиллинга отразился многократным эхом от холодных каменных стен, перекрывая вой ветра.
– Все готовы? Отвечайте – или Тиази даст сигнал к схватке.
К удивлению Тауга, Свон подал голос:
– Убить герольда – значит нарушить все освященные временем обычаи войны.
Ангриды дружно рассмеялись, и Гиллинг присоединился к ним, а в следующий миг золотой жезл Тиази ударил по камням мощения.
Скоэл и Битергарм неуклюже двинулись вперед; первый держал огромный меч одной рукой, второй размахивал своим, схватившись за него обеими руками. Плечом к плечу Гарваон и Свон шагнули навстречу противникам. Мгновение спустя Свон отразил щитом мощный удар, поваливший его на колени.
И вновь громадный меч Скоэла взметнулся вверх, а потом стремительно опустился: такой силы удар легко рассек бы пополам боевого коня.
Но не рассек Свона. Он молниеносно прыгнул вперед, а когда отскочил назад, его клинок был обагрен кровью до половины.
Мани, вспрыгнувший к Таугу на плечо, прошептал:
– Слабые должны держаться по возможности ближе к противнику, а сильным надо стараться не подпускать их к себе. Странная битва, ты не находишь?
Тауг сам удивился своим словам:
– Они похожи на быков, отбивающихся от мух.
– Сэр Гарваон полоснул своего противника по кистям. Отлично! Гарваон действует расчетливо и ловко.
Мани говорил Таугу прямо в ухо, но ангриды-зрители ревели столь оглушительно, что разобрать слова было трудно. Сам Тауг понизил голос:
– Разве твое место не рядом с королем?
– Леди Идн бурно размахивала руками и случайно скинула меня с плеча. Я вернусь, когда все закончится. Смотри! Гарваон повержен!
Да, он действительно лежал на земле – и Тауг, задохнувшись от ужаса, на мгновение исполнился уверенности, что сейчас Битергарм рассечет поверженного рыцаря пополам. Но вместо этого великан повернулся – медленно, как вращаются каменные жернова мельницы, – чтобы прийти на помощь Скоэлу.
Мечи ангридов рубили снова и сновa, мерно взлетая и падая, точно цепы молотильщиков. Сверкающий клинок Свона – смазанный маслом клинок, до блеска отполированный Таугом только сегодня утром, – раз за разом молниеносно вылетал вперед, язвя противника.
Злобно рыча и изрыгая проклятия, ангриды-зрители стали подступать ближе; Тауг и Мани забрались на тюки сена, нагроможденные на стоявшую поблизости телегу.
– Уродливый пытается зайти Свону за спину, – заметил Мани.
– Они оба уродливые. – Тауг старался говорить спокойным тоном.
– По-настоящему уродливый.
По-настоящему уродливым был Битергарм, и он продолжал двигаться влево, пусть медленно и неуклюже, все дальше и дальше оттесняя Свона, занятого схваткой со Скоэлом. Охваченный ужасом, Тауг увидел, как Свон подступил слишком близко к одному из зрителей, который толкнул его в спину навстречу Скоэлу.
Страшный удар огромного меча, пришедшийся по щиту Свона, сбил последнего с ног и отшвырнул далеко в сторону. Ангриды-зрители попытались расступиться, но не успели. Свон ударился о ноги двоих великанов и отлетел под телегу.
Гиллинг с горько плачущей Идн на плече грузной поступью вновь вышел на середину двора. Он поднял руки, требуя тишины, – и смех, торжествующие крики и проклятия ангридов постепенно стихли. Вистан стоял на коленях подле Гарваона. Тауг запоздало осознал, что его место рядом с хозяином, который, возможно, еще жив, и принялся слезать с телеги.
Рука, превосходящая размером любую человеческую, подхватила Тауга с тюков сена и подняла выше, чем он находился прежде.
– Вот он, ваше величество. Кота прибрал слуга, к нему приставленный. – Голос принадлежал Тиази.
– Я… я поймал Мани для вас, ваше величество. – Тауг судорожно сглотнул, гадая, поверит ему король или нет, а если поверит, будет ли это иметь значение. – Он бегал один, и я испугался, как бы на него случайно не наступили.
Идн, по-прежнему сидевшая на плече Гиллинга, протянула руку.
– Дай кота мне, оруженосец. Я позабочусь о нем. – На щеках у нее еще не высохли слезы, и в голосе слышалось отчаяние – однако голос этот не дрожал.
– Я не хочу кидать Мани.
Идн сделала повелительный знак рукой.
– Тиази? Так вас зовут? Поднесите их ко мне, Тиази.
Тиази подчинился, и Идн взяла у него жалобно мяукающего кота.
– А теперь поставьте оруженосца на землю, – сказала Идн.
Тиази опустил руку, но продолжал держать Тауга за шиворот на весу.
Рев Гиллинга раскатился по двору:
– Ну ладно, мы изрядно развлеклись. Битергарм! Скоэл! Подите сюда!
Они подошли; первый лизал глубокую рану на запястье, а второй был залит собственной кровью.
– Вы показали себя героями, – сказал Гиллинг, – и вы и есть истинные герои. Ну, сыны Ангр, что вы скажете этим двоим? Давайте вспугнем ворон!
Ангриды вопили до хрипоты, чествуя победителей. Когда крики начали стихать, один из железных кронштейнов с факелом сорвался со стены и с грохотом упал на камни, в клубах известковой пыли. Тауг, который видел и слышал падение, заметил также, что факел откатился в сторону, хотя обратил на это не больше внимания, чем ангриды.
– Теперь прошу тишины! – Гиллинг поднял руки. – В ознаменование нашей победы…
– О вашей победе говорить рано!
Голос принадлежал Гарваону. Он был без шлема, с окровавленной повязкой на голове. Он отбросил прочь свой расколотый щит и левой рукой выхватил из ножен длинный кинжал с широкой гардой.
Тауг, по-прежнему болтавшийся в руке Тиази, испустил приветственный клич. Несколько секунд, показавшихся мучительно долгими, по двору разносился лишь один голос: воодушевляющие крики юного оруженосца, висящего в воздухе рядом с коленом великана. Потом к Таугу присоединился Вистан; и Идн, по-прежнему сидевшая на плече Гиллинга и державшая в руках Мани, тоже закричала, пронзительным, истеричным голосом обезумевшей от радости женщины, ибо Свон вылез из-под телеги и стал рядом с Гарваоном. Правая скула Свона, разбитая в кровь, посинела, а правый глаз заплыл, но он крепко сжимал меч в руке.
Воздух потемнел, когда факел за спиной Тиази погас.
К приветственным крикам присоединился Бил, а также лучники и тяжелые всадники Гарваона, которые проделали столь долгий путь и дрались столь отважно, а также слуги, которые стали лучниками и всадниками, поскольку у отряда не оставалось иного выбора, как сражаться, а кроме них, сражаться было некому. Папаунс, в нарядном ало-голубом камзоле с прорезями, взятом в Утгард для ношения при дворе, стоял над бездыханным телом Крола и орал во все горло, побагровев от натуги; и Эгр, обычно такой тихий и сдержанный, прыгал и вопил, как мальчишка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
