Когда вся четверка единодушно решила открыть Санину карты, Прошкин внутренний голос зашелся в параксизме протеста. Но облечь этот протест в слова, точнее, в разумные весомые доводы было бы непросто. Чтобы спокойно все обдумать, Прошке требовалось побыть одному. С этой целью он придумал себе головную боль и отказался покинуть диван. Оставшись в одиночестве, он выпил две чашки крепкого кофе, послонялся по квартире и наконец сформулировал для себя причины, по которым не желает вмешательства милиции.
Первая лежала на поверхности. Милиции Прошка не доверял в принципе. Опыт общения с представителями закона выработал у него стойкое отвращение к этим ничтожествам, упивающимся собственной властью и безнаказанностью, к этим умственно отсталым бабуинам с садистскими наклонностями. Конечно, иногда среди них попадаются странные исключения вроде Селезнева. Но Селезнев сам считает себя изгоем в собственной среде. "Да, один раз нам выпала неслыханная удача, - думал Прошка. - Но было бы непростительной глупостью рассчитывать на шальное везение во второй".
Другая причина беспокойства лежала глубже, и на ее формулировку ушло гораздо больше времени. А когда мысль все-таки сложилась в слова, стало понятно, что произносить ее вслух ни в коем случае нельзя. "Если только я не хочу, чтобы меня разорвали в клочья", - уточнил Прошка. Дело в том, что ему было жалко Инну. Он не сомневался - он знал точно, что она не убивала Доризо. Просто не могла убить.
"И если она знает об убийствах женщин, то я готов согласиться на перемену пола, - думал Прошка. - А теперь на нее свалится новость о том, что любовь ее жизни - мерзавец и душегуб. То есть был мерзавцем и душегубом. Но это еще не все. На нее падет подозрение в сообщиничестве. Как будто ей мало того, что она потеряла любимого и даже не может открыто его оплакивать! Если ей на голову свалится еще и милиция со своими допросами, если о ее связи с Доризо станет известно мужу, ее это добьет. Но попробуй разжалоби Варвару, которая написала на девчонку здоровенный зуб. Ох, Инна! Угораздило же тебя нажить такого врага! Конечно, ты не ведала, что творила, захлопывая дверь перед Варькиным носом, но от этого не легче. Как говорил один мехматовский мудрец, "Варвара очень великодушна по отношению к врагам - когда они повержены в прах". Эх, если бы я мог доказать твою невиновность! Но моя уверенность зиждится на чистой интуиции, а в данном случае требуются аргументы посильнее".
Конечно, Прошка мог объяснить свои резоны. Хотя бы попытаться. Но ему мешали два соображения. Во-первых, его наверняка не дослушают до конца. А во-вторых, убедительность его объяснениям могла придать только ссылка на личный жизненный опыт, а как раз на него Прошка ссылаться не хотел. Ему всегда льстило непреходящее удивление друзей его головокружительнми победами на любовном фронте. Загадка казалась окружающим неразрешимой: маленький, кругленький, не блистающий красотой и даже молодостью, он покорял таких красавиц, что мужчины послабее хватались за сердце. А разгадка, между тем, была проста.
В основе Прошкиного успеха у дам лежала старая как мир идея: если хочешь расположить к себе человека, прояви к нему искренний интерес. Мысль, казалось бы, простая, но отчего-то руководствуются ею немногие. Может быть, загвозда тут в слове "искренний". Как можно проявить искренний интерес, если его не испытываешь?
А вот влюбчивый Прошка с детства обнаружил такое неукротимое любопытство к представительницам слабого пола, что родители даже стеснялись вести его в гости, если там были девочки. Причем, завораживала его не только разница в анатомии. Девочки были другими в принципе - существа из иного теста, непостижимые, как мировой эфир. Они иначе мыслили, иначе поступали, у них были другие ценности. И если анатомические различия уяснить было просто - посредством обыкновенного здравого смыла, то все остальное не поддавалось не то что объяснению, а даже определению.
Подросший Прошка не только не утратил интереса к иным существам, но и обнаружил, что этот самый интерес дает ему неоценимое преимущество. Любая девушка, будь она трижды красавицей, не может не купиться, если молодой человек видит в ней не только физиологически привлекательный объект, но и личность, уникальную и интригующую. Разумеется, Прошка научился ухаживать и говорить комплименты, но главным его оружием по-прежнему оставался искренний интерес.
Это, конечно, не означало, что девушки, пообщавшись с ним минут пятнадцать, начинали срывать с себя одежды. Но медленно и верно он завоевывал их души. А потом, в качестве дополнительного приза, нередко получал и тела. Не всегда, конечно. Но Прошка никогда не расстраивался. Тот, кого интересует не результат, а процесс, всегда остается в выигрыше.
И уж если речь зашла о результатах, то Прошка неизменно добивался большего, чем его собратья по полу, действующие традиционными методами. Обычная любовь между мужчиной и женщиной всегда хоть немного антогонистична. Покорив красавицу, вы никогда не можете быть уверены, что она не припрятала где-нибудь в рукаве нож. Если женщина умна, она никогда не откроется вам до конца, поскольку знает, что только аура тайны способна питать любовь долго. А если любовь уходит - неважно чья, ее или ваша, - разрыв, как правило, ужасно болезнен, и кто-то из двоих, если не оба, обзаводится смертельным врагом.
Прошкины девушки не имеют от него тайн - ведь в основе их отношений лежит дружеское участие и доверие. Физическое влечение - лишь тонкий слой масла на хлебе их взаимной симпатии. Это не всесокрушающая страсть, способная выжечь душу. И когда влечение проходит, доверие и дружба остаются. Иными словами, Прошка всегда спит спокойно, не опасаясь, что ему подмешают яду в компот.
Но и Доризо мог не опасаться Инны по той же причине. Неизвестно, действовал ли он сознательно, или это вышло у него ненароком, но ему удалось перевести отношения с Инной из плоскости всепоглощающей страсти в плоскость дружбы и понимания. Вероятно, его тронула молодость влюбленной девчонки, и на место обычных охотничьих инстинктов пришло желание потетешкаться с доверившимся ему юным существом.
Так или иначе, но для Инны он стал богом. Она простила бы ему что угодно, включая убийства и обман. Она не раздумывая отдала бы за него жизнь. И никогда, ни при каких обстоятельствах, не подмешала бы ему яду.
"Но поди объясни все это Варваре! - Прошка криво усмехнулся. - Не успеешь дойти и до середины, как лишишься скальпа. Да и поздно теперь объяснять. Санин наверняка уже позвонил Варваре на мобильник. Завтра этот юнец на всех парах помчится к Инне и огреет ее обухом по голове. И главное, Варьке от этого будет только хуже. Инна наверняка будет молчать, как партизанка. И сразу догадается, откуда ветер дует, - ведь никому, кроме меня, она про Доризо и Виктора не рассказывала. И когда этот легавый щенок потерпит фиаско, я уже не смогу ничего исправить. "А товарищ Берия вышел из доверия..." Нет, нужно сейчас же ехать к ней и во всем сознаваться. Повинную голову меч не сечет. По крайней мере, смягчу удар, а может, и разузнаю что-нибудь полезное, если раскроюсь не сразу".
И Прошка бросился звонить подружкам. Ему нужно было убежище, куда можно отвезти Инну для долгого и трудного разговора. Собственная комната в коммуналке не годилась - старушки соседки кружили бы над ними соколицами. К Варваре тоже нельзя - сюда вот-вот завалится толпа, возможно, с Саниным во главе. Квартиры Марка и Леши пустуют, но и туда вести девушку рискованно не ровен час, хозяевам придет в голову забежать домой по какой-нибудь надобности. Остаются верные подружки. Кто-нибудь из них наверняка подскажет, где найти пустующую квартиру. Или, в крайнем случае, уступит свою.
С первой же попытки все устроилось как нельзя лучше. Девушка, которой Прошка позвонил, оборвала его на полуслове, сказав, что у нее есть ключи от соседской квартиры. Соседи уехали в отпуск и оставили на ее попечение аквариум с рыбками.
Прошка помчался за ключами, потом в супермаркет. Купив вина, конфет, фруктов и свечей, отправился на знакомый пустырь и стал терпеливо дожидаться, когда Инна выведет Марьяшу. Ожидание тянулось больше часа. Прошка уже начал нервничать, ведь Инна могла пойти с собакой и в другое место. Но все обошлось. Через какое-то время к нему бросилась, повизгивая, кроличья такса и старательно вылизала ему физиономию.
- Андрей? - Инна была заметно удивлена. - Я, конечно, очень благодарна вам за участие, но не перебарщиваете ли вы?
- Нет. - твердо сказал Прошка. - Будь вы в окружении друзей, разделяющих ваше горе, я бы не посмел вам надоедать. Но поплакать вам не с кем, а постоянно сдерживать себя или даже притворяться веселой в такой ситуации противоестественно.
- Мне не перед кем притворяться, - грустно улыбнулась Инна. - Родители до конца лета уехали за город, а мужа я вчера выставила.
- Вы ему все рассказали?
