Квартира была снята в доме на Холланд-роуд, в первом этаже. Прежде чем использовать ее, Малли принес и оставил там чемодан со свертком. Забрав его через некоторое время, следов вскрытия на нем он не обнаружил. При посещении квартиры он представился мисс Грей как Питерз. Наружного наблюдения, когда пришел и когда уходил; он не заметил.
Конец этой истории известен из материалов суда, открытых публикаций и данных английской контрразведки, полученных позднее через Бланта, Мисс Грей была агентом МИ-5, внедренным в Компартию Великобритании. Хотя контрразведке удалось раскрыть только трех источников линии НТР, а Брандее успел своевременно уехать из Англии, ущерб советской разведке на этом участке был нанесен непоправимый.
Как следует из переписки Малли с Центром на протяжении всего времени его работы за рубежом, опасность провала постоянно сопровождала его, как, впрочем, и большинство его коллег-нелегалов. Эта опасность проистекала не столько от действий контрразведки, сколько от недостаточно надежного прикрытия и проблем с «легализацией». Нельзя поэтому не оценить мужество, с которым нелегалы 30-х годов переносили все тяготы подпольной работы. Из нижеприводимых документальных свидетельств становится также ясно, что вопреки распространенному мнению о том, что в середине 1937 года Малли вызвали в Москву для расправы, в действительности его отъезд был обусловлен все той же причиной — невозможностью дальнейшего пребывания и эффективной работы в Англии под имевшимся у него прикрытием.
Проблемы с «легализацией» у Малли начались с первого его приезда в Париж в июне 1934 года. Уже 9 октября 1934 года он писал в Центр, что проживает по югославскому паспорту и после убийства сербского короля «я вовсе не завидую себе, что его имею». К разряду курьезов можно отнести и наличие у Малли американского паспорта, «согласно которому, — как с иронией замечал он, — мне на 8 лет меньше, чем есть на самом деле. Вдобавок я еще должен быть евреем. Все это достаточно трудно».
Опасности настигали Малли быстрее, чем можно было бы ожидать. В связи с убийством сербского короля в Париже началась проверка югославских подданных. В день покушения вечером и на следующий день полиция обходила отели и опрашивала всех югославов. Тех, кто не мог дать точные ответы на поставленные вопросы, уводили в полицию. «Меня пока не нашли, ибо я переехал из отеля на частную квартиру за 2 дня до убийства, — сообщал Малли из своего нового прибежища. — Но, несомненно, через день-два найдут, а я ведь не могу дать ответа на самые простые вопросы… Словом, я смываюсь отсюда в Голландию с австрийским паспортом (тоже неважный) и буду там, пока это дело не заглохнет… Почту отправлю из Голландии, с ГАНСОМ (Быстролетов. — О.Ц.). Вся предстоящая работа пока там. Оттуда я думаю перекочевать в Швейцарию».
Из этого эпизода ясно, что от нелегалов 30-х годов требовалось исключительное самообладание, благодаря которому только и можно было действовать оперативно, расчетливо и решительно. Гибкость и мобильность также были необходимыми свойствами подпольной работы того времени.
Чтобы решить проблемы Малли, Центр предложил ему на выбор несколько вариантов паспортов, из которых он выбрал один, который, кстати, после провала в Лондоне и стал известен английской контрразведке, а затем перекочевал в труды по истории разведки. В ответ на предложение Москвы Малли 27 декабря 1934 года писал:
«Беру фамилию HARDT. Могу быть прокуристом, химиком, врачом, инженером. Место рождения — Ольденбург, в Бургенланде, 1894 год, 21 января. Лида — то же, 18 января 1906 года».
Еще одна зарисовка того времени, иллюстрирующая уязвимость нелегалов 30-х годов, содержится в письме Малли в Центр от 24 апреля 1935 года, направленном вскоре после его возвращения из кратковременной командировки в Москву (январь — март 1935 года). Сетуя на то, что в его паспорте Чикаго в одном месте помещен в штат Индиана, а в другом — в штат Иллинойс, он писал:
«Когда сейчас разъезжаешь по Европе с сомнительными книжками, то к этим вопросам у меня появляется, может быть, излишняя чувствительность. Вы знаете, что МАНОЛИ (Кавецкий, друг Быстролетова, выдан Кривицким. — О.Ц.) обыскали при выезде из Голландии во Францию, обыскали также РАЙМОНДА (Порецкий. — О.Ц.). Я летел — меня не только не обыскали, но даже не велели чемодан открывать. В то же время из того же самолета подвергли обыску одного дядю грека или армянина, а может быть, он был еврей. У меня же карманы были наполнены фрицевской почтой» (ФРИЦ — помощник Малли по Голландии. — О.Д.).
Паспортные проблемы, впрочем, не помешали Малли в мае 1935 года выехать в Англию для завершения разработки МАГА. А в июле Центр (Берман) отмечал, что Малли и Быстролетов проделали весьма плодотворную работу и что линия МАГА «в будущем обещает быть особо плодотворной и интересной».
В начале октября 1935 года Малли вылетел на полтора месяца в Москву, чтобы навестить больного сына и уладить семейные дела с первой женой. Вернувшись в конце ноября, он вновь включился в работу и в начале декабря сообщил, что скоро выедет в Лондон для работы с МАГОМ. Быстролетов в это время готовился к отъезду на родину. 9 января 1936 года Малли писал уже из Лондона: «Проехали мы сюда гладко. Имеем возможность здесь беспрепятственно прожить 3 месяца».
Одно из его следующих посланий, датированное 20 февраля 1936 года, интересно тем, что позволяет взглянуть на будничную работу разведчика-нелегала. Малли писал кому-то из хорошо знакомых ему руководителей Центра (точно адресат неизвестен, но обращение на «ты» свидетельствует о наличии товарищеских отношений, возможно, это был Штейнбркж):
«Должен тебе сказать, что я очень занят. Даже мои любительские занятия английской историей страдают оттого, что у меня недостает времени. 4 раза в неделю я должен встречаться с ним (МАГОМ. — О.Ц.). Эти вечера у меня заняты. Когда я получаю материал, я должен его прочесть и отнести на кваритру к П. Затем бывают курьеры (почта), которые также вынуждают работать. Днем я занят с фирмами. Я посещаю их по очереди, мы купили уже 3 вагона товара, и их нужно отправить, нужно связаться с экспедиторами. В настоящее время у меня имеются более благоприятные предложения из Манчестера и Ливерпуля. Мне придется на 1–2 дня поехать туда».
Прикрытие, а Малли занимался бизнесом — скупкой и отправкой тряпья на континент для его последующей переработки, как видно из его письма, отнимало у него много времени и требовало поездок по стране. Именно поэтому он ставил вопрос о более удобном занятии: «Нельзя ли мне пристроиться к холодильному делу, которое имел Лева?» (Лева — Александр Орлов, создал фирму по торговле американскими холодильниками, «American Refrigerators Co. Ltd.»).
Весной 1936 года Малли и его жена переболели почками, что характерно для вновь прибывших в Лондон из-за жесткой местной воды, и в июне Малли запросился в отпуск. Таковой был ему предоставлен, и даже заказаны две путевки в Кисловодск на начало октября.
Пересечение границы с СССР не прошло для Малли без приключения, которое, как окажется в дальнейшем, было повернуто против него.
Суть этого эпизода ясна из приводимого ниже рапорта начальника оперативного отдела ГУПВО (Главного управления пограничной и внутренней охраны) НКВД комбрига Ульмара от 7.10.36 на имя начальника ИНО Слуцкого:
«28 сентября с.г. со станции Негорелое поездом Норд-экспресс № 4 под наружным наблюдением уполномоченного КПП «Негорелое» Шамрая в Москву прибыл голландский подданный Брошард Вильям, имеющий поддельный паспорт.
В беседе с начальником КПП «Негорелое» Даниловичем Брошард заявил, что он является работником ИНО ГУГБ НКВД по фамилии Малли и мужем гражданки Разба, едущей из-за границы вместе с ним и пропущенной без досмотра на основании вашей просьбы.
При этом направляем вам рапорт-справку уполномоченного КПП «Негорелое» Шамрая».
Рапорт Шамрая в основном повторял содержание рапорта комбрига Ульмара с той лишь дополнительной деталью, что Малли с женой, выйдя из вокзала в Москве, сели в поджидавший их автомобиль и уехали в неизвестном направлении. Шамрай же, оказавшись в незнакомом ему городе без денег, продолжить наблюдение не смог.
Отпуск Малли перерос в служебную командировку, и он вернулся в Лондон только в начале января 1937 года.
К маю накопившиеся проблемы с «легализацией» Малли и Дейча заставили Малли откровенно констатировать, что «до сих пор никто из нас здесь крепко не сидит. Даже СТЕФАН — нет. Он снова получил отказ в разрешении на работу».
Свое намерение обосноваться в Англии более прочно Малли попытался реализовать немедленно. Уже 24 мая 1937 года он сообщал о посещении Бюро регистрации иностранцев, куда он обратился за разрешением остаться в Англии на неопределенное время. Власти были готовы предоставить ему такую возможность при условии, что он откроет дело в одном из районов страны, пораженных безработицей (Южный Уэльс, Шеффилд и северные районы страны). Малли заполнил анкеты и отправил их в Министерство торговли. Центр был обеспокоен возможностью проверки документов Малли через австрийскую полицию и предложил альтернативный вариант с выездом его в Канаду и получением паспорта там. Малли ответил, что проверка его через Австрию маловероятна, так как Дейч «то и дело встречает в Лондоне липовых австрийцев — бывших коммунистов». «Да возьмите самого СТЕФАНА, с настоящей книжкой, — писал Малли. — Если они запросят о нем Вену, ответ будет не менее отрицательным, чем обо мне (он коммунист известный, а я просто жулик)». Увлекшись, Малли, видимо, перешел границы дозволенного в споре с Центром, а это не могло не сказаться на его дальнейшей судьбе.
