Но Мельник не принял шутку.
- Странно, что не заметили. Хотя должно быть ваша интеллигентность не позволяет сравнивать женщину с самосвалом. А я позволю, и потому, что не претендую на высокую интеллигентность, и потому, что знаю, о ком говорю.
- А чтобы я воочию убедился в этом, вы послали за Мирославой? нахмурился Олег.
- Не угадали. Я дал Леониду невыполнимое задание - он не уговорит Славу вернуться. Когда она заводится, на нее не действуют никакие уговоры. А то, что она завелась, мне известно. Но я предвидел, что разговор с вами будет не из легких и счел за лучшее отослать Леонида. А заговорил об этом потому, что, не буду скрывать, люблю Славу. Это не мимолетное увлечение. Такую женщину я ждал всю жизнь, не подозревая, что она рядом. Когда же случай открыл мне глаза, я сделал много глупостей с точки зрения здравого смысла, чтобы она снизошла ко мне. И я не уступлю ее вам, Савицкий.
- Она - не вещь, чтобы уступать или не уступать ее, - спокойно, сам удивляясь своему спокойствию, возразил Олег. - Пусть сама решает, как ей быть.
- Думал скажете: чего суешься к девушке со своей любовью, старый хрыч?
- Вы не намного старше меня.
- К сожалению, намного, скоро пятьдесят... Это правда, что вы сделали ей предложение?
- Еще не сделал, но непременно сделаю.
- И в этом ваше преимущество.
- Мне сказали, что вы разводитесь с женой.
- Вас ввели в заблуждение. Но это ничего не меняет. Я люблю Славу и надеюсь, что она, взвесив все, не оставит меня своим расположением. Если, конечно, вы не потащите ее в ЗАГС.
- Считаете, что только этим я смогу склонить чашу весов в свою пользу?
- Отвечу ее любимой фразой: не считаю - знаю. Полина Петровна сумела внушить Славе, что она созрела для замужества и лучшего мужа, чем вы, ей не сыскать. Но я сомневаюсь и в том, и в другом. Слава относится к тем женщинам, которые, осознав свое естество, должны, грубо говоря, перебеситься, а у нее этот этап еще не прошел. Что же до мнения Полины Петровны о вас, то оно слишком субъективно.
Олег почувствовал, что краснеет - намек на его былые отношения с Полиной был слишком прозрачен.
- Вы - человек не робкого десятка, в чем я имел возможность убедиться - продолжал Мельник. - Но то ли в силу своего воспитания, то ли характера вы чересчур деликатны с женщинами. А это не тот случай, когда требуется деликатность. Славу надо еще укрощать и укрощать, что вам не удастся. К тому же она способный журналист, в чем видит свое призвание. Здесь ей открыты все двери, а в Киеве она не реализует себя. Киев есть Киев, и ваши возможности помочь ей там, как мне представляется, невелики. Подумайте и об этом. Сейчас вы увлечены друг другом, но увлечение - категория преходящая и ломать себе жизнь из-за этого, не очень-то серьезного чувства, неразумно.
Олег не нашел, что возразить.
- Дайте ей поостыть, - очевидно почувствовав, что его доводы не оставлены без внимания, усилил нажим Мельник. - Слава достаточно рассудительна, чтобы в спокойной обстановке обдумать и взвесить все. Вот и представьте ей такую возможность. Завтра первым же утренним рейсом возвращайтесь в Киев. Билет на самолет вам будет заказан. С Закалюком, как он мне доложил, вы договорились обо всем, следовательно, у вас нет необходимости задерживаться здесь. Не звоните и не пишите ей. Через месяц она сама вам позвонит или напишет при любом исходе. Это я гарантирую. Вы сами сказали, что доверяете ее выбору.
Логика у него была железная, а предложение казалось честным. Но Олег усомнился в его искренности: на себя Мельник не брал никаких обязательств. И вряд ли он оставит Мирославу в покое: он знает ее много лучше - знает как укротить и как ублажить ее. Достаточно вспомнить вояж в Австрию и платье от Кардена, не говоря уже о заманчивом для молодой журналистки месте в пресс-службе областной администрации. И это не предел возможностей сосновского губернатора, что Мирослава безусловно учитывает.
Мысль была горькой, но здравой и Олег сказал то, что лучше было бы не говорить:
- Надо ли понимать, что принимая ваше условие, я могу быть спокоен за свою договоренность с Закалюком?
Хотел уязвить Мельника, но тут же сообразил, что унизил себя. Хорошо, что Мельник не понял ни того, ни другого и согласно кивнул.
- И за свою безопасность, - уточнил он. - Не примите это как угрозу, я не сторонник устрашений. Но должен заметить, что вы обладаете поразительной способностью наживать себе врагов даже там, где вполне можно обойтись без них. Я уже не говорю о Буте и Завгороднем, хотя с газетчиками в наше время лучше не задираться. Шестопал - не велика фигура, но подлости ему не занимать, а сейчас он готов утопить вас в ложке воды. Но, как говорит Слава, это еще не смертельно. Хуже, что вы потревожили человека, которого даже я укрощаю с трудом.
- Он поделился с вами своей тревогой?
- Ирония в данном случае неуместна: Кошарный - злопамятный человек.
- Я тоже не страдаю забывчивостью.
- Какие у вас претензии к нему?
Вопрос был задан, казалось бы, без особого интереса, но именно поэтому Олег почувствовал, что его ответ не безразличен Мельнику.
- Он был одним из главных виновников гибели Игоря Тысячного.
- Он был таким же исполнителем, как и другие участники этой акции.
- Он был слишком рьяным исполнителем. И вы это знаете не хуже меня.
- Что вам надо от него?
- Чтобы он дал показания, а еще лучше рассказал журналистам об истинных причинах трагедии на Городокском шоссе.
Олег не кривил душой, и хотя эта мысль пришла ему в голову только сейчас, ее нельзя было назвать необдуманной. Другое дело, что фигура Кошарного интересовала его не только в связи с давней историей, но признаваться в этом Мельнику было бы опрометчиво.
- Дураком его считаете?
- Не посчитаю, если он поймет, что лучше об этом рассказать ему, нежели мне. Вашу фамилию можно не упоминать.
- Чем я обязан такой снисходительностью?
- На шоссе вы стояли рядом с Тысячным. Вам просто повезло, что остались живы.
- Что ж, справедливо. Но какой смысл мутить давно отстоявшуюся воду? Вы советовались со Славой?
- Своей статьей она развязала мне руки. Но посвящать ее в свои планы я не намерен. Это дело моей совести.
- Тысячный был вашим другом?
- Он был честным человеком. И я буду настаивать на реабилитации его имени.
- Боюсь, что Кошарный не поможет вам.
- В таком случае интервью журналистам центральных газет дам я.
И хотя это была импровизация, Олег решил, что именно так и поступит.
Мельник задумался, поскреб подбородок, затем усмехнулся каким-то своим мыслям:
- У нашего общего приятеля есть любимая поговорка: "Во многом знании - много печали". Хотя, кажется, это не поговорка - изречение какого-то мудреца. Не помните имени?
Не дожидаясь ответа, он встал, подошел к столику в углу комнаты, на котором стоял красный телефон, снял трубку, стал набирать номер. Но неожиданно положил трубку.
- Занято. Впрочем, успеется. Есть и другая поговорка: "Поспешишь людей насмешишь".
Вернувшись к столу, Мельник сел уже не рядом с Олегом - напротив, поддел вилкой ломтик ветчины, но не донес до рта, отложил вилку.
- Представляете реакцию Кошарного?
- Меня это не остановит.
- Что ж, попробую убедить его, хотя за результат не ручаюсь.
На этом сопутствующие темы, казалось бы, исчерпали себя, и Олег счел необходимым вернуться к основному разговору. Он еще думал о том, как это сделать - острых углов хватало и без того, когда Мельник пришел ему на помощь.
- Как получилось с поставкой Дулибскому филиалу бракованного оборудования? Вопрос не в пику вам, мне это надо знать.
- Не было и нет никакого брака. Вас неправильно информировали. Бракованное оборудование не перекупают опытные производственники с тем, чтобы уже через три-четыре месяца задействовать его.
Мельник недоверчиво посмотрел на Олега.
- Вы уверены, что поставленное филиалу оборудование можно задействовать?
- Наши специалисты не сомневаются в этом. К тому же Закалюк и не заплатил бы за брак.
Сказал и тут же пожалел об этом - по лицу губернатора пробежала тень.
- Он рассчитался с вами за оборудование?
- Нам еще причитается неустойка за несвоевременную оплату, - Олег попытался перевести разговор в другую плоскость. - Мы договорились, что этот долг будет учтен при акционировании объединения.
- И об этом вы уже договорились? - недобро усмехнулся Мельник. Какую часть акций он обещает вашей компании?
- Сошлись на тридцати семи процентах.
- Аферист! - в сердцах хлопнул ладонью по столу губернатор. - Не примите это на свой счет. Но больше десяти процентов компания не получит. А причитающиеся вам долги будут уплачены сполна. И не далее как завтра!
Олег был готов к такому повороту и выложил свой главный козырь.
- Не уплатят, Геннадий Трофимович. У объединения нет средств даже на зарплату. А банковские счета матвеевского СП заблокированы с сегодняшнего дня по требованию, как когда-то говорилось, компетентных органов.
