– Вы великолепно выглядите! Повернитесь, прошу вас, я хочу посмотреть, хорошо ли сидит сзади.
Жанна хотела повернуться, но вместо этого пошатнулась. Ей пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. У нее кружилась голова, а перед глазами плясала вся мебель. К горлу подступила жуткая тошнота. Ее вырвало. Изо рта лилась горькая солоноватая жидкость. Протянув руки к мадам де Нейра, Жанна закричала:
– Будь ты проклята!
Од ловко увернулась и бросилась в кабинет, посмеиваясь:
– Мы обе хороши!
Шатаясь, держась за стену, чтобы не упасть, Жанна с трудом следовала за ней. Ее рвало прямо на прекрасное карминовое платье. Как такое могло случиться? Какая невероятная уловка позволила Нейра дотронуться до яда, даже проглотить его и при этом остаться живой и невредимой? А вот Жанна сейчас умирала. Противоядие. Мерзавка предварительно приняла противоядие. Жанна чувствовала, как к ней приближается смерть, касается ее рук, гладит по лбу. Упав на колени, сотрясаясь от болезненных спазмов, она взмолилась:
– Оставьте деньги себе. Дайте мне противоядие, и я верну вам манускрипты.
Очаровательным жестом мадам де Нейра показала на шкаф, где хранились журналы, и весело спросила:
– Те, которые спрятаны в этом шкафу? Пока вы одевались, я обшарила его и в глубине нашла толстый сверток, завернутый в льняное полотенце. Это очень мило с вашей стороны, хотя и немного поздновато. Тем более что я должна вас огорчить. Противоядия не существует.
– Но вы… вы…
– Из-за вас я пережила несколько весьма неприятных минут. Мне говорили, что этот смертельный растительный сок безопасен, если нанести его на кожу или выпить. Но я не была уверена в этом, и мое сердце билось сильнее в течение нескольких секунд, когда я испытывала неподдельный ужас. Нет ничего более упоительного, чем пари со смертью. Головокружительное наслаждение. Так, что же еще интересного мне рассказали? Ах, вот. Этот яд, от которого нет спасения, добывают из прекрасного могучего дерева, растущего в Африке или Азии, из анчара.[68] У него округлые листья, а лыко идет на изготовление одежды. Но сок смертельно опасен. Местные жители смазывают им кончики стрел. Одна стрела может убить быка в течение нескольких долгих мучительных минут. Минут за двадцать, как мне говорили. Этот яд обладает странным, но весьма полезным свойством: он совершенно безобиден, если его нанести на кожу или проглотить. Но он становится смертельным, если попадает в кровь, через рану, например. Моя дорогая, скоро ваше тело начнет содрогаться от конвульсий, вам станет трудно дышать, сердце заколотится в бешеном ритме… пока не остановится.
Мадам де Нейра хмыкнула, а потом удрученно сказала:
– Боже, как я ненавижу агонии! Единственная агония, которая доставила мне удовольствие, – это агония моего дядюшки… Но в свое оправдание я могу сказать, что тогда я была такой молодой! Пусть вы сочтете меня трусихой, но я вас оставлю на несколько минут и сделаю вид, что занимаюсь своими обязанностями матери-аббатисы. Я вернусь… когда нас больше не будет.
– Умоляю вас, – простонала Жанна. – Ан… Аннелета… Прикажите позвать ее…
– О, она ничем не сумеет вам помочь, – с наигранной жалостью ответила мадам де Нейра.
– Моя душа…
– Вы не теряете оптимизма, моя дорогая. Неужели вы полагаете, что ваша душа действительно может очиститься от скверны? Впрочем… Если на самом деле вы собирались выдать меня, я все равно сомневаюсь, чтобы вы сообщили бы что-нибудь новое нашей въедливой сестре-больничной. Но успех делает человека щедрым. Вскоре я расстанусь с этим ненавистным мне белым платьем. Проявим милосердие. Я прикажу позвать ее. Постарайтесь продержаться до ее прихода. Но прежде всего – я возьму драгоценный сверток.
Мадам де Нейра вытащила из тайника объемистый сверток, завернутый в льняное полотенце, и погладила его рукой, вздыхая.
Затем она вышла из комнаты, даже не посмотрев на умирающую Жанну. Гонорий будет доволен. Он получит свои вожделенные манускрипты, избавившись одновременно от исполнительницы гнусных дел, которая стала для них весьма обременительной. Она тоже могла быть довольна, ведь она вернет первую часть долга, связывавшего ее с камерленго. Вскоре исчезнут и остальные проблемы, когда дворяночка из Суарси и ее маленький серв попадут в мир, который Од, будучи великодушной убийцей, считала для них лучшим. Трое подручных, которым щедро заплатили, ждали подходящего момента, чтобы навсегда избавить их от земных страданий. Жандармы бальи Монжа де Брине наверняка подумают, что несчастные встретили на своем пути безжалостных разбойников. Мадам де Нейра дала им четкие указания, умело намекнув негодяям, что будет ждать их в случае неудачи.
Аннелета вихрем ворвалась в кабинет аббатисы. Потное лицо Жанны было искажено жуткой болью. Она сдавливала свою грудь, пытаясь остановить конвульсии, пищала, как младенец, между двумя приступами рвоты, когда ее рот наполнялся горькой слюной, смешанной с кровью. Слюна текла по подбородку, по шее.
Сестра-больничная склонилась над умирающей. Жанна с трудом выговорила:
– Од… это она…
– Я вас не понимаю. Что она? Это она отравила Аделаиду, Гедвигу, Иоланду, нашу матушку и эмиссаров Папы?
– Нет, – прошептала Жанна, качая головой.
– В самом деле, это не она, а вы. Значит, она отравила вас?
– Да…
– Это доказывает, что она не так уж порочна и может при случае оказать добрую услугу. Гадина, я тебя ненавижу! Как ты могла? Я не знаю, каким ядом она воспользовалась, но честное слово, мне это безразлично.
– Благословите…
– Благословить тебя? Мне не подобает этого делать.
Аннелета выпрямилась и направилась к двери. Последний истошный вопль Жанны не заставил ее вздрогнуть. Она спокойно закрыла за собой тяжелую дверь.
Тело Жанны д'Амблен быстро вынесли из покоев аббатисы и положили в конюшне.
Потом Од де Нейра вернулась в спальню, чтобы закончить приготовления к отъезду. Она хотела как можно скорее покинуть аббатство. Од осторожно положила на кровать драгоценный сверток, который она прижимала к груди, ожидая, когда ее избавят от прискорбной необходимости видеть труп Жанны. Она села на кровать, развязала веревки и прочитала названия: «Сочинения» Гийома де Сент-Амура,[69] всеми забытого каноника; «Архитрениус», длинная жалостливая аллегория, написанная на латыни около 1184 года поэтом Жаном де Анвилем и пользовавшаяся определенным успехом; и толстый том, датируемый, несомненно, концом XII века. Считалось, что этот богато иллюстрированный труд, в котором перечислялись все тонкости игры в триктрак и шахматы, был написан неким Николем Сен-Никола. Разгневанная мадам де Нейра вскочила на ноги и завопила:
– Мерзавка! Гори в аду! Надо же, она осмелилась шутить со мной!
Но гнев не лишил мадам де Нейра способности трезво мыслить. Да, она совершила непростительную ошибку, не проверив содержимое свертка до того, как расправилась с Жанной. Однако она поняла, что Жанна ничего не знала о случившемся, иначе она предложила бы обменять несуществующее противоядие на манускрипты, а не на деньги. Но кто? Аннелета Бопре, разумеется! Од де Нейра бросилась в коридор. Она была уверена, что найдет сестру-больничную в гербарии.
Не замедляя бега, Од толкнула дверь и застыла на месте в половине туаза от острия кинжала.
– Стойте и не двигайтесь, мадам. Не приближайтесь ко мне, ибо я без малейших колебаний отправлю вас туда, где вам самое место.
– В ад? Не ломайте комедию! Мы обе умные женщины, по крайней мере, я на это надеюсь.
– Разумеется, мне незнакомы многие яды, в том числе тот, с помощью которого вы избавились от Жанны д'Амблен. Но я знаю, как все они применяются.
– Отравить вас? Совершить две ошибки за такой короткий период времени? Вы считаете меня простофилей? Мне нужны манускрипты. Я согласна на любую цену, предложенную вами. Но только не надо ловить рыбку в мутной воде. Я знаю, что они у вас.
– Нет.
– Вы лжете, – занервничала мадам де Нейра.
– Нет.
– Нет? – неуверенно переспросила Од.
Почти любезным тоном Аннелета объяснила:
– Поскольку вы сняли запрет на выход из аббатства, сегодня утром манускрипты покинули его территорию. Мадам, я благодарю вас за это от чистого сердца. Сейчас они уже на пути к своему законному владельцу. Затем моя посланница передаст короткую записку мессиру Монжу де Брине, бальи графа д'Отона. В ней я рассказала, каким образом вы проникли в монастырь. Если мои расчеты верны, мессир де Брине и его жандармы приедут к нам поздно вечером или в крайнем случае ранним утром. Решайте сами, хотите ли вы задержаться в монастыре, чтобы лично их встретить.
Пухлые губы мадам де Нейра сжались, но тут же расплылись в широкой улыбке:
– Я была права: мы обе умные женщины. И ум обязывает меня признавать поражения и делать из них выводы. Полагаю, я должна лишить себя удовольствия встретиться с мсье де Брине. До скорой встречи, дорогая.
