Ворота заскрипели, разошлись в стороны. За ними перегораживающая каменный тоннель решетка из железных прутьев толщиной в руку, она сразу же начала пониматься, с дребезжащим звоном исчезая в темной щели свода, а из углублений в камне пола появились длинные и острые, как у копий, стальные наконечники.
Я подумал, что новости по этому миру расползаются очень уж улиточно, стражники на воротах встретили меня как прежнего соседа, хозяина земель Амальфи, только на страшного Пса смотрят с испугом.
А Бобик идет рядом чинно, в новом месте всегда так, это уже потом, когда привыкнут, разгуляется. Зайчик и вовсе держится ровно и надменно: здесь уже побывал, его помнят.
Едва вторая решетка поднялась, он не выдержал, пролетел через этот тоннель с такой радостной мощью, что во дворе все должны бы возликовать, но я услышал испуганные вскрики, а сверху дозорный прокричал:
— Сэр… а это не Адский Пес?
Я ответил громким успокаивающим голосом:
— Он со мной прибыл к друзьям, потому может до смерти только зализать. Или затоптать, если свалит.
Зайчик гордо внес меня во двор, там народ разбегается в ужасе, а слуга, что собирался ухватить повод арбогастра, забежал по ступенькам на стену быстрее белки.
— Бобик, — сказал я строго. — Кухня вон там!
Бобик оглянулся и тут же исчез в указанном направлении, а мы приблизились к коновязи, я сам накинул повод на толстый крюк из старой потемневшей меди.
Народ все еще смотрит в ужасе, я сказал весело:
— Разве у вашего хозяина может быть соседом какой-то никчемный лорд?
Прибежал слуга посмелее, сказал с поклоном:
— Доблестный сэр, мы позаботимся о вашем коне. А ваша собачка, как я понял, сама о себе позаботится…
— Она такая, — согласился я. — Щенок еще.
Он сказал бледным голосом:
— Страшно даже подумать, во что вырастет…
Из донжона вышел роскошно одетый дворецкий, старый и дряхлый, вот-вот рассыплется, но тот же самый, я смутно подивился, что все такой же, потом вспомнил, что я здесь был не так уж и давно, хотя иногда кажется, будто прошло сто лет.
— Ваша милость… — продребезжал он, — прошу вас со мной…
— С удовольствием, — ответил я.
Ворота в донжон огромные и массивные, не всяким тараном выбьешь, и, по слухам, насколько помню, это замок не мог захватить ни один завоеватель, хотя здесь проходили армии не только императора Карла, Иммануила Третьего или Рагнара Дикого, но и каких-то древних, о которых предпочитают говорить шепотом и осеняя себя крестным знамением.
А еще всплыли в памяти слова Гунтера, даже нечисть обходит земли Тудоров стороной. Как будто кто-то провел незримую черту и сказал строго: по ту сторону луга грабить и бесчинствовать можно, а по эту — ни-ни!
В замке, как снова бросилось в глаза, люди в достаточно старомодных одеждах, даже на севере уже такое не носят, но здесь это смотрится вполне, сам замок неуловимо пропитан ароматом древности и величия.
В огромном холле сверху свисают красные полотнища с гербами и звериными мордами, на стенах множество щитов со следами жестоких отметин от лезвий топоров, всевозможные мечи, начиная от бастардов и кончая великанскими двуручниками, копья, топоры, кинжалы…
Дворецкий остановился с величественным и гордым видом, словно желает показать нечто особенно удивительное, но я и сам ахнул и замер на месте.
Из холла распахнуты двери в парадный зал, но над ними, занимая все пространство до потолка, из стены смотрит чудовищная голова кабана, в самом деле как сказал тогда Тудор, кабанище — как сарай у бабки, место между дверью и потолком занято целиком, как только и вдвинули туда это страшилище, смотришь на эту махину и думаешь с опаской: не рухнула бы…
Дворецкий произнес дребезжащим голосом:
— Этим трофеем благородный сэр Тудор гордится особенно!
Я сказал бледным голосом:
— Еще бы…
— И всякий раз подчеркивает, — уточнил он, — что удалось добыть его только благодаря помощи его соседа, доблестнейшего сэра Ричарда Длинные Руки!
— Польщен, — пробормотал я, — в самом деле… гм… чудовище… Сегодня я уже трижды подумал бы насчет связываться с таким зверем…
Он с поклоном указал на лестницу, что ведет на второй этаж, и снова я удивился, что это дряхлое существо поднялось по ступенькам без посторонней помощи.
Та же анфилада разновеликих залов и зальцев, рыцарские статуи в нишах, гобелены на стенах и медные светильники между ними, работы древних мастеров, издали веет ароматом иной эпохи.
Дворецкий подвел к двери странного красного цвета, массивной, старинной и богато украшенной львами, коронами и мечами. Я хотел помочь ему отворить, но он уже торжественно распахнул обе половинки и проговорил невообразимо важно:
— Сэр Ричард де Амальфи, победитель Кабана Темного Леса, к лорду Устинаксу!
Я перешагнул порог, удивляясь и радуясь, что здесь ничего не изменилось, и лорд Устинакс, отец Тудора, все еще правит замком, пока сын гоняет кабанов и оленей по долинам и по взгорьям.
Лорд Устинакс все сидит в глубоком кресле, ноги прикрыты толстым пледом, седой, как лунь, с высохшим пергаментным лицом и запавшими щеками, взглянул быстро и остро, на бесцветных губах проступила слабая улыбка.
— Сэр Ричард?.. Долго же вы были на турнире… Идите сюда ближе, дорогой сосед, садитесь вот сюда. Вы с прямо с дороги? Эх, Керзель, подай вина!
Я приблизился, поклонился и сел. Лорд Устинакс смотрит с живейшим любопытством, он все так же в меховой мантии, возможно, той же, что я видел в первый визит, старики не любят менять вещи и занашивают их до полной непригодности.
— Что там было на турнире? — поинтересовался он.
Я вздохнул.
— Да все то же, что и на остальных. Поединки и подвиги, поединки и подвиги… Как наш доблестный сэр Тудор? Здоров ли?
Старый лорд посмотрел на меня с удивлением и любопытством.
— А вы не знаете? Тудор никогда ничем не болел и… заболеть не может. Более того, все те, кто с ним рядом, тоже здоровее прочих… Вчера он выехал на объезд земель, так что должен бы уже вернуться…
Я сказал понимающе:
— Если не наткнется на такого же кабана.
Он сдержанно улыбнулся:
— Такого вряд ли. Тудор до сих пор восторгается, как вы лихо дрались с тем чудовищем!
— Ваш сын, — возразил я, — нанес решающий удар!
Вошел слуга, поставил перед нами чаши старинной работы. Я остановил его жестом, когда он хотел было налить из кувшина, сосредоточился.
Вино появилось на дне чаши лорда, медленно поднялось до краев, затем я наполнил себе.
Лорд смотрел с любопытством, но взял в руку без боязни, отхлебнул, прислушался. Лицо посветлело, сказал растроганно:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
