И вот теперь, обращаясь к членам сенатского подкомитета, она докладывала:
– Никаких сомнений в безопасности монтейна не возникало вплоть до появления сообщения из Австралии в июне 1976 года. Но даже тогда, казалось, не было никаких причин для беспокойства, поскольку расследование, предпринятое австралийским правительством, установило…
Шаг за шагом она восстанавливала историю монтейна. Ее рассказ длился минут сорок. Закончила Селия следующими словами:
– Все вышеизложенное подтверждено документами, представленными моей компанией в распоряжение комитета. Мы по-прежнему готовы оказывать помощь сенатскому подкомитету и отвечать на любые вопросы.
Вопросы не заставили себя ждать. С первым из них обратился к Селии Стенли Урбах, адвокат комиссии по расследованию. Длинное узкогубое лицо этого человека в исключительно редких случаях освещалось улыбкой.
– Миссис Джордан, вы упомянули первое сообщение из Австралии, зародившее сомнение в монтейне. Оно поступило за семь или восемь месяцев до того, как ваша компания запустила данный препарат в торговлю в Соединенных Штатах. Правильно я вас понял?
– Да, – ответила Селия, мысленно прикинув соотношение сроков.
– В своем заявлении вы также упомянули два других негативных сообщения – из Франции и Испании. Оба они поступили также до того, как ваша компания вышла на рынок с монтейном. Это тоже верно?
– Не совсем, мистер Урбах. Вы назвали эти сообщения негативными. В действительности же в то время они были еще неподтвержденными. Компания «Жиронд-Шими» предприняла соответствующее расследование и расценила их как необоснованные.
Урбах прервал ее нетерпеливым жестом:
– Если мы начинаем играть словами, позвольте задать вам следующий вопрос: эти сообщения были в пользу монтейна?
– Нет, не были. Но ради экономии времени мне следует кое-что разъяснить. В фармацевтическом бизнесе выражение «негативное сообщение» имеет весьма конкретное значение. В этом смысле информация, поступившая из Франции и Испании, таковой не являлась.
Урбах тяжело вздохнул:
– Может быть, свидетельница согласится с такой формулировкой, как «критические сообщения»?
– Вероятно, да.
Селия понимала, что с каждой минутой ей будет все труднее.
Тут в разговор вмешался сенатор Донэхью:
– Смысл вопросов адвоката комиссии совершенно ясен. Вас и вашу компанию обеспокоили три сообщения, поступившие до того, как монтейн поступил в продажу в нашей стране?
– Да, нас они обеспокоили.
– И однако же это вас не остановило и вы выбросили этот препарат на рынок?
– Сенатор, появлению любого нового лекарства всегда сопутствуют отрицательные мнения. Все они должны быть тщательным образом изучены и проверены…
– Миссис Джордан, прошу вас. Не нужно читать мне лекцию о практике фармацевтической промышленности. Мой вопрос требует конкретного ответа – «да» или «нет». Повторяю: ваша компания знала об этих трех сообщениях и тем не менее пошла на то, чтобы продавать монтейн беременным американским женщинам?
Селия мешкала с ответом.
– Мы ждем, миссис Джордан.
– Да, сенатор, но…
– Положительного ответа будет вполне достаточно. Кивнув Урбаху, Донэхью добавил:
– Продолжайте.
– Скажите, не было бы лучше и благоразумнее, – обратился к Селии адвокат комиссии, – если бы компания «Фелдинг-Рот» провела дополнительные расследования данных сообщений и задержала запуск монтейна?
«Именно этот довод приводила в свое время и я», – подумала с горечью Селия. Именно из-за этого она и приняла решение подать в отставку. Вспомнив о своей нынешней роли, она ответила:
– В ретроспективе – да. Безусловно. Но в то время компания действовала в соответствии с рекомендациями ученых.
– Кого конкретно?
Прежде чем ответить, она задумалась. Конечно, так советовал действовать Лорд, но она хотела быть справедливой.
– Директора нашего научно-исследовательского отдела доктора Лорда, но в своих рекомендациях он основывался на данных компании «Жиронд-Шими», которые в то время казались безупречными.
– Об этом мы зададим позднее вопрос доктору Лорду. А пока что… – Урбах заглянул в свои бумаги. – Скажите, решение приступать к запуску монтейна, и притом без всяких задержек, невзирая на негативные.., прошу прощения, критические сообщения, не было ли обусловлено ожидаемыми прибылями?
– Ну, знаете, фактор прибыли всегда…
– Миссис Джордан! Отвечайте: да или нет? Вздохнув, Селия подумала: «Как ни крутись, все равно бесполезно! В каждом вопросе – ловушка, извилистыми путями все идет к заранее предопределенным выводам».
– Да, – пришлось ответить Селии.
– Прибыли от монтейна имели в высшей степени важное значение для вашей компании?
– Да, в то время мы так думали.
– В каких размерах расценивалась ожидаемая прибыль от монтейна?
Безжалостные, въедливые вопросы продолжались. Она успела подумать: а разве они столь уж предвзятые, если касаются истинной сути случившегося? Разве еще совсем недавно она сама не задавала бы такие же вопросы? И разве не в том и заключается ирония судьбы, что она сидит здесь вместо Сэма Хауторна, которому должны были быть адресованы эти вопросы? Впервые после возвращения с Гавайев она вспомнила слова Эндрю: «Если ты вернешься в компанию.., вся грязь и ответственность за историю с монтейном обрушится на тебя». Эндрю оказался прав и на этот раз.
Был объявлен перерыв на ленч. Обратившись к Селии, сенатор Донэхью сказал:
– Миссис Джордан, вы свободны. Но прошу вас после перерыва снова явиться в зал для ответов на дополнительные вопросы. – Затем Донэхью объявил:
– Свидетелем после перерыва вызывается доктор Лорд.
***Куэнтин и Селия перекусили бутербродами и кофе из термоса, сидя в машине, которая ждала их у здания старого сената.
– Так будет быстрее, и мы сможем поговорить без свидетелей, – сказал Куэнтин, предлагая ей такой вариант ленча.
Винсент Лорд отказался составить им компанию, сославшись на дела.
– Вас хотят замарать, вас лично, – сказал Куэнтин. – Что вы об этом думаете?
– А что бы об этом думал любой на моем месте? – скривив лицо, ответила вопросом на вопрос Селия. – Мне это неприятно.
– В этом заключается их тактика, – заметил адвокат, отпивая обжигающе горячий кофе. – В любом расследовании подобного рода, а по сути дела, это чистое политическое трюкачество, нужен козел отпущения, на которого можно свалить всю вину. Вот вы им и подвернулись под руку, поскольку представляете компанию. Но я могу кое-что сделать, чтобы изменить подобное положение.
– Что именно?
– Позвольте для начала объяснить вам предысторию того, что происходит. Донэхью и его люди знают о том, что вы выступали против монтейна, и о том, что именно этим было вызвано ваше отсутствие. На этот счет сомнений быть не может – это люди дотошные. Им, вероятно, также известно, на каких условиях вы согласились вернуться в компанию, и они наверняка знают о декларации «Фелдинг-Рот» и о том, что вы являетесь ее автором.
– Тогда почему же…
– Выслушайте меня до конца. И еще: постарайтесь взглянуть на все происходящее с их точки зрения. Вы спрашиваете: зачем людям Донэхью надо пытаться опорочить ваше общественное лицо? Но если они не будут этого делать, на ком же еще им остается сосредоточить свои нападки? Конечно же, не на покойнике; до него добраться они не могут.
– Кажется, я вас понимаю и разделяю ваше мнение о политическом трюкачестве, – согласилась Селия. – Но тем не менее разве истина вовсе уж не играет никакой роли?
– Если бы я как адвокат представлял противоположную сторону, – сказал Куэнтин, – то ответил бы на ваш вопрос следующее: «Да, истина всегда важна». Но в случае с монтейном истина заключается в следующем: компания «Фелдинг-Рот» выбросила этот препарат на рынок и несет всю вытекающую отсюда ответственность. Что касается вас лично – да, вы подали в отставку. Но ведь вы также и вернулись в компанию и, таким образом, приняли на себя долю ответственности за монтейн, пускай задним числом. Конечно же, – тут Куэнтин мрачно ухмыльнулся, – я мог бы все это оспорить, изложив с противоположных позиций, причем не менее убедительно.
– Ох уж эти адвокаты! – рассмеялась Селия, но смех ее был натянутым. – Вы вообще хоть во что-нибудь верите?
– Кое-кто пытается. Но вечная необходимость приспосабливаться делает нашу профессию вредной.
– Вы говорили, что в состоянии что-то сделать. Что именно?
– В подкомитете, – заметил Куэнтин, – существует меньшинство. Несколько членов из этой группы дружественно относятся к вашей отрасли. Там также существует совет меньшинства. Никто из них пока что не выступил и, вероятно, не выступит, поскольку это может быть истолковано как выражение поддержки монтейна. Но кое-что один из них может сделать, если я обращусь с просьбой о такой услуге: вам зададут вопросы, которые помогут раскрыть ваше истинное лицо, и тем самым вы сможете предстать в выигрышном свете.
