В ней было то, что безотказно действовало на него, а именно — ее желание испробовать все. Она точно так же вела себя тогда, шесть лет назад, и, очевидно, ничего не изменилось. Она была такой неподдельно страстной во всем, что делала, что он никогда не мог пресытиться ею.
И теперь, когда они снова встретились, не это ли настойчивое постоянное желание, которое она будила в нем, было причиной его чертовского упорства? Потому что он знал: стоит ему начать, и он будет хотеть ее еще и еще…
Теперь он мог не беспокоиться. Черт, он понятия не имел, что произойдет между ними во время этой продолжительной поездки. Но — он подбросил коробку на ладони и криво усмехнулся, ловко поймав ее в воздухе, — к счастью для них, они остановились в первоклассном отеле. А в хорошем отеле всегда можно найти все, что нужно.
Когда он объяснил проблему консьержу, тот специально для него открыл киоск, который есть в холле каждой более-менее приличной гостиницы. «Теперь я во всеоружии», — улыбнулся Джон. Надеясь, что им не придется ограничивать себя одним разом, если вдруг захочется еще… и еще… и еще.
А может быть… он начал представлять их любовные утехи в более широком аспекте, нежели простой библейский способ. Но у него было предчувствие, что когда она проснется, то желание продолжить начатое ночью будет далеко не первым в списке неотложных дел. Он знал, как Тори тревожилась за брата, и готов был побиться об заклад, что, проснувшись, она начнет винить себя за то, что позволила себе на какое-то время забыть о Джареде. Но кто мог запретить ему мечтать? А-а, все равно! По крайней мере теперь он был готов на случай, если они вдруг решат продолжить.
Бросив презервативы на ночной столик, Джон быстро разделся и лег в постель рядом с Тори.
Проснувшись, Виктория сначала никак не могла понять, где она находится и что с ней, но в следующую секунду жгучее чувство вины захлестнуло ее. Покой и тепло, которые она испытывала, уютно свернувшись клубочком, исчезли, сменившись напряжением во всем теле. И тут картина прошедшей ночи предстала перед ее глазами. Как она могла прекратить поиски, уйти с этих темных холодных улиц и забыть обо всем ради удовлетворения своей похоти с Рокетом? О Господи! Что же она за сестра?
— Не надо, Тори, — мягко проговорил Джон за ее спиной.
Она вздрогнула и только тогда поняла, откуда исходит это убаюкивающее тепло. Джон лежал рядом, обнимая ее за талию и прижимаясь своим проснувшимся мужским естеством к ее ягодицам.
Она понимала, что должна отодвинуться. Она знала, что должна. Но к своему стыду, не сдвинулась ни на дюйм. Ее голос прозвучал слабо и прерывисто, когда она поинтересовалась:
— Не надо — что?
— Не казни себя за то, что позволила себе провести со мной ночь. Это никак не может отразиться на твоем брате.
Он что, читает ее мысли? И все же ее напряжение немного ослабло. Она нетерпеливо дернула плечами и, повернув голову, посмотрела на него.
— Тогда откуда у меня такое чувство, будто…
— Почему ты так беспокоишься? Не знаю, дорогая. Я не беспокоюсь. Мы закончили поиски глубокой ночью, и единственное, что позволили себе, — это немного поспать вместе.
Она повернулась лицом к нему.
— Мы ведь будем искать его сегодня?
— Конечно. Мы еще раз пройдемся по Шестнадцатой улице и проверим территорию Колледжа Аурарии, где часто собираются такие ребята. А вечером снова осмотрим улицы.
— Хорошо. Тогда пойдем. — Привстав, она отдернула простыню.
Его длинные пальцы удержали ее.
— Только когда ты позавтракаешь.
Покачав головой, она попыталась вывернуться из его рук.
— Я не голодна.
— Нет? — Он оперся головой на руку и изучал ее. — Ты должна что-то съесть.
— Джон…
— Тебе надо заправиться. Ты помнишь, какая тяжелая была ночь? — Он почувствовал ее дрожь. — А нам еще предстоит нелегкий день, вечер и несколько часов утром, прежде чем мы свяжемся с Центром защиты детей Если ты хочешь выдержать, то должна есть. Или оставайся здесь, а я один пойду на поиски.
— Нет! — воскликнула она громче, чем рассчитывала. Но мысль провести весь день в этой комнате, вместо того чтобы искать Джареда, ужаснула ее. — Я позавтракаю.
— Хорошая девочка. — Он отбросил простыню и встал с постели, не стыдясь своей абсолютной наготы.
Виктория наблюдала за ним. В его бесстыдстве было что-то естественное и завораживающее.
— Ты предпочитаешь поесть в номере или спуститься в кафе?
Она заморгала, наблюдая, как растет его возбуждение.
— Что? — Сладкое предвкушение пробежало по ее телу, когда он внезапно пересек комнату, направляясь прямо к ней.
Он приподнял ее лицо за подбородок и обжег ее взглядом.
— Ты не должна отводить глаза, дорогая, — произнес он голосом, который звучал грубо и хрипло. — Единственное, что ты должна делать, — это желать, чтобы я хорошо себя вел днем и снова захотел тебя вечером. И я требую, чтобы ты помогла мне в этом.
На ее щеках вспыхнул лихорадочный румянец.
— Прости. Ты, наверное, думаешь, что я плохая сестра?
— Ничего я не думаю.
— Тогда шлюха?
Обняв Тори за плечи, он притянул ее к себе.
— Нет, — спокойно произнес он. — Я знаю, что представляют собой шлюхи, ты никоим образом не похожа на них.
— Правда? — Мысль о женщинах, с которыми сводила его жизнь, не должна была задевать ее, но почему-то она все равно почувствовала укол ревности. — И какая же разница? Я легла с тобой в постель в ту же ночь, когда мы познакомились, совсем как они.
— Легла? — Он рассмеялся и покачал головой. — Ты понятия не имеешь, как мне пришлось потрудиться, чтобы это случилось. А я ведь не привык к этому, ты знаешь. — Он самоуверенно улыбнулся. — Мне никогда не приходилось прилагать столько усилий, чтобы соблазнить женщину.
Это побудило ее узнать, что же за усилия он прилагал, и она вызывающе задрала нос.
— Ты хочешь сказать, что раньше достаточно было того, что ты так чертовски красив и все?
— Красив? Пойми, детка, быть морским пехотинцем с большим членом — все равно что каждый день выигрывать в лотерее в тех барах, где я проводил время. Иметь смазливую физиономию маловато, чтобы добиться такого эффекта.
Она обнаружила, что сидит с открытым ртом, и так быстро закрыла его, что лязгнули зубы.
— То есть ты утверждаешь, что женщинам достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, что у тебя большой член?
— Если они смотрят туда, куда надо, то да.
— Мой Бог! Твое самомнение не знает пределов.
