Дернула руку, но цыганка, лишь крепе сжала свою, отчего я почувствовала жжение.
— Эй! Мне же больно! — возмутилась я.
— Намишто! (Плохо!) — словно заклинание, начала шептать женщина. — Ту чи дыкхЭс ада! (Ты тоже видишь это!)
По спине поползли мурашки, сознание затуманилось, а ноги и руки стали ватными. Неожиданно, цыганка отпустила мою руку, побледнела и, падая в обморок, исчезла. После чего, мое состояние нормализовалось.
На секунду зажмурила глаза, тряхнула головой и, прижимая к груди шоколадку, быстрым шагом, последовала к кассе. Расплатилась и, со всех ног, помчалась домой. Хотелось быстрее оказаться в своей комнате, закрутиться в плед и, отгоняя злые мысли, лечить настроение. Этим и занялась. Только любопытство, червяком рылось в мозгу, строя догадки: что, все-таки хотела и говорила цыганка. И, что она увидела на моей ладони, раз это вызвало у нее потерю сознания? Посмотрела на руку. А вернее, на, расположенные на ней, линии. Линия жизни длинная, а остальное … Остальное не знала. Хиромантия меня никогда не интересовала. Пожала плечами и отломала от шоколадки очередной кусочек. Так и просидела до вечера. Пялясь в телевизор и поедая лакомство, пока оно не закончилось.
Шоколадотерапия подействовала. Приготовила ужин, приняла душ и, еще раз, перепроверила собранные вещи. Так как, до двух часов ночи было еще далеко, решила вздремнуть, чтобы по прилету, из-за бессонной ночи, не выглядеть выжатым лимоном. Хотелось быть в здравом уме и трезвой памяти, при встрече с дядей. Поставила на мобильном будильник и, закрывая глаза, мысленно помолилась о том, чтобы ничего не приснилось.
Разбудила меня, не мелодия, которая должна была зазвонить в час тридцать, а чьи-то, тычущие в меня, пальцы и эмоциональные возгласы на непонятном языке. Открыла глаза и спросонья, еле сообразила, что это знакомый призрак цыганки. Женщина размахивала руками, пытаясь что-то объяснить. Опять-таки, забавные слова, стали походить на ругательства. К тому же черноглазая, не просто говорила. Она кричала.
— Кай тэ джав! (Куда мне идти?) — гаркнула цыганка и меня передернуло.
— Бран! Бран? — позвала я пса, в надежде, что он утихомирит посетительницу, но верного друга и след простыл.
— Пожалуйста. Не кричите. Я не могу ничего понять из того, что вы пытаетесь сказать, — как можно мягче попросила тараторившую женщину. Только она, не обращая внимания, продолжала талдычить свое.
Я раздраженно закатила глаза и посмотрела на часы. Пятнадцать минут второго. Отключила будильник и, под аккомпанемент неизвестных слов, направилась в ванную. Дверь захлопнула прямо перед носом неугомонной красавицы. Она, на секунду замолчала и в следующее мгновение, появилась за моей спиной, продолжая бубнить. Вот точно — базарная баба! Терпение было на исходе. Принимать душ в присутствии этой тарахтелки, я точно не собиралась.
— Хва — тит. Я ни-че-го не по-ни-маю, — гаркнула так громко, как только могла.
— Инкэр тыри чиб палэ данда, морэ! (Держи язык за зубами!) — зло зашипела женщина, а затем развернулась к двери и исчезла.
— Спасибо, — крикнула ей в след. — Наконец-то, — добавила про себя.
Насладилась теплыми, ласкающими струями воды, приносящими приятное ощущение чистоты и бодрости. Выпила кофе, чтобы вконец прийти в себя, перекусила несколькими бутербродами, забивать желудок под завязку не хотелось, и за этими действиями не заметила, как настенные часы показали половину третьего. Ну что же, пора. Проверила, все ли документы на месте и оглянулась вокруг. Сердце сжалось от тоски и грусти. Я никогда не покидала дом надолго. Никогда не отрывалась так далеко от родных стен. Постаралась взять себя в руки и смахнула слезу.
Катя и Роман, выжидающе стояли около машины. Мужчина взял у меня сумку и поставил в багажник. Мы с подругой быстренько заскочили в машину, чтобы долго не рисоваться возле общежития, и отправились в аэропорт.
— Поспала немного? — заботливо спросила подруга, прикрывая ладонью зевок.
— Да! — устало ответила я.
— Что-то случилось? — заволновалась Катя.
Я рассказала ей про надоедливую и невыносимую цыганку. Сначала, как она мне встретилась в магазине, а затем, как разбудила.
— … она мне говорит, а я ее совершенно не понимаю, — оправдалась я.
— Не удивительно. Откуда тебе знать цыганский язык. А что с ее смертью не так? — поинтересовалась подруга.
— Как я поняла, женщина была беременна, но не хотела этого ребенка. И аборт делать, тоже не хотела. Выпила какой-то гадости, чтобы убить плод, а с дозировкой переборщила, и в результате, корчившись от боли, умерла.
— Вот, дура! Ты тут причем? — хмыкнула Катя.
— Надеюсь, больше она не появится, — обреченно вздохнула.
Дорога была свободной и до аэропорта, мы добрались быстро и без проблем. Роман остался в машине, а Катя, как ответственная воспитательница в детском саду, провела меня в аэропорт и начала объяснять, что и как я должна сделать. На эту процедуру у девушки ушло около десяти минут. Постаралась все запомнить и, закончив последние наставления, подруга добавила:
— Ну, все. Тебе пора. Не запутаешься? — я отрицательно кивнула. Прикусив губу, Катя взяла меня за руку, а затем крепко обняла. — Обещай, что как только прилетишь в Мюнхен, позвонишь.
— Обещаю, — прошептала я.
— Анкита, — глаза подруги заблестели, отчего к горлу подступил ком. — Удачи тебе!
— Спасибо! За все, спасибо! — я поцеловала девушку в щеку и взяла сумку.
— Да ну тебя! Мы ведь не на совсем прощаемся! Надеюсь, долго дядя тебя держать не будет. Все. Иди уже.
Я кивнула, улыбнулась, хотя у самой внутри творился какой-то бедлам, и направилась в сторону к стойке регистрации. Пройдя несколько метров обернулась. Катя стояла на том же месте и махала рукой. Прошла еще несколько метров и оглянулась в последний раз, но подруги уже не было.
Очередь за очередью я проходила все круги регистрационного ада. Сонные, но воодушевленные предстоящей поездкой или отдыхом, люди стойко ожидали, пока подойдет их черед проверять и сдавать багаж или проходить паспортный контроль. К великой радости, наконец, процедуры закончились. Осталось дождаться, пока звонкий голос объявит посадку на рейс. Я тряслась как загнанный в клетку зверь, которого везут на расправу. Казалось, дрожь в коленках и головная боль, уже стали частью меня и никогда не пройдут. Даже слегка дернулась, когда на весь зал раздался женский голос: «Уважаемые пассажиры, объявляется посадка на самолет, следующий до Мюнхена». А затем, это же прозвучало на английском языке.
Ощущения, чего-то странного и неестественного ворвались в сознание, когда я зашла в самолет. А может быть, это потому, что никогда не летала. Удобно разместилась, пристегнулась и стала смотреть в иллюминатор. Загудел мотор. Самолет медленно стал подниматься вверх. Выше и выше. Все стало уменьшаться, а затем и вовсе пропало за облаками. Немного успокоившись, закрыла
