Техника войны, несомненно, выше всего в Германии в полном соответствии с ее более высоким уровнем капиталистического развития. Но и перевес Германии имеет преимущественно количественный характер в этой войне больших количеств и тяжелых масс. В том же направлении шли все усилия Германии уже во время войны: обеспечить за собой возможность задавить противную сторону количеством.
Не нужно, однако, быть заядлым гегельянцем, чтобы в этом перевесе количества открыть действие качества. В самом деле. Милитаризм – это та именно область, которая меньше всего допускает при нынешних условиях самобытную замкнутость. Правящая реакция любой страны может в политике и гражданском обиходе отстаивать пещерные традиции, но кремневого ружья она отстаивать не станет. В области военной техники все страны стремятся выровняться по передовым образцам. В области вооружения и снаряжения, предметы которых отсталым странам приходится закупать у передовых, между капиталистическими странами нет, по крайней мере на первый взгляд, той дистанции, что в сфере индустрии. Но различия обнаруживаются позже – в количестве. Подготовленные запасы быстро расходуются в нынешних боях и должны быть непрерывно пополняемы. Экономическая сила страны сказывается не в качестве тех пушек и снарядов, которые она заблаговременно сложила у себя в амбарах, а в ее способности воспроизводить их в надлежащем числе во время самой войны. В этом смысле мы сказали, что в количестве сказывается качество или уровень технического развития страны.
С начала войны Франция оказалась обреченной на подражание в погоне за массой. Des canons! Des munitions! (Пушек! Снарядов!). Этот клич стал после первого периода оглушенности господствующим, война превратилась в автоматические состязания количеств. Большего размера пушки, большее количество снарядов для них, больше митральез, большего размера подводные лодки, как можно больше километров колючей проволоки. Воспитанное на так называемых чудесах техники, на X-лучах и излучении радия, воображение ждало таких приемов, которые сразу обратили бы в ничто тяжелые массы чугуна и свинца. Но нет, все сводится именно к весу. Действительно новых, революционных принципов нет.
Взять хотя бы колючую проволоку. Эта незамысловатая вещь играет в нынешней траншейной войне колоссальную роль. Немцы стали первыми без конца наматывать ее вдоль своего фронта. Как борются против немецкой проволоки французы в своих попытках наступления? При помощи ножниц и артиллерии. Мы присутствуем при удивительном зрелище, когда целую нацию в век авиации оцепили невысокой путаной изгородью из проволочных шипов, – и эта многомиллионная, стоящая на высоте технической культуры, нация не может ничего выдвинуть против жалкой проволоки, кроме… простых ножниц, которые приходится пускать в ход, ползая на брюхе. Не менее грубым, хотя и более действительным является второй способ: разрушение металлических нитей при помощи артиллерии, которая градом снарядов взрывает всю почву, выворачивает деревянные столбики и тем уничтожает колючую изгородь, расходуя на это необъятное количество чугуна и приводя огражденное проволокой пространство в такое состояние, которое чрезвычайно затрудняет движение вперед.
Перед проволокой и ножницами, как важнейшими факторами нынешней войны, с недоумением и возмущением останавливается известный писатель-художник Пьер Амп.[218] «Это война, которая ничего не изобретает, – жалуется он, – а попросту подбирает все средства нападения и защиты, существовавшие с того времени, как люди начали воевать. Это простая сумма орудий смерти. Означает ли это, что наша цивилизация духовно исчерпала себя, что она способна далее только повторять себя, ибо, несмотря на свою науку, она возвращается к борьбе при помощи ножа первобытных эпох! И это чудовищное разрушение, которое она учиняет себе самой, не есть ли доказательство того, что она на ущербе и что с нею вместе кончается мировая эпоха?».
Вряд ли, однако, есть достаточные основы для такого апокалиптического пессимизма. Сам Амп указывает на одну общую причину того, что он называет параличом изобретательности: это отличающее нынешнюю хозяйственную систему резкое размежевание умственного и физического труда. Орудия и средства войны крайне многочисленны, разнообразны и в своем развитии крайне несогласованны. Многие из них война впервые привела в действие. Те призванные, которые занимаются в мирное время изобретениями в лабораториях, лишены возможности подвергать свои новшества постоянной проверке в действии. А те, кто применяет старые и новые военные средства, – не профессионалы войны, они оторваны от совершенно других занятий и интересов и лишены в большинстве своем необходимых познаний. Если кастовое разделение умственного и физического труда сказывается крайне отрицательно на всем современном производстве, то оно сказывается прямо-таки фатально в военном деле, где орудия применяются только в краткие сравнительно периоды войны.
Достигнуть действительно новых принципов в войне можно только при массовом применении старых приемов, аппаратов и снарядов. Нужна проверка в действии, столкновение с живой материей, не на полигоне, не на маневрах, где все условно, как на сцене, а в бою. Нужна война, чтоб совершенствовать войну и выровнять ее методы. А когда после военных столкновений наступает промежуток в десятки лет, когда военная техника в виде разрозненных изобретений накопляется как мертвый капитал, тогда ее внутренняя несогласованность совершенно неизбежна, и вся колоссальная машина войны может споткнуться о колючую проволоку.
Новые принципы рождаются и очищаются, устаревшие приемы отметаются только в практике. Промышленная техника совершенствуется только в действии, каждое изобретение немедленно действием проверяется и соподчиняется. Военная же техника развивается преимущественно лабораторным и канцелярским путем. Изобретения или простые изменения движутся по определенной колее, не встречая, где нужно, ограничения или сопротивления со стороны живой материи. Отсюда неизбежные чудовищные прорехи в техническом аппарате войны, – прорехи, которые приходится уже во время действия затыкать, чем попало: получается автомобиль, в механизме которого мочалка и веревка играют важнейшую роль… Согласованность, выросшая из проверки, будет найдена, – по крайней мере, в идее и приблизительно – к концу войны, чтобы быть опять-таки нарушенной дальнейшими техническими завоеваниями мирного времени.
Незадолго до начала нынешней войны французская республика продала с публичного торга 15 ламп, приспособленных для разыскивания раненых. Лампы были изобретены еще для нужд войны 1870 года, но модели, довольно счастливые для того времени, подоспели лишь к самому концу войны, пролежали под спудом почти полстолетия и, оставленные далеко позади развитием техники, пошли за ненужностью с молотка. Этот эпизод очень знаменателен для истории военной техники вообще: системы (ружей, пушек и пр.) сменяют друг друга, прежде чем успели подвергнуться подлинному огненному испытанию. В течение войны изобретающая и комбинирующая мысль подготовляет новые, несравненно более совершенные технические решения военных проблем, к концу войны эти комбинации воплощаются в модели, а затем после прекращения войны военно-техническая мысль продолжает работать лабораторным путем.
Разрушать железную нить, укрепленную на деревянных столбиках, при помощи чудовищного чугунного потока, где на метр проволоки приходится десятки и сотни пудов металла, – этот способ особенно ярко обнаружил свою несостоятельность в грандиозных боях Шампани в конце сентября (нов. ст.). Когда были разрушены и захвачены укрепления первой линии, и, для того чтобы прорвать немецкий фронт, нужно было только непрерывно продолжать наступление, французская артиллерия вдруг замолчала перед немецкими траншеями второй линии, очистить которые уже готовились, как передают, немецкие войска. Оказывается, пушечные стволы до такой степени разогрелись от непрерывной стрельбы по колючей изгороди, что дальнейшее продолжение стрельбы – там, где прежде всего требовалось непрерывность действия – оказалось невозможным. Это и была одна из причин, которые свели победоносное внешним образом наступление в Шампани на нет.
К концу нынешней войны будет, может быть, открыто средство для более простого и действительного уничтожения проволоки на расстоянии. Это средство может, однако, легко устареть к следующей войне, – тогда оно пойдет с молотка… Не приходится ли сделать вывод, что войны происходят слишком редко для нынешней техники.
«Киевская Мысль» N 353, 21 декабря 1915 г.
Л. Троцкий. КРЕПОСТЬ ИЛИ ТРАНШЕЯ?
Среди многих других идей, выросших вокруг этой войны, особенно в первую эпоху, когда идеология войны занимала много места в общественном сознании, еще неразмолотая в пыль беспощадными жерновами реальности, одной из наиболее популярных, по крайней мере во Франции, была идея «последней» войны: эта война есть война войне, это война за вечный мир. Почему? Этот вопрос не подвергался углублению. Когда напряжение сил так чудовищно, а количество жертв столь неизмеримо, сознание требует большой цели, которая бы все освятила. Вера вытесняет критику.
