Еще пятьдесят лет назад всех дворян мужеского полу обязывали жениться к двадцати пяти годам. Слава всем богам, в наше время этого нет. Хочешь женись, хочешь до конца жизни ходи в холостяках. Лично я жениться не собираюсь, вовсе не по причине патологического женоненавистничества, просто на свете так много красивых дам, требующих моего самого пристального внимания, и ограничиваться одной-единственной я не согласен, будь она хоть сама Царица Савская или несравненная Нефертити.
Из состояния задумчиво-медитативного транса меня снова бесцеремонно выдернули. На этот раз проводник Ашот.
— Командир, завтра к обеду доберемся до персидской границы. Там застава в полторы сотни сарбазов и таможня. Как пойдем?
— Твои предложения?
— Есть два варианта. Первый, на мой взгляд наиболее предпочтительный, идем легально под видом купцов-закупщиков шелка или какого иного товара. Второй — крадемся звериными тропами в обход пограничных постов с риском нарваться на патруль. К тому же, это займет намного больше времени, примерно сутки.
— Сколько с нас сдерут на таможне?
— Полсотни туманов не больше, можно будет сторговаться до сорока. Мне приходилось иметь дело с их начальником. Хоть и жадный, но договориться можно, разумеется не бесплатно.
Я мысленно перевел полсотни туманов в рубли, и она меня вполне устроила.
— Хорошо, через границу пойдем легально. Еще один момент, Ашот, мы не очень похожи на местных.
— Э, ара Андрей, ты мало видел кавказцев! К примеру, сваны и аланы бывают похожи на русских больше, чем сами русские похожи на себя! Ха-ха-ха! — На что все кругом также расхохотались.
Что-то денек сегодня больно уж веселый. Ладно, будем считать это хорошим знаком.
Глава 13
Я как раб грёб три месяца брассом,
Съел четырнадцать крупных акул,
И, наев центнер мышечной массы,
Нелегально в Нью-Йорк прошмыгнул…
Взято из Сети
Звериное чутье никогда не подводило полковника Грейнджера, а после гибели учителя и друга Чарльза Стэнтона от руки (кто бы мог подумать?!) своего верного слуги инстинкт самосохранения обострился до максимума. Вот и сейчас, находясь в кабинете резиденции английской миссии в Тебризе, куда их определили по велению главнокомандующего персидским корпусом вторжения Его Высочеством Шахзаде Махди, на него накатил очередной приступ вроде бы ничем необоснованной паники.
Кто-то назовет предчувствие надвигающейся беды банальной трусостью, ведь русские если и подозревают о роли англичан во всей этой военной авантюре, доказательств у них нет никаких. Даже в том случае, если бы им стало что-либо известно, и их контрразведка решила устроить пакость, благодаря верным людям из окружения царя, информация об этом немедленно оказалась бы в Лондоне на столе генерала Вильяма Френсиса.
Дэниел Грейнджер всего лишь пару раз встречался с этим внешне вежливым и обходительным человеком, занявшим пост так бездарно ушедшего Чарли, и он ему не понравился с первого взгляда. Бывает так, вроде бы никаких физических недостатков у того или иного представителя вида хомо сапиенс ни внешних, ни внутренних, а вот не нравится и ничего с этим невозможно поделать. Впрочем, как человек объективный, полковник ничуть не умалял талантов своего нынешнего начальника как руководителя внешней разведки Великобритании и вынужден был признать, что именно он подходит как никто на эту должность.
Мужчина отодвинул подальше от края стола чашку с успевшим остыть кофе, убрал бумаги в выдвижной ящик, поднялся с кресла и, подойдя к распахнутому настежь окну, вдохнул напоенный запахами цветущих растений воздух. На дворе теплый безоблачный день. Здание миссии хоть и располагается на относительном удалении от оживленной улицы в тени тенистых чинар и плодовых деревьев, стук колес проезжающих мимо арб, цокот копыт, гортанные крики погонщиков и пешеходов, пронзительные вопли муэдзина, призывающего правоверных совершить очередной намаз доносятся и сюда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Какое-то время полковник скользил рассеянным взглядом по прогуливающимся вдоль берега небольшого пруда, распушив великолепные хвосты, павлинам. Странный для практичного выходца с Туманного Альбиона обычай местных богатеев позволять свободно ходить повсюду этим наглым птицам, способным лишь безбожно гадить и нарушать тишину своими мерзкими криками. Местные мясо павлина употребляют в пищу, да еще и нахваливают. Грейнджер ничего такого особенного в нем не нашел, поскольку как представитель древней английской аристократии, предпочитал ростбиф с кровью, на худой конец, добрый кусок отварной постной свинины.
Внешне все вроде бы мирно и спокойно, однако на душе полковника вот уже пару недель было как-то уж очень тревожно. Разум твердит — опасаться нечего, однако сердце то и дело сжимается из-за иррационального ничем не объяснимого страха. И это состояние усиливается с каждым днем. При других обстоятельствах, он уже давно плыл бы на корабле в сторону благословенной Англии, но сейчас подобное бегство будет расценено начальством как дезертирство, ибо возложенная на него миссия еще очень и очень далека от своего завершения, а если объективно, она близка к провалу.
Будь прокляты эти несговорчивые персы с их восточным менталитетом. Очередная поездка в ставку Шахзаде Махди вновь не принесла ожидаемого результата. Его, разумеется, выслушали, но передать контроль над границей наспех сколоченному индийскому корпусу, чтобы войска русского царя не смогли осуществить продвижение вглубь персидской территории не пожелали. Более того, этот напыщенный идиот до сих пор мнит себя великим полководцем, считает, что вот-вот сломит сопротивление гяуров и со своим двухсот пятидесяти тысячным воинством вышвырнет их из Азербайджана на левобережье реки Самур.
— Goddamn bastard[1]! — в сердцах полковник озвучил свою мысль в весьма нелицеприятной для принца Махди форме.
Какой же идиот этот принц! Человеку пятый десяток, а ума не нажил. Ему наглядно объяснили, что вся его четверть миллионная толпа тупых сарбазов ничто против ста пятидесяти тысячного корпуса генерала Краснова, хорошо обученного и прекрасно оснащенного. Побеждать нужно было раньше, пока противник не подтянул к линии фронта дальневосточные и сибирские полки. Не сегодня, так завтра русские начнут контрнаступление и погонят армию шаха до самого Тегерана. Впрочем, эта клоака Петру Четвертому ни к чему, скорее всего после полного разгрома шахских войск вынудит персов передать в пользу России западную часть страны вплоть до Басры. Вот тогда-то и наступит конец торговой монополии англичан в бассейне Индийского океана. Железная дорога Басра-Баку суть страшный сон деловых людей Туманного Альбиона. Станут ненужными сотни чайных клиперов и других судов британского торгового флота, ибо через Каспий, а далее речным транспортом тот же чай в Европу станет поступать намного быстрее и все доходы от провоза азиатских товаров пролетят мимо кошельков уважаемых сэров. А это реальный удар по экономике островного государства и, вообще, по престижу Великобритании. К тому же, вдохновленные успехом русские непременно устроят в Афганистане какую-нибудь пакость, чтобы усложнить жизнь английскому экспедиционному корпусу. Не сами, разумеется. Осыплют золотом вождей племен хотя бы тех же воинственных пушту, подкинут им горы современного оружия, которое захватят в текущей войне с персами. Получится так, что англичане пострадают за свой же собственный счет.
От катастрофических перспектив для своей великой родины и злости на тупоумие принца Персии у истинного патриота полковника Грэйнджера аж кровь запульсировала в висках и в глазах потемнело. Имея в своем распоряжении двести пятьдесят тысяч воинов. Шахзаде Махди было бы лучше плюнуть на этот Азербайджан, как можно быстрее вывести оттуда войска и пойти на Тегеран, дабы сместить засидевшегося на троне батюшку. При этом заботу об охране российско-иранской границы возложить на плечи англичан. Далее все складывалось бы, как по писаному — Великобритания оказывает помощь союзному государству, не допустив при этом дальнейшей экспансии Российской Империи на Азиатском континенте. Затем долгие нудные переговоры, репарации русским исключительно финансовые, но никаких территориальных уступок царю и, в конечном итоге, заключение мирного договора. Русские отказываются от дальнейшего продвижения на юг — ну не воевать же им с союзниками англичанами.
