– Согласен. Меня это не касается.
Ему вспомнилось… О тетке ходили кое-какие слухи. Впрочем, зачем вспоминать? К тому же, если у нее и был любовник, у парня, видимо, не все в порядке со зрением. Хотя дамы все равно снимают платье, когда дело доходит до главного… Не стоит об этом думать!
– Зато Эмма наверняка девственница. – Тетка многозначительно замолчала, вскинув бровь. – Девственница ли? То есть все еще? Ты ведь не…
– Нет!
– Хорошо. Полагаю, однако, ты что-то с ней сделал. – Она пожала плечами. – Сейчас молодые девушки столь впечатлительны! Может быть, ты поцеловал ее слишком крепко, хотя, принимая во внимание беспорядок в одежде…
Тетя Беа внимательно смотрела на племянника. Тот сохранял невозмутимый вид.
– Хм… что бы там ни произошло, мисс Петерсон очень расстроилась. Пойди наверх и извинись. Веди себя почтительно. Тщательно выбирай слова. На балу я хочу объявить о вашей помолвке.
Поднимаясь по лестнице, Чарлз подумал, что утром действительно позволил страсти выйти за пределы дозволенного. Он не мог ошибаться – их поцелуй в экипаже был для Эммы первым в жизни. Да и какой это был поцелуй – мимолетный, невинный. Впрочем, с Эммой не могло быть ничего мимолетного. Что, однако, не оправдывало его поведения на озере. Он явно зашел слишком далеко на пути соблазна. Чарлз постучал.
– Эмма?
– Уходите.
Он оглянулся по сторонам. Так и есть, его с интересом разглядывают обе мисс Фартингтон. Чарлз поклонился и вошел в свою спальню. Постучал в общую дверь.
– Эмма!
– Уходите.
– Милая, нам надо поговорить! – Он толкнул дверь – она не поддалась. – Вы чем-то загородили дверь, Эмма?
– Да.
Голос ее звучал приглушенно, словно она плакала.
– Дорогая, вам не нужно меня бояться. Позвольте войти. Обещаю, мы поговорим, и все. Я и пальцем вас не трону, ничем не обижу. – Тишина была ему ответом. Чарлз решил, что это обнадеживающий знак. – Эмма, вам наверняка хочется кое-что спросить. Вы поняли, что произошло на озере?
– Нет! – Усталый жалобный голос. Затем сдавленный всхлип. У Чарлза возникло такое чувство, будто сердце его вот-вот выпрыгнет из груди.
– Разрешите мне войти, Эмма, Мы сможем спокойно поговорить. Вы же не хотите, чтобы кто-то подслушал наш разговор, не так ли?
– Нет, – Теперь Эмма была явно напугана. Он услышал, как она подошла к двери и отодвинула что-то тяжелое! Дверь распахнулась. Бедняжка, ее глаза опухли от слез.
– Эмма! – Чарлз нарушил обещание, едва успев войти. Он ловко обогнул комод, которым она пыталась загородить дверь, и осторожно привлек к себе. – Эмма, радость моя. Простите, что обидел вас. Я не хотел.
Она вздохнула, склонив голову к его груди.
– Ну же, успокойтесь. – Он сел в кресло у камина, усадив девушку себе на колени. Голова легла ему на плечо, и он принялся гладить ее волосы, как гладил бы Изабелл или Клер.
Ему нравилось чувствовать приятную тяжесть ее тела. Поразительно – он не испытывал желания. То есть испытывал, конечно, но… не так, как раньше. Было такое чувство, будто выходишь на террасу посреди бала и до тебя доносится музыка оркестра, играющего на балконе. Чудесная, волшебная музыка, но откуда-то издали…
Чарлз чувствовал умиротворение, покой. Он прижался щекой к ее головке, поцеловал макушку, наслаждаясь сладким ароматом.
– Что вы делали со мной? – шепнула Эмма ему в плечо.
– Занимался с вами любовью, милая.
Он почувствовал, как она напряглась.
– Значит, я… неужели… я в положении?
Он мог бы счесть это забавным, если бы не был так расстроен.
– Нет, Эмма. Вы не беременны.
– Точно?
– Совершенно точно, дорогая. Вы никоим образом не могли зачать.
– Но со мной было… что-то очень странное. – Она снова заговорила шепотом. Ему пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать слова. – Я чувствовала, что схожу с ума. Меня охватило… желание. Мне до смерти хотелось, чтобы вы… Не знаю, как сказать. Чтобы вы… наполнили меня.
Чарлз судорожно вздохнул. Страсть вновь пробудилась. Как бы не рухнули его чистые намерения. Ведь он точно знал, как ее можно наполнить.
– Вы прижимались к моей груди. Словно младенец… А потом… что-то разорвалось во мне. Я. задрожала, все стало горячим… А потом у меня не осталось сил.
– Да, – он едва владел собой, – да, вы чувствовали себя несколько необычно. А вам понравилось, милая?
Она молчала, а Чарлз боялся, что у него разорвется сердце.
– Да, – наконец шепнула она. – Мне понравилось.
Он вздохнул и обнял ее крепче.
– Рад слышать.
– Но откуда вы знаете, что я не в положении?
– Потому что…
Что он мог сказать? Вряд ли она готова узнать подробности.
– Милая, потому что со мной, в свою очередь, тоже должно кое-что произойти. Только тогда получится ребенок. Но сегодня этого не было.
– Ох, – она взглянула ему в лицо, – вам жаль, что этого не случилось?
Черт, он просто должен ее поцеловать. Он коснулся губами ее лба.
– Немного жаль, дорогая, потому что это приятно. Но пока не время.
Она опустила голову, и он не успел поцеловать ее в губы. Эмма принялась теребить пуговицу на его жилете.
– Значит, вы делали детей раньше?
– Нет! – Чарлз был уверен – ни одна из его подружек не осчастливила его отцовством.
– Тогда откуда вы знаете, что это приятно?
Чарлз был близок к отчаянию.
– Знаю, и все. Поверьте на слово, Эмма. Мужчины знают такие вещи.
– Похоже, вы со мной нечестны.
– Неправда. Но скажите, вы простите мне то, что произошло утром?
Эмма кивнула:
– Думаю, да. Но у меня есть еще один вопрос.
– Какой же? – У него упало сердце, когда он увидел, как она закрывает лицо ладонями. Наверное, вопрос будет не из легких.
– Вы сказали, что занимались со мной любовью.
– Да.
– Значит ли это, что вы меня любите?
Чарлза словно с размаху ударили в живот.
Эмма была страшно напугана и смущена. Ей становилось стыдно, когда она припоминала, как вела себя у озера, и страшно, когда подумала, что беременна. Она ведь не замужем. Как же она станет воспитывать ребенка? Где жить? Какой позор! Для отца и Мэг это будет ударом. И разочарованием.
Страшно даже вообразить, что скажет отец.
Она закрыла на замок дверь, ведущую в коридор. К двери в комнату Чарлза придвинула комод. Она не хотела больше видеть Чарлза. Эмма прижала руки к пылающим щекам. О Боже! Он видел ее голые груди. Целовал, ласкал. Эмма зажмурилась. Он касался ее, а она извивалась в его объятиях, как… Она не знала, как это назвать. У нее совсем не было опыта, тем более такого…
Даже вспоминать произошедшее на озере не стоило, а ведь она только и делала, что думала об этом. В те минуты, когда не рыдала из-за страха, что беременна.
