— Пусть подождет еще минут десять. Мы хоть кофе глотнем, — попросил Склафани.
Кеннет Такер оказался типичным молодым менеджером среднего звена. Услышав стандартное: «Возможно, я лишь понапрасну отнимаю у вас время», полицейские мысленно вздохнули. Скорее всего, так оно и будет.
— Дело в следующем, — продолжил посетитель. — Две недели назад, когда взорвалась яхта, мы с сыном были в Нью-Йорке и возвращались на пароме после экскурсии к статуе Свободы. Яхта взорвалась у сына на глазах. С тех пор у него начались кошмарные сны.
— И сколько лет вашему сыну, мистер Такер?
— Бенни восемь.
— Вы уверены, что его ночные кошмары связаны со взрывом?
— Да. Полностью. Мы с Бенни оба видели нот взрыв, только я — с опозданием на несколько секунд, потому что смотрел в другую сторону. Бен, как мне думается, увидел весьма важные подробности.
Склафани и Бреннан переглянулись.
— Мистер Такер, мы беседовали с несколькими очевидцами, плывшими на том же пароме, — сказал Бреннан. — Они видели взрыв, но все в один голос утверждают, что паром находился достаточно далеко от яхты. О каких подробностях мы говорите? Или ваш сын смотрел в бинокль?
Кеннет Такер покраснел.
— У моего сына очень сильная дальнозоркость, — с оттенком гордости сказал он. — Чтобы видеть вблизи и читать, Бен носит очки. Но незадолго до взрыва он их снял. Бенни очень понравилась яхта, и он хотел ее получше рассмотреть... В ту же ночь, как мы вернулись домой, у сына начались кошмары. Ему постоянно снился взрыв: яхта разлетается на куски, оттуда в воду прыгает змея и плывет к нему. Мы были вынуждены обратиться к доктору Меган Кроули, детскому психологу. Уж не знаю как, но она убедила Бенни выплеснуть свои страхи на бумагу.
— Мистер Такер, но почему именно змея? — спросил Склафани.
— Это поначалу Бенни казалось, что змея. Я привез с собой последний рисунок сына. Там совсем другое.
Он достал из дипломата детский рисунок.
— Теперь Бенни уверен, что видел человека к водолазном костюме и маске. Отсюда и некоторое сходство со змеей. В руках у этого человека был предмет, похожий на дамский бумажник. Вы можете, конечно, посчитать все это плодом детской фантазии, но я решил приехать и привезти вам рисунок Бенни... Может, он вам пригодится.
Такер встал.
— Вы понимаете: ни о каком портретном сходстве не может быть и речи. Тем более что лицо человека скрывала маска. И еще. Доктор Кроули говорила нам, что рисунком Бенни сказал намного больше, чем словами. Это я к тому, что... Пожалуйста, не травмируйте мальчика расспросами. Сегодня Бенни впервые спокойно спал. И нам совсем не нужно внимания прессы и телевидения.
Бреннан и Склафани снова переглянулись.
— Мы вам очень признательны, мистер Такер, — сказал Бреннан. — Пока еще рано говорить, но рисунок вашего сына может сыграть важную роль в дальнейшем расследовании. Обещаю вам: имя Бена нигде не будет упомянуто. В свою очередь, мы и вас просим не рассказывать никому о рисунках сына. Даже если кто-то и сумел спрыгнуть с яхты, двое, а возможно, трое человек погибли при ее взрыве. Вы понимаете: тот или те, кто задумал и осуществил взрыв, крайне опасны.
— Я рад, что мы достигли взаимопонимания, — обрадованно вздохнул отец Бенни.
Склафани едва дождался, когда за ним закроется дверь.
— Ну и мальчишка! — присвистнул он. — Мы ведь намеренно утаили от прессы и телевидения находку бумажника Уинифред Джонсон. Значит, Такер-младший его действительно увидел.
— Получается, что так.
— Теперь понятно, почему и бумажник, и записная книжка почти не обгорели. Они находились в руках человека в водолазном костюме.
— А когда яхта взорвалась, этот... «водолаз» выронил бумажник, что тоже неудивительно. Нужно было поскорее отплыть подальше.
— Остается узнать, кто из четверых спрыгнул с яхты. По-твоему, кто? — спросил Склафани.
Бреннан не успел ответить. Дверь кабинета открылась, и в нее просунулась голова Кэла Томпсона, заместителя окружного прокурора.
— Ребята, думаю, вам будет интересно. Сегодня мы устроили еще одну встречу в ключе «услуга за услугу». У нас был непосредственный заместитель Сэма Краузе со своим адвокатом. Он признал, что корпорация частенько использовала низкосортные материалы, и назвал адреса зданий. Но это еще не все. Люди Краузе сообщили, что за каждый заказ Уолтерс и Арсдейл требовали с их корпорации кругленькую сумму.
— Становится все интереснее, — усмехнулся Склафани. — И кто же там был главным вымогателем?
— Заместитель Краузе думает, что сами Уолтерс и Арсдейл, но это лишь предположение. Все контакты по взяткам проходили через Уинифред Джонсон. За ней даже прозвище закрепилось: «Уинни с кошелкой».
— Кажется, когда-то она очень любила плавать и даже брала призы, — вставил Бреннан.
— Насколько я знаю, ее заплывы окончились лет двадцать назад, — сказал Томпсон.
— Может, да, а может, и нет, — ответил ему на это Склафани.
65На рассвете Нелл окончательно проснулась. Ее всю ночь преследовали тяжелые сны. Два или три раза она пробуждалась от непонятных скрипов и шорохов, с лицом, мокрым от слез.
Слезы по Адаму? Она не была в этом уверена. И не только в этом. Пожалуй, во всем.
Нелл поплотнее закуталась в одеяло. Перед сном она выключила кондиционер и настежь открыла оба окна спальни, впустив в свое жилище прохладный воздух нью-йоркской ночи... Недаром говорят, что Нью-Йорк никогда не ложится спать. По улицам все так же катились машины; просто ночью их было меньше. Иногда относительную тишину разрывала полицейская сирена или сигнал кареты «скорой помощи». С нижнего этажа пробивались негромкие звуки музыки; стереоустановка там была включена почти круглые сутки.
Но звуки ничуть не мешали уюту спальни. Нелл в который раз ловила себя на мысли: она вернулась домой. Она снова у себя дома. Без шкафа, который она поставила здесь для Адама, спальня опять стала просторной. Ее шкаф вернулся на прежнее место, и теперь, включая ночник, она, как и три года назад, видела с кровати большую фотографию родителей.
Снимок в легкой рамке пробуждал воспоминания, но приятные и счастливые. Пока Нелл не пошла в школу, родители несколько раз брали ее с собой в южноамериканские экспедиции. Нелл очень смутно помнила поселения индейцев и ее игры с тамошними ребятишками. Они не знали английского, а она — их наречия, и тогда сообща было найдено по-детски простое и гениальное решение. Туземные дети дотрагивались до своих ушей, носа, глаз и говорили Нелл, как это будет на их языке.
Почему она вдруг вспомнила этот эпизод? Может, потому, что она и сейчас чувствовала себя попавшей в незнакомую страну?
Несколько раз, когда она просыпалась, перед ней мелькало лицо Дэна Майнора. Это подбадривало ее. Дэн был таким же странником, выброшенным из спокойного и радостного детства. И каждый из них искал ответы на свои вопросы.
За утренним кофе Нелл решила открыть принесенные Лайзой коробки и пересчитать деньги. По словам вдовы Райен, там было пятьдесят тысяч. Все равно не мешает проверить.
Нелл никогда не думала, что деньги могут быть такими тяжелыми. Она с трудом взгромоздила коробки на обеденный стол. Потом неторопливо сняла бечевку, распутав все хитроумные переплетения. В бечевку была вплетена зеленая нить. Коричневая упаковочная бумага вновь заставила Нелл вспомнить детство и родителей. В такой бумаге они отправляли бандероли своим друзьям, разбросанным по всему миру.
Бечевка и упаковочная бумага... Не обращая внимания на тревогу, нараставшую где-то очень глубоко, в подсознании, Нелл открыла первую коробку. Внутри лежали аккуратные пачки денег, перетянутые резинками.
Прежде чем начать подсчет, Нелл внимательно осмотрела коробку. Та почти не отличалась от обычных магазинных коробок для женской одежды, только размером поменьше. Чтобы не оставлять следов, кто-то предусмотрительно отклеил и стер все «опознавательные знаки».
Нелл выпила еще чашку кофе, после чего достала калькулятор. Она по нескольку раз пересчитывала каждую пачку, записывая на листке суммы. Всего же в этой коробке оказалось двадцать восемь тысяч долларов, преимущественно пятидесятидолларовыми купюрами.
Нелл открыла вторую коробку. Ей сразу бросилось в глаза, что купюры здесь были мельче и не такие новые: в основном по пять, десять и двадцать долларов. Попадались пятидесятидолларовые и даже стодолларовые. Правда, этих было всего несколько. Что ж, тоже разумная предосторожность: крупные и новые купюры всегда привлекали к себе повышенное внимание.
Во второй коробке лежало двадцать две тысячи долларов. Лайза не ошиблась: всего пятьдесят тысяч. Сейчас Нелл занимало не столько то, почему Джимми взял эти деньги. Она силилась понять другое: почему, взяв их, он так и не потратил ни единого доллара? Сознание собственной вины, которую он не хотел усугублять?
