— Верно, хорошо посидели, барин?
— Верно, верно, братец, понимашь… посидели, да, хорошо… А как тут пройти на Церковную, там вот к реке дом такой, — и он неуклюже развел руками, сильно пошатнувшись.
— Дык тута оно, барин, вот как за ворота выйдете, и в тую сторону, потом влево примете, а там уже всякий покажет, игде тут Церковная. Только вот беда такая: ворота я уж запер. А ключ куда положил, запамятовал. Оно со мной бывает, вечером из головы вон, а к утру сам находится.
— Ключ, клюю — уч, — протянул Виктор, шаря правой рукой по собственным карманам — где ж ты пропал… А вот этот подойдет? — и он протянул дворнику полтинник.
— Аккурат тот самый, — согласился дворник, обрадовавшись смекалистости прохожего. — Сей же час и отопрем.
— Сей же час, сей же час… — негромко повторял Виктор на мотив песенки "Пять минут", плетясь за дворником. — О! И впрямь подошел.
Он прошел за калитку, обернулся, и оперся на прутья решетки.
— До чего же ты хар — роший человек, братец! Не обессудь, все, что могу… выпей за мое здоровье, — и он сунул бутылку с остатками вина в карман дворницкого кафтана.
— Благодарствую, — ответил дворник, — не запнитесь там на дороге. А то, может проводить вас?
— Лишнее, право, лишнее… Ауф видерзеен! — произнес Виктор, удаляясь.
Выстрелов за его спиной не прозвучало.
28. Шайтан — труба
— А как это, собственно, действует?
Девятое мая. День Победы. Через четверть века будет День Победы, уже через четверть века. Боже, подумал Виктор, всего какая‑то четверть века и будет совершенно другая страна. А какой будет наша страна через четверть века после начала реформ? Страной — победителем? Великой державой? Не обязательно силой оружия, может быть, силой денег? Рубль станет главной мировой валютой? Как хочется вопреки реальности верить во что‑то хорошее.
Они с Бахрушевым сидели в "секретке" — так Виктор для себя назвал бывшую комнату Прунса из‑за решеток на окнах. Было уже за полдень, здорово парило, и взбитые перины облаков, что прорисовывались вдали на лазоревом холсте неба, дарили надежду на спасительный дождь. Ветра не было, и душный розоватый смог гигантской кепкой прикрывал с зенита раскалившееся железо крыш цехов. "Деревья, деревья надо скорее сажать на территории", подумал Виктор и проглотил слюну, а это значит, что дальше уважаемого читателя ждет масса технических терминов.
— Я назвал эту штуку "ампуломет". За основу здесь взят принцип действия безоткатной пушки Дэвиса.
— И как же он стреляет? Непонятно. Лафета или станка не видно…
— Совершенно верно, Иван Семенович. Никакого станка. Главное достоинство безоткатной системы командора британского флота Клеланда Дэвиса, — Виктор нарочно сделал особый упор на то, что за границей это уже есть и придумано самими военными, — в том, что само орудие не испытывает силы отдачи, и стрелять можно просто с плеча.
Про "командора" он как‑то вычитал в Интернете, но где, не помнил.
— Дэвиса… — бурнул Бахрушев, — ну что у нас в России за пиетет перед иностранцами? И полковник Гельвих создавал безоткатное орудие, и Рябушинские. Дэвис — это барахло. Сделали несколько игрушек, и на этом дело кончилось. У вас система не Дэвиса, а именно Рябушинского. Точнее, одна из систем.
"Как, уже безоткатки в России? Ну да, первый попаданец. Так что же он прямо гранатомет не продвинул? Что ж они тыркаются?"
— У вас главное отличие в том, — продолжал шеф, — что вы применили надкалиберную мину, за счет этого уменьшили калибр ствола с трех до двух дюймов. Уменьшается вес, и это позволяет отказаться от треноги и вести огонь с плеча.
— Именно так, — поспешил ответить Виктор, обрадовавшись, что не надо утруждать себя (и читателей) лекцией о принципе работы динамореактивного оружия. — Это позволяет внезапно открыть огонь из окопа или из‑за угла. Если же труба на треноге, стрелок будет обнаружен и убит пехотой, прикрывающей… э — ээ… боевую машину.
— Труба… — задумчиво промолвил Бахрушев. — То, что вы называете трубой — это все‑таки ствол, хоть и без нарезов. Кто и где это будет делать?
— Здесь и у нас. Ствол — это действительно просто труба из углеродистой стали, в которую заложен заряд обычного черного пороха.
— И сколько же выстрелов вы думаете из нее сделать? Кстати, одна из проблем пушки Рябушинского — ее долго перезаряжать с дула, и нужна особая сгорающая гильза с деревянным поддоном.
— Один, Иван Семенович. Всего один выстрел. Это одноразовая конструкция. Выстрелил и выбросил. Несколько таких одноразовых штуковин позволяют уничтожить дорогую бронированную машину. Будет несколько штук в отделении, можно сразу стрелять нескольким. Не надо учить, как заряжать, не надо разбирать, чистить, смазывать. Тут не то что из нашей деревни любой пастух разберется, а даже из Туркестана. Шайтан — труба.
Бахрушев покачал головой, снял пенсне и стал нервно протирать его платком.
— Как у вас все просто. Шайтан — труба… Знаете, что скажут военные, если мы вот это им покажем? Не знаете?
— Так мы им покажем в действии, а не чертежи. Товар лицом.
— Вы что, серьезно эту вашу пушку на плече намерены полностью делать на паровозном?
— Вы же сами сказали — на имеющейся производственной базе. Что на паровозном могут делать? Качественные трубы для паропроводов. Черный порох в Шостке делают, а в военное время можно и кустарное производство открыть. Бездымный, конечно, лучше, но во время войны может возникнуть дефицит.
— А пироксилин или какая у вас там взрывчатка? Ее тоже — кустарно? У вас, я смотрю, надкалиберный снаряд.
— Это зажигательный. В общем, ампула представляет собой биконический сосуд из белой жести с загущенной огнесмесью. В состав входят фосфор и сера… ну, там в пояснительной все расписано. При ударе о броню корпус сосуда разрушается от гидроудара, и воспламенившаяся на воздухе смесь, по инерции двигаясь вперед, облепляет броню вражеского э — э… бронехода. Никакого взрывателя не нужно. Смесь горит около трех минут с температурой порядка тысячи градусов. Смесь накаляет броню, а также затекает в смотровые щели и неплотности бронекорпуса, вызывая пожары внутри боевого или машинного отделения. Кроме того, при горении выделяется едкий дым, который, проникая внутрь, вынуждает экипаж покинуть машину. Таким образом, боеприпасы можно изготавливать у нас, только где‑нибудь подальше, а то по небрежности спалят тут полгорода.
Бахрушев полистал записи Виктора и потеребил бородку.
— Надо проверить. Полагаю к работе привлечь гимназических учителей химии. Если даже ваши расчеты ошибочны, пусть изыщут свой состав, способный к самовозгоранию. А это у вас хвост, вроде мины?
— Да. Четыре пластины из стали для граммофонных пружин на деревянной палке. Когда вкладываем снаряд в ствол, они свертываются.
— Интересненько, интересненько…
Бахрушев отошел от чертежного окна и направил свой взгляд в окно; по заводским путям катали холодными два паровоза, притирая механизмы, и здание то и дело сотрясала дрожь от фундамента до крыши. Одобрит или назовет абсурдом?
На всякий случай Виктор продолжал:
— Спусковое устройство… большинство деталей спускового устройства штампуются и гнутся из белой жести. Оно, как видите, объединено с прицельной планкой…
— Довольно… — как‑то глухо произнес Бахрушев, — довольно…
Он неторопливо повернулся, и, задумчиво держась за подбородок, подошел к столу.
— Вы понимаете, что вы предлагаете?
— Я понимаю, — торопливо начал Виктор, — здесь основная трудность с расчетом прочности трубы и заряда пороха. Но это можно уточнить опытным путем на полигоне, стреляя с деревянного станка и находясь в укрытии для безопасности.
— Да — да, конечно… Я о другом. Эта идея спасает наш "Баян". Поставить на него безоткатную пушку Рябушинского.
— Ну, для бронеходов безоткатки нежелательны, тут решение больше политическое, временное, чтобы сгоряча не расстреляли. Ну и вообще безоткатные системы не заменят обычных: от них трудно добиться хорошей баллистики, нужен больший заряд пороха, и они выдают себя при выстреле поднятой пылью. Вот как горные пушки, мобильные системы в кавалерии, которые можно возить на вьючных лошадях и броневиках, как партизанское оружие они найдут применение.
— Полагаете, в этой войне пригодится опыт Дениса Давыдова?
