— Наверное…
Ей не хочется, чтобы ее отпускали. Повинуясь порыву, девушка поворачивает голову, касается губами его губ.
Это не поцелуй.
Пока.
— Уверена, найденыш?
Тору разворачивают, и соврать, глядя в глаза, она неспособна.
— Нет.
— Еще можешь убежать. — Райгрэ и вправду убирает руки. Ждет, кажется, долго… разглядывает. Убирает влажную прядь, прилипшую к шее.
Целует он жадно, прикусывает губу и тут же, словно в попытке извиниться за грубость, становится нежен. Вдавливает Тору собственным весом в кровать, моментально отстраняется, заводит руки за голову, оба ее запястья захватывает разом — и просто смотрит.
— Ты красивая.
Он что-то сделал с Торой, иначе почему от его прикосновений, осторожных, легких, ей хочется кричать? Не от боли, но потому что их слишком мало. И райгрэ знает, дразнит, вглядываясь в лицо, выискивая в нем что-то, одному ему понятное. А Тора не сдерживает-таки стон.
— Ртуть. — Он смеется, и дыхание опаляет живот. — Ты ж мое золото…
Следовало признать, что райгрэ Виттар с золотом обращаться умел.
В театр отправляться все же пришлось.
Ванну принять Торе не позволили, и она не могла отделаться от мысли, что теперь все, кто приблизится, будут знать, чем она занималась.
И с кем.
Райгрэ с живым интересом наблюдал за тем, как ее одевают.
Причесывают, скрепляя локоны шпильками.
Расправляют юбки, скрывая сложную конструкцию турнюра, и вносят последние, мелкие штрихи в рисунок платья, все же недостаточно совершенный, по мнению портнихи.
Когда райгрэ все-таки соизволил подняться и выйти, та выдохнула с явным облегчением.
— Ох и не люблю я их, — прошептала она на самое ухо, делая вид, что поправляет воротничок. — Вроде бы и красавцы, но гнилья за этой красотой столько, что не приведи предвечная жила связываться.
— Почему?
Как-то Тора до этого момента не задумывалась над тем, можно ли считать райгрэ красивым.
Да и какая разница?
— Подпустить к тебе он никого не подпустит, — ловкие пальцы вытащили из прически локон, скрутили и оставили лежать завитком на шее, — но вот что сам делать станет… тут им никто не указ. Аманта — не жена, за нее заступаться некому. Поэтому будь осторожна, куколка.
Тора будет.
Она знает, когда мужчина слишком зол, чтобы к нему приближаться.
— Благодарю за помощь, — раздалось от двери, и портниха тихо ойкнула.
Как долго райгрэ стоял? И что именно слышал?
Оскорбился?
— Леди Торхилд необходим гардероб. — Райгрэ поставил на туалетный столик бархатный футляр. — Домашние платья. Для прогулок. Пара дорожных. Вечерние. Амазонка… — Он откинул крышку. — Перчатки, шляпки, капоры… что там еще полагается? Надеюсь, вы возьметесь за эту работу?
— Буду счастлива, но…
Сияние газовых ламп окрашивало аметисты не в лиловые, но в алые тона.
— Вопрос цены значения не имеет. Леди Торхилд должна выглядеть достойно дома, который представляет.
Холодный металл коснулся кожи. Ожерелье было изящным, но в то же время тяжелым. Для Торы. А вот Хильда, до поры до времени спрятавшаяся в зеркале, умела носить подобные вещи.
Райгрэ, взяв руку Торы, раскрыл ладонь и положил на нее длинную ленту серьги.
— Возьми. Это твое. Как закончите, спускайтесь вниз.
Он ушел, а серьга осталась.
И вторая, парная, лежавшая в футляре. И еще браслет…
— Хотя бы не жадный, — как-то без особой радости в голосе сказала портниха. — Тебе помочь, куколка?
Она ловко управилась и с серьгами, и с браслетом. Набросив на плечи Торы легкий плащ, протянула маску из черного бархата:
— На улице пыльно, нечего тебе личико портить.
На улице… Еще немного, и Тора выйдет на улицу.
В город, где в последний раз бывала… давно, перед Каменным логом и той нехорошей историей. Мама еще обещала, что отведет Тору в лучшее ателье, а вместо этого пришлось уехать на побережье: папина работа не могла ждать. И на побережье тоже были ателье…
— Идем, куколка. Не надо давать повод думать, что ты ослушалась. — Портниха помогла подняться. — Твои мерки у меня есть. Я подберу ткани, а там и про фасоны поговорим… тебе что больше по душе?
— Не знаю, — честно ответила девушка, чувствуя, как заледенели руки. — Я… ничего не понимаю в одежде.
Макэйо так говорил. Он всегда сам выбирал наряды для своих любимиц. И позже, когда Тора стала слишком взрослой, привычки не изменил, шутил, что так ему интересней.
— Ой, глупость. Ничего тут сложного. Я тебе журналы пришлю, полистай на досуге. И вместе потом подумаем. Ты у нас красавица, тебе все к лицу будет… Обрати внимание на «Дамского сплетника», там порой очень оригинальные идеи попадаются… Нет, конечно, по их калькам шить тебе не пристало, но вдруг да глянется что-нибудь этакое, с фантазией…
Ее голос, ласковый, журчащий, убаюкивал страх. И лишь оказавшись в коридоре, Тора поняла, что переступила-таки заветный порог, за которым заканчивалась безопасная территория.
Но сбегать нельзя.
— Ступай, куколка… — Портниха убрала руку. — Не надо ему перечить.
Тора осталась одна.
Она справится. Коридор… пуст. И лестница не так страшна. Всего-то пара дюжин ступеней. Холл. И Крайт, переминающийся с ноги на ногу. Легкий аромат лимонов… на самой грани. И есть ли он вовсе либо же Тора выдумала этот запах?
— Добрый вечер, — сказала она, потому что молчать было бы невежливо.
— Добрый. — Крайт поспешно отвел взгляд и за ухо себя зачем-то ущипнул. Уши у него были крупные, оттопыренные и ярко-красные, не то от стыда, не то от дурной привычки.
На нем был фрак. Белая рубашка, в кои-то веки выглаженная. И галстук, завязанный не слишком-то умело: один хвост получился длиннее второго. А волосы по-прежнему дыбом торчали.
— Я… — Он сглотнул и дернул хвост галстука, почти развязав. — Я хотел бы извиниться… я… мне очень жаль, что так вышло. Простите. Пожалуйста.
Девушка не знала, что ответить.
Она принимает извинения?
Хильда только фыркнула: мальчишке она не верила. Притворяется. И Торе надо быть очень осторожной с ним и с остальными. Райгрэ наказал их, но злиться станут на Тору. Правда, вновь напасть не посмеют… пока райгрэ ее защищает.
— Мне очень стыдно, — шепотом добавил Крайт.
Врет. Но притворяться можно вдвоем — ссор райгрэ не потерпит. И Тора предложила:
— Давай я тебе галстук нормально завяжу.
Крайт согласился. Он подходил боком, медленно, точно опасаясь, что Тора его ударит.
— Райгрэ сказал, что я с вами в театр иду, что буду нужен. Зачем?
Тора понятия не имела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
