«Я еще никогда не видел, что настолько можно было потерять голову, — скажет он своему отцу. — Я даже боюсь — если я ее брошу, она наложит на себя руки».
И тем не менее разрыв состоялся. Как по вине самих любовников, так и при участии прессы — вездесущей прессы, сыгравшей в жизни принцессы такую роль, что она достойна отдельного упоминания. Но об этом немного позже.
Расставание с Хьюиттом произошло в характерной для Дианы манере: отношения рвались мгновенно, без лишних объяснений и разговоров, мобильный телефон выкидывался,[47] имя вычеркивалось.
Комментируя поведение принцессы, ее финансовый советник сэр Джозеф Сэндерс заметил: «Диана не умела расходиться с людьми. Нет чтобы пригласить в какой-нибудь уютный ресторанчик и сказать: «Я полагаю, что для нас будет лучше прекратить взаимоотношения и спокойно попрощаться…» Она просто рвала отношения и переставала общаться. Люди терялись в догадках, не понимая, что происходит».
Скорее всего, столь необычная манера прощаться — втихую, без всяких объяснений — стала следствием хронической неуверенности, которая никогда не покидала принцессу. Для того чтобы прямо сказать человеку, с которым еще вчера связывали тысячи нитей, о предстоящем расставании, надо быть уверенным в себе, в своих силах, надо справиться с комком, который непременно подступит к горлу. Для принцессы это было невыполнимо.
В 1994 году Хьюитт решил поделиться своими воспоминаниями с журналисткой «Daily Express» Анной Пастернак, внучатой племянницей великого русского писателя. Родство с автором «Доктора Живаго» сыграло свою роль, и буквально за полтора месяца Анна создала бестселлер — «Влюбленная принцесса». И хотя в основу этой книги были положены интервью с Хьюиттом, чрезмерная экспрессия автора, изрядно приправленная эротизмом, заставила Джеймса пережить много неприятных минут и даже отказаться от части своих откровений.
Прочитав книгу, принцесса пришла в бешенство:
— И как он мог совершить такой поступок? Все, что было между нами, это сугубо личное! Это нельзя выносить на публику! Он просто взял и продал меня!
Диана забеспокоилась, и было от чего. Ведь помимо воспоминаний у Хьюитта хранилась обширная переписка, которая могла еще больше скомпрометировать принцессу.
После продолжительных раздумий Диана предложила Джеймсу сделку: она выкупит у него все письма.
Хьюитт согласился, но поставил три условия: он продаст письма за 250 тысяч фунтов, только за наличные, а сама сделка произойдет в Испании. Принцессе ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия. Она положила деньги в обычный вещевой мешок, надела парик, чтобы ее не смогли узнать постоянно дежурившие около аэропортов папарацци, и отправилась на Пиренейский полуостров.
Несмотря на тщательную конспирацию, Диану все-таки узнали. Поднялась шумиха. Хьюитт испугался, что огласка плохо скажется на его дальнейшей репутации, и в самый последний момент отменил сделку. Он решил оставить бесценную переписку у себя до лучших времен. Диана же несолоно хлебавши вернулась в Туманный Альбион.
Джеймс был не прав, когда боялся, что после расставания с ним Диана совершит акт суицида. Да, принцесса переживала, но она смогла справиться с этим испытанием. Она обратила взор на своих старых знакомых. Ближе всего у нее сложились отношения с торговцем машин Джеймсом Гилби. Да, да, это был тот самый мистер Гилби, разговор с которым увековечен в «Сквиджигейте». В годы своей не такой уж бурной молодости Диана мстила Джеймсу Гилби за какую-то незначительную оплошность, уродуя крышу его «альфа-ромео» нелепой смесью из взбитой муки, сахара и яиц.
Тогда, в конце 1970-х годов, Гилби оставил младшую дочь графа Спенсера. А может быть, это она предпочла его куда более притягательной кандидатуре принца Чарльза. Так или иначе, но молодые люди расстались, а летом 1989 года судьба свела их вновь.
Теперь все было по-другому. Диана была мало похожа на юную скромную девушку с Коулэрн-корт. Она была эталоном женской красоты. Не то что общаться, даже просто находиться рядом с ней — уже льстило мужской гордости.
Тщеславием, пожалуй, дело и ограничилось: Гилби было приятно, что среди его знакомых значится мать будущего наследника престола. А для Дианы Джеймс был временным вариантом, позволяющим скрасить серые будни одиночества. Все это было не лучшим материалом для костра любви и страсти, и вряд ли стоит удивляться, что костер так и не разгорелся.
Пока Диана искала утешения на стороне, ее собственный брак шел ко дну. Осенью 1992 года роль посредника в примирении супругов Уэльских предложил взять на себя близкий друг Чарльза, торговец исламскими произведениями искусства Оливер Хор. По словам их общего знакомого, «Оливер пытался помочь Диане лучше понять принца Уэльского. Он хотел показать ей, что Чарльз любит архитектуру, искусство, что у него обостренное восприятие истории и, наконец, что он просто настоящий трудоголик».
Трудно сказать, насколько успешно сложилась отчасти дипломатическая, отчасти искусствоведческая, отчасти просветительская миссия Хора, но с Дианой у него быстро установились хорошие отношения. Слово за слово, и из «посла доброй воли» Оливер превратился в любовника принцессы.
После разрыва с Хьюиттом и застойных отношений с Гилби принцесса нуждалась в новом романе. Она сделала ставку на Хора и… просчиталась. Причем дело вовсе не в том, что Оливер был образованнее своих предшественников (он окончил Итон и Сорбонну), что ему было 47 лет и что у него была полноценная семья. Просто после развода с Чарльзом Диане нужны были серьезные отношения, не исключавшие создания новой ячейки общества. А именно для этого Хор и не подходил. Он не готов был бросить жену и детей ради другой женщины. К тому же какую жену ему пришлось бы оставить — Дайану де Вальднер Хор!
Вначале принцесса с юмором отнеслась к тому, что у супруги ее любовника практически такое же имя, как у нее.
— По крайней мере, если Оливер заговорит во сне и назовет мое имя, Дайана подумает, что он обратился к ней, — смеялась она.
На самом деле поводов для веселья было мало. Дайана происходила из семьи французских аристократов и являлась наследницей крупного нефтяного бизнеса. Именно ее деньги и связи стояли за художественной галереей мужа, расположенной в престижном районе Лондона Белгравии.
Оливер прошел слишком длинный путь — от скромного юноши с наследством в две тысячи долларов, оставленных его отцом в 1964 году, до гладко выбритого, одетого в дорогие шерстяные костюмы и кожаные ботинки ручной работы специалиста по исламскому искусству, главы департамента всемирно известного аукционного дома Christie's и консультанта богатых клиентов, интересующихся культурой Ближнего Востока. Хор потратил слишком много времени и усилий для создания своего настоящего, чтобы разрушить его ради неопределенного будущего, пусть и с принцессой Уэльской.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
