Локк глубоко вздохнул. Ничего не поделаешь: от него требуется полное и безоговорочное согласие, как если бы капа сейчас целился ему в голову из арбалета. Люди умирали, отказав Барсави и в гораздо меньшем. Отказаться от его дочери – значит выбрать чрезвычайно неприятный способ самоубийства. Если Локк воспрепятствует планам капы, он не доживет и до завтрашнего утра.
– Это огромная честь для меня, капа Барсави. Величайшая честь. Надеюсь, я вас не разочарую.
– Конечно не разочаруешь. Знаешь, Локк, несколько других моих гаррист давно заглядываются на Наску. Но если бы кто-нибудь из них по-настоящему хотел привлечь ее внимание, то наверняка уже сделал бы это, правда? То-то они удивятся, когда узнают! Уж чего-чего, а такого они никак не ожидают.
«А свадебным подарком для меня, – подумал Локк, – станет злобная ревность неизвестного числа поклонников, обманутых в своих надеждах».
– И… когда и как мне начать, ваша честь?
– Пожалуй, я дам тебе несколько дней, чтобы ты хорошенько все обдумал. А сам тем временем поговорю с дочерью. Конечно, сейчас ей нельзя покидать Плавучую Могилу. Но как только я покончу с Серым королем, ты сможешь ухаживать за Наской с подобающим размахом.
– Вы имеете в виду, что теперь мне нужно красть больше? – спросил Локк очень осторожно.
– Считай, я дал тебе такое задание, в придачу к родительскому благословению, – ухмыльнулся Барсави. – Посмотрим, сумеешь ли ты сохранить благоразумие, когда твои доходы возрастут. Думаю, сумеешь. Я знаю, что ты не хочешь разочаровать меня или мою дочь.
– Безусловно, ваша честь. Я… я сделаю все от меня зависящее.
Барсави знаком велел Локку подойти ближе и протянул вперед левую руку ладонью вниз. Локк опустился на колени перед деревянным креслом и прикоснулся губами к кольцу капы – к знакомой черной жемчужине с кроваво-красной сердцевиной.
– Капа Барсави, – промолвил он, не поднимая глаз.
Капа взял Локка за плечи, побуждая встать:
– Даю тебе свое благословение, Локк Ламора. Благословение родителя, пекущегося о своих чадах. Тем самым я ставлю тебя выше многих опасных людей. Ты понимаешь, конечно же, что мои сыновья унаследуют после меня обязанности, сопряженные с угрозой для жизни. И если они будут недостаточно осторожны или решительны… что ж, на свете случались вещи и более странные. Возможно, однажды этим городом будет править капа Ламора. Мечтал ли ты о таком когда-нибудь?
– Если честно, – прошептал Локк, – я никогда не хотел власти, какой обладает капа, потому что не хотел трудностей, с какими приходится сталкиваться капе.
– И здесь тоже ты проявляешь благоразумие. – Барсави улыбнулся и махнул рукой в сторону двери, разрешая Локку удалиться. – В жизни капы и впрямь очень много трудностей. Но одну из них ты сейчас помог мне разрешить.
В полном смятении мыслей и чувств Локк направился к выходу. Капа неподвижно сидел в кресле, глядя в пустоту и не произнося больше ни слова. Тишину нарушали лишь шаги Локка и мерный стук капель, падающих на пол с пропитанного кровью мешка на голове Федерико.
8
– Ну знаешь, Наска, будь я тыщи лет от роду и повидай все на свете по десять раз, я бы все равно мог ожидать чего угодно, но только не этого!
Девушка поджидала Локка в коридоре. Едва лишь замковый механизм затворил за ним дверь в приемную залу, она виновато взглянула на него чуть искоса:
– Но согласись, было бы еще более странно, если б я тебе заранее все объяснила…
– Да при любом раскладе ничего более странного быть не может. Пожалуйста, Наска, ты только не обижайся, но…
– Я и не думаю обижаться, Локк…
– Ты мой хороший друг и…
– Могу сказать то же самое, но…
– Даже не знаю, как выразиться поделикатнее…
– Да очень просто. Послушай, – девушка взяла Локка за плечи и слегка наклонила голову, заглядывая ему в глаза, – ты мой хороший друг. Вероятно, лучший. Мой верный пезон. Я очень тебя люблю – но не как будущего мужа. И я знаю, что ты…
– Я… э-э…
– Локк, – твердо промолвила Наска, – я знаю, что единственная женщина, владеющая ключом к твоему весьма прихотливому сердцу, сейчас находится в тысяче миль отсюда. И я знаю, что ты предпочтешь остаться несчастным из-за нее, чем обрести счастье с другой.
– Вот как? – Локк сжал кулаки. – Похоже, это ни для кого не секрет. Бьюсь об заклад, герцогу исправно докладывают о моих сердечных делах. Похоже, один только твой отец пребывает в неведении.
– Или не принимает в расчет твои чувства. – Наска подняла брови. – Он капа – ты пезон, Локк. Ничего личного. Он приказывает – ты повинуешься. В большинстве случаев.
– Но не в этом? Я думал, ты обрадуешься. По крайней мере, твой отец снова строит планы на будущее.
– Я говорила о разумных планах. – Наска улыбнулась, на сей раз по-настоящему. – Не унывай, пезон. Попритворяйся несколько дней. Мы сделаем вид, будто согласны с волей отца, а сами тем временем вместе подумаем, как нам выпутаться из положения. Ума-то нам с тобой не занимать, верно? Старику не взять верх над нами, и он даже не узнает, что проиграл.
– Хорошо. Как скажешь.
– Так и скажу. Приходи послезавтра, пораскинем мозгами, как нам быть. Мы не дадим себя заарканить. А теперь ступай к своим подчиненным. И будь осторожен.
Локк вышел в передний зал, а Наска осталась в коридоре. Обернувшись, он несколько долгих секунд смотрел на девушку, стоящую за медленно закрывающимися дверями. Он мог поклясться, что за мгновение до того, как тяжелые черные створки сомкнулись с громким щелчком, Наска ободрительно подмигнула.
– …и вот карта, которую ты выбрал. Шестерка шпилей, – говорил Кало, показывая карту стражникам.
– Разрази меня гром! – воскликнул один из них. – Колдовство, да и только.
– Просто ловкие руки старины Санца. – Кало перетасовал колоду одной рукой и протянул Локку. – Хочешь попробовать, старшой?
– Нет, Кало, благодарю покорно. Ладно, парни, пойдемте отсюда. На сегодня наши дела здесь закончены, не будем больше утомлять своим присутствием ребят с арбалетами. – Слова свои он сопроводил несколькими условными жестами, означавшими: «Серьезные осложнения. Обсудим в другом месте».
– Черт, я проголодался, – сказал Жан, поняв знаки. – Давайте купим чего-нибудь в «Последней ошибке» и поедим у нас наверху, а?
– Ага, – оживился Клоп. – Пиво и пирожки с абрикосами!
– Сочетание настолько отвратительное, что мне даже интересно попробовать.
Отвесив шутливый подзатыльник самому младшему из Благородных Каналий, Жан первым вышел за дверь и зашагал во главе шайки по узкому деревянному мосту, связывающему Плавучую Могилу с остальным миром.
9
Кроме капы Барсави (полагавшего, будто шайка Локка и после смерти отца Цеппи два-три дня в неделю собирает подаяние на ступенях), никто из Путных людей Каморра не знал, что Благородные Канальи по-прежнему обретаются преимущественно в храме Переландро. Кало, Галдо и Клоп снимали комнаты в Западне и соседних кварталах, перебираясь на новое место каждые несколько месяцев. Локк и Жан уже не первый год успешно создавали видимость, будто снимают жилье вдвоем. По счастливому случаю (хотя на самом деле еще неизвестно, счастливому ли) Жану удалось отхватить комнаты на седьмом этаже Расколотой башни.
Ночь выдалась на редкость темная, дождь лил как из ведра. Никто из Благородных Каналий не горел желанием спускаться обратно по скрипучей и шаткой наружной лестнице с северной стороны Башни. Дождь ровно барабанил по деревянным ставням, ветер жутковато вздыхал в трещинах и щелях старых стен. Благородные Канальи сидели на напольных подушках при свете бумажных фонарей и допивали свое пиво – сладкое светлое пиво, которое большинство каморрцев предпочитало темному и горькому веррарскому. Воздух в комнате был спертый, но по крайней мере сухой.
За ужином Локк поведал товарищам о своем разговоре с капой.
– Да уж, – проговорил Галдо, – это самая неприятная из всех неприятностей, что когда-либо портили нам жизнь.
– Еще раз повторю, – сказал Жан, – нам следует поскорее покончить с нашим предприятием и переждать бурю в какой-нибудь тихой гавани. Серый король нагоняет все больше жути, а если Локк окажется в самой заварухе, нам всяко уже будет не до Сальвары.
– И когда ты предлагаешь остановиться? – спросил Кало.
– Да прямо сейчас. Ну или после того, как вытянем у дона еще один вексель. Но не позже.
– Хм… – Локк задумчиво разглядывал остатки пива на дне своей оловянной кружки. – Мы положили столько усилий на это дело. Я уверен, мы сумеем выманить у Сальвары еще тысяч пять-десять, самое малое. Пусть не двадцать пять, на которые рассчитывали изначально, но все же достаточно, чтобы гордиться собой. Все-таки ради этих денег я едва яиц не лишился, а Клоп вон с крыши сиганул.
– А потом еще кувыркался в чертовой бочке добрых две мили! – добавил мальчишка.
