о чем-то серьезном. Это тоже было бы болезненно, но… в тот момент мозг лихорадочно подбросил первую банальщину из всех возможных ублюдских фраз.
Хит размахнулся и с силой всадил кулак в старые потертые доски пола. Что-то треснуло. Либо суставы, либо дерево. Но боль не пришла. Весь организм и так болел и ныл, внутренности будто провернули в мясорубке. Один удар хуже не сделал.
Официанток не прощают. Никогда. А если и прощают, то никогда уже больше не доверяют. Если бы только он придумал что-то другое. Если бы…
Хит снова всадил кулак в доску, костяшки пальцев ободрались, из царапин начала сочиться кровь. И опять без боли. Он резко сел на постели, оттолкнулся от пола и поднялся. В комнате стало слишком мало воздуха. Хит рванулся к двери, промчался по квартире, мимо распахнутой двери кухни, прямиком к выходу Сорвал с вешалки куртку и набросил на плечи.
Подышать, срочно подышать.
— Хитклифф? — из кухни показалась мама, вытирающая руки о передник. — Ты куда?
Нахрен.
— Покатаюсь, — пробормотал он сквозь зубы, схватил с полки ключ от пикапа и вылетел вон из квартиры.
Пока никто не успел остановить, пожалеть и подержать за ручку. Подуть на ободранные костяшки.
Дверь за спиной захлопнулась, Хит слетел с лестницы, развернулся на пролете и побежал дальше. Красная пелена в глазах не давала нормально видеть ступеньки, но ноги сами несли, куда надо. Оказавшись на улице, он свернул за угол, запрыгнул в припаркованное у тротуара ржавое ведро, парой резких движений завел. Из динамика магнитолы грянули басы тяжелого рока. Хит рванул руль в сторону. Пикап круто развернулся в переулке, чуть не въехав в стену соседнего дома, но все-таки прошел в паре дюймов от кирпича и выскочил на дорогу.
Нога втопила педаль газа, развалюха, дрожа и гремя, понеслась по окутанной сумерками окраине Бристоля.
Схватившись за ручку Хит резко открыл окно до упора. Прохладный воздух опутал тело, растрепал волосы, но не выгнал из головы все то, что капало в мозг, как вода из незакрученного крана. Он крутанул «громкость» на магнитоле, басы, гитарный запил и утробный мужской ор заглушили звуки двигателя, заполнили салон, но… мысли от этого не стали тише.
Машина выскочила за черту города. Не разбирая дороги, Хит на автопилоте свернул с трассы на знакомый лабиринт дорог. Сжал пальцы на руле так, что костяшки побелели. Его смуглая кожа никогда так не белела. И вот, пожалуйста! Мечта, мать ее, сбылась! Нельзя было сюда ехать, только не сюда. «Отличный» способ избавиться от боли и тяжести!
Сколько всего происходило на этих дорогах и в этих чужих огороженных полях! Здесь Элли танцевала, и платье в цветочек развевалось на ветру. Здесь они устраивали пикники в кузове. Сюда он притащил ее на третьем свидании, чтобы показать звезды. Романтичный идиот!
Не нужно было даже звать ее на те свидания. Он ведь уже при знакомстве видел контраст между ее большим белым домом и родительской двушкой! Знал, что встречаться будет просто негде, что съехать от родителей выйдет не скоро, а отношения-однодневки Хита никогда не привлекали. Но он на что-то надеялся. На чудо, на судьбу, на то, что, может быть, когда-нибудь получится выбраться из задницы.
Элли будет учиться. Они вместе могли бы стремиться к чему-то, но…
Нельзя удерживать рядом с собой человека, обрезать ему крылья, отбирать возможности. Элли достойна куда большего. Мейер был прав.
Или все-таки нет?
Глаза заволокло туманом, нога сильнее надавила на педаль. Грязь из-под колес забрызгала стекла, и машину уже несколько минут вело на размытой после дождей дороге, но ему было плевать. Из салона выдуло все тепло, но и это не трогало. Все чувства смешались в горький болезненный ком. Он разрастался в груди, заполнил все до кончиков пальцев, отбился тяжелым роком в ушах…
…Хит не понял, как пропустил поворот. До сознания с опозданием дошло, что пора выкручивать руль. Пикап сильно занесло, раскрутило, сердце подскочило к горлу и зашлось в бешеном темпе. Картинка вокруг закрутилась, размылась, будто ее растерли ластиком. Паника сдавила горло. Мгновение, и тело ощутило первый удар, а в лобовое стекло с пассажирской стороны прилетел обломок деревянной изгороди.
Глава 22
— Бьянка, ты в кухне?
Мама даже на мгновение не оторвалась от нарезки овощей.
— Да, дорогой! — слова вылетели из нее будто на полном автопилоте.
Чистый итальянский. Даже спустя тридцать лет она отказывается говорить дома по-английски и пускает в ход все известные проклятия, когда слышит его от детей. Хит хмыкнул в кофе и свернул на планшете очередное резюме хостес. В коридоре раздались тяжелые шаги. Мгновение, и в кухню ввалился отец.
— Посмотри, что я нашел в машине.
Хит на секунду оторвал взгляд от экрана: отец вытянул руку, на открытой ладони блеснул кусок металла.
— Это твой?
Мама гулко стукнула ножом по доске.
— Откуда бы у меня такому взяться?
— Да мало ли!
— Спроси у Дадо, может, он выронил, растяпа.
Хит пригубил кофе и снова уставился в экран. Его это не касается, и ладно. Жизнь в большой шумной семье научила быстро выключаться из общего трепа. Резюме, нужны резюме. Место хостес простаивает до сих пор, а сейчас придется искать еще и нового бармена, и желательно поборника здорового образа жизни. Отец и мать продолжили спорить. Хит попытался вчитаться в текст, несколько раз пробежал взглядом по строчкам, но мозг билингва так и не смог отвлечься. Он глубоко вдохнул и сдул со лба отросшие волосы.
Мама шумно набрала воздух в легкие.
— Эдоардо! — пронеслось через всю квартиру.
Хит непроизвольно поморщился.
— Это не мой! — раздался из-за стенки густой бас.
Младшенький перемахнул всех. И в высоту, и в ширь, и даже голос у него сломался в одиннадцать. Мама громко цокнула. Хит закатил глаза, пригубил кофе и открыл следующее резюме.
Пора переезжать. Как только состоится сделка, нужно собрать вещи и переехать пусть даже в пустой дом с гуляющим в углах эхом. Он слишком отвык от шума большой семьи. Появляться здесь по выходным на общие ужины было достаточно для поддержания общения с семьей, но все-таки взрослая жизнь отучила надолго оставаться на одной территории с родителями.
— Так а где ты его взял? — снова заговорила мама.
Нет, изучить анкеты здесь не получится. Хит отбросил в сторону планшет отставил чашку и скрестил руки на груди.
— Валялся на коврике под бардачком, — отец пожал плечами.
Боже, да о чем они?
— А точно не твой? — прищурилась мама. — Ты тоже растяпа, Марио! Я уверена,
