о своем существовании Алина. Она поднимает очки, и мы видим обращенные на нас хитрые глаза. – Скорей бы Мариана прошла на этот нудный курс, а то обложку этого учебника я вижу чаще, чем ее лицо!
– Ее свидания с этим учебником регулярнее, чем мои занятия сексом! – Возмущенно тянет Ник. – Если занятия сексом самим с собой вообще можно считать таковыми. – Он садится и подтягивает колени к животу. – Мы все ждем твоего поступления на интенсив как второго пришествия, Мариана!
– Я девственности так не мечтала лишиться, как сжечь этот гребаный учебник! – Подтверждает Алина.
Они отбивают друг другу «пять» и с довольным видом наблюдают, как я краснею, качая головой. Макс обнимает меня за плечи. Черт возьми, он тоже ржет над их глупыми шутками.
– Макс, а ты участвуешь в осенней лихорадке? – Интересуется у него Алина.
– Сейчас вернусь! – Подает сигнал своим товарищам Лернер, а затем поворачивается к нам. – В осеннем балу ты имеешь в виду?
– Да, в этом осеннем дерьме. – Кивает подруга.
– В соревнованиях на второй день. – Вежливо улыбается парень.
– Ну, разумеется. – Взмахивает руками Ник, будто его вдруг осенило. – Ты же спортсмен.
– Днем будут проводиться турниры по баскетболу и мини-футболу среди факультетов, я буду отстаивать честь своего курса в сборной команде, а вечером, надеюсь, встретимся на ночной тусовке. – Он бросает на меня выразительный взгляд. – Да?
Алина рассказывала, что по старой традиции под конец мероприятий университет проводит массовую ночевку в корпусе. Спальные мешки, угощения, и все такое. Но, разумеется, никто не спит в аудиториях: все пьют, танцуют, гуляют до самого утра, а на следующий день у всех выходной. Раньше это называлось коммунарскими сборами, а теперь студентам неважно, в честь чего они собираются, и как это называется. Главное – танцы до упаду всю ночь и возможность легально обжиматься в пустующих кабинетах альма-матер.
– Я выступаю спикером на форуме, который организовал ректор, а далее буду помогать на аукционе для спонсоров, где будут собирать средства на стипендии для талантливых студентов, но, надеюсь, все же, успею одним глазком глянуть на твои состязания. – Улыбаюсь я.
– В любом случае, вечером мы встретимся, так? – Макс проводит пальцем по моей щеке.
– Конечно.
– И даже проведете вместе ночь. – Вклинивается Алина. – На танцах, имею в виду.
– Они невыносимы. – С виноватым видом бормочу я.
Макс прижимает меня к себе и целует в щеку.
Мой пульс ускоряется, в груди разрастается волнение. Мне неловко от того, что все происходит на виду у всего универа.
– Увидимся. – Шепчет он, целуя меня ниже уха.
Я дергаюсь от щекотки, а затем замечаю стоящую подле нас сестру Макса. Как ей удалось приблизиться к нам так бесшумно?
– Привет, – девушка тянет руку. – Я – Вика.
Макс неохотно отстраняется, и я ее пожимаю.
– Привет. Мариана.
– Максим, подвезешь меня? – Поворачивается она к брату. – Я уже освободилась.
– Ну, конечно. – Вздыхает он.
Я сжимаю пальцы в кулаки. Мне не нравится, как эта девушка смотрит на меня. Ее взгляд ощупывает, оценивает, леденит. С таким недовольным видом осматривают разве что скотину на рынке. Очевидно, ей не по нраву новая девушка брата.
Но тут Макс встает, и Вика, словно вспомнив о правилах приличия, стирает высокомерную ухмылочку с лица.
– Рада была познакомиться лично. – Она делает шаг и заключает меня в объятия. А затем тут же отпускает, словно боясь испачкаться. – Приходи к нам в гости, всегда будем рады! – Бросает на брата короткий взгляд и снова впивается в меня глазами. – Ты ведь вроде уже была у нас как-то?
– На вечеринке. – Киваю я.
– Супер. – Она берет его под руку. – Значит, приходи еще.
– До встречи, Мариана. – Подмигивает мне Макс.
– Пока.
– Значит, приходи еще. – Пародирует ее Ник, когда мы с Алиной провожаем взглядами их спины.
– Я бы стала встречаться с этим парнем только ради того, чтобы насолить этой стерве, – плюется подруга. – Надо же. Держится так, будто она – королева, а все вокруг – чернь.
– Хотя, сама не боится запачкать колени. – Вырывается у меня.
И я тут же осекаюсь.
– Это ты о чем? – Ухватываются за мои слова ребята.
И мне приходится рассказать им об увиденном в саду Лернеров. Красочно и в подробностях.
– Боже. – Усмехается Алина.
– Ну, в чем-то я могу ее понять… – Хихикает Ник.
Мне приходится проследить за его взглядом, чтобы увидеть идущего по дорожке Кая.
На нем солнцезащитные очки в грубоватой полароидной оправе, мятая футболка и модные светлые джинсы. Волосы парня уложены на бок ассиметричной волной, на запястьях блестят кожаные браслеты с клепками, на плече висит спортивная сумка, а в руке виднеется смартфон. Сегодня он без куртки, и поэтому каждый желающий может в деталях рассмотреть татуировки на его сильных, жилистых руках.
Кай спешит куда-то, отрывисто отвечая собеседнику по телефону и забывая смотреть под ноги. Случайно запнувшись о чей-то рюкзак, парень громко матерится и осыпает виновника проклятьями.
Ник прав. Такого, как Кай, нельзя не заметить. На нем хочется задержаться взглядом, чтобы разглядеть подробнее. От него исходит сила. А еще злость. Она как олицетворение него самого.
– Муха залетит. – Предупреждает Алина.
– Чего? – Часто моргает Ник.
– У тебя челюсть отвалилась. – Она рукой возвращает ее на место. – Захлопни, пока мухи не налетели.
– Пошла ты, – смеется он, стукая ее по рукам.
И в этот момент я ловлю себя на том, что тоже сижу с открытым ртом. Спешу закрыть его и отвернуться. Но сердце по-прежнему грохочет, словно многотонный паровоз, спешащий на станцию.
Кай
Сегодня приходится прятать красные глаза под очками, но тренер и так догадывается, если кто-то из его игроков «не в кондиции».
– Соберись! – Орет он мне в тайм-ауте.
А потом лишает меня игрового времени почти до конца матча.
Я выхожу уже в конце, когда нужно любой ценой перехватить преимущество в счете. В этот момент я уже настолько зол, что злость перевешивает усталость. Разгоняюсь, забираю шайбу, круто поворачиваюсь, и подняв облако ледовой пыли, делаю мощную передачу, с которой Климов забивает гол.
Трибуны ликуют, воздух гудит, а в меня с размаху врезается защитник команды соперников. Толкаю его в ответ, он орет что-то.
И понеслась!
Сыплю на него удары, круто бью корпусом, а он хватает за форму и тянет на себя. Тут же клюшки летят в сторону, а кулаки в лицо.
Нас пытаются разнять судьи. Другие игроки стучат клюшками о борт, зрители кричат и свистят.
Спустя мгновение я обнаруживаю себя в захвате Лехи Стерхова – он обнимает меня сзади, не давая наносить новые удары. Противника тоже уже скрутили и пытаются от меня
