— Да? А где же он?
— Ушел в плавание, — в голосе Триши появилось раздражение. — Видимо, это было настолько срочно, что он даже не успел сообщить, на сколько дней оно затянется…
— Вот и славно. — Лени, скинув с головы одеяло, потерла виски, зевнула и снова попыталась встать. Благо, Триша сразу подхватила ее и помогла ей сесть на кровати, обложив со всех сторон подушками. Сейчас она могла полностью осмотреть помещение. Судя по картинам и цветам, украшавшим комнату, было понятно, что к оформлению комнаты приложила руку женщина.
— Триша, где я нахожусь?
— В комнате Рэя.
— Становится все интереснее и интереснее. Ты точно все мне рассказала?
— Она ближе всего к уборной. Рэй тогда принес тебя сюда, чтобы скорее уложить на кровать, вот так ты здесь и осталась.
— Ясно. — она немного поерзала, и в нос ударил стойкий запах пота. — Сколько, говоришь, я вот так пролежала?
— Сегодня восьмой день.
— Триша, боюсь мне снова понадобится твоя помощь.
Когда спустя час Элениель сидела в уютной гостиной и пила зеленый чай с жасмином, она чувствовала себя на вершине мира. С помощью Триши она, на нетвердых ногах, добралась до ванной, и с огромным наслаждением опустилась в горячую воду по самый подбородок. Она ощущала, как каждая мышца в ее теле начинает расслабляться, как грязь, накопленная за неделю, под давлением шершавой мочалки отлипает от кожи. А волосы! Они стали невесомыми! Триша два раза обновляла воду, поэтому, когда Лени вылезала из ванной, вода была практически чистая. Она сразу ощутила легкость, но передвигалась все равно с трудом. Тело еще не забыло недавнюю авантюру с перемещением, но почему так сильно ноет грудная клетка? На ее памяти туда ее не били… Может, ударилась при падении в ванной?
Наблюдая за пылинками, танцующими в луче солнца, Лени размышляла о приключившейся с ней истории, особенно о той части, в которой Триша встретила таинственного мужчину. Как она призналась, Рэй не знал всех подробностей их разговора. Кто он такой? Почему именно тогда, когда ей нужна была помощь, вдруг появляется он? Можно, конечно, допустить, что он из ее прошлой жизни, но это было так давно, что эта версия весьма прозрачна. За раздумьями она не заметила Тришу, которая уселась в соседнее кресло с чашкой в руке.
— Итак. Ты прожила с этим человеком несколько дней. Узнала что-нибудь о себе?
— Вроде того… Рэйген
— Поделишься?
— Почему бы и нет… Я росла в семье главы нашей общины. Моя мать была… ну, женщиной легкого поведения, и большой любительницей выпить. Родного отца я не знала, но, по словам Рэйгена, им мог быть любой мужчина с острова. Или моряк, или даже пират…
Было видно, что ей трудно рассказывать все это, но, сделав глоток чая, она продолжила:
— Рэй говорит, мы с ним сдружились еще в детстве, поэтому он знает много историй, приключившихся со мной. Например, что иногда, когда я была совсем маленькая, мне снились кошмары, и я просыпалась посреди ночи и бежала к маме на кровать. Обычно ее дома не было, иногда она лежала там пьяная. Но как-то раз она была там… с мужчиной. — Девушка зажмурилась, словно только что вспомнила это. — Естественно, тогда я ничего не поняла. Мать наорала на меня и вытолкала из дома. Я сидела на крыльце, ночью и беззвучно плакала, потому что боялась, что мама снова меня отругает. Мне было холодно и страшно, ведь я думала, что сейчас из темноты выпрыгнет монстр вроде того, что мне тогда приснился. Не знаю как, но я уснула, а когда проснулась, то увидела улыбающееся лицо главы нашей деревни.
Он накрыл меня своей курткой и приказал идти к нему домой, как я и поступила. А когда он вернулся, то сказал мне и своей семье, что отныне я буду жить с ними. Я не понимала, а как же мама? Ей ведь будет грустно без меня! Я рвалась туда, но меня не пускали.
Триша сделала еще один глоток, и безуспешно попыталась скрыть, что ее руки дрожат.
— Позже, когда я подросла и стала подрабатывать, я стала приходить к ней. Мама очень сдала. Такой образ жизни сломил бы кого угодно… Поначалу она прогоняла меня, говорила, что это я от нее отказалась, а я все равно продолжила ходить к ней. Я перебралась к ней, когда у нее отказали ноги, и прожила с ней до ее последнего вздоха. Ей было всего тридцать пять…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Девушка немного помолчала. Элениель ее не торопила. Ей не хотелось принуждать ее говорить, но это было нужно им обеим.
— Жена главы деревни меня недолюбливала и всячески старалась оградить своих сыновей от моего общества. Я не возражала, потому что оба были избалованными нахалами. Я прожила под их крышей еще три года.
Последовала долгая пауза. Заинтригованная, Элениель подалась вперед.
— И?..
Триша дернула плечом и опустила глаза.
— Пока это все, что Рэй рассказал мне. Мы говорили поздно ночью, и он обещал продолжить утром, но на рассвете его вызвал капитан корабля….
— Твоя биография — это, конечно, хорошо. Но как насчет того, что ты можешь, в буквальном смысле, коснуться внутреннего мира любого человека? Что?! Извини, смягчила, как могла!
— Было очень мило с твоей стороны не называть меня убийцей… — Триша благодарно улыбнулась. — Не знаю, Элениель, вправе ли я говорить такое… Я знаю, что этот человек — мой ближайший друг, и он относится ко мне согласно всем моим представлениям о близком друге, но ведь я должна чувствовать это, верно?.. To есть, я имею в виду, странно знать о человеке все, но не чувствовать связи между нами. О, Боги, я так неблагодарна! — воскликнула она и уронила голову на руки.
Элениель подписывалась под каждым словом. История изначально была мутной, и требовала детального изучения. Она рассказывала о своей жизни, словно прочла об этом в газете, и это не имеет никакого отношения к ней самой. Но девчонка перед ней хваталась за что угодно: лишь бы удержаться на плаву и не погрязнуть в пучину неизвестности. И ей не нужно знать о том, что она на самом деле думает.
— To, что ты сомневаешься — здоровое доказательство того, что ты не потеряла себя и свое достоинство. — Элениель показалось, что Триша даже приосанилась после этих слов. — А если тебе все-таки стыдно — оставь сомнения мне.
— Элениель, расскажи мне, кто ты.
Она понимала, что этот момент обязательно настанет, но вопроса в лоб не ожидала. Стоит ли? Что, если в будущем эта откровенность выйдет ей боком?
Судя по всему, сомнения Элениель отразились у нее на лице, и Триша, отставив чашку на стеклянный кофейный столик, наклонилась к ней. Сейчас особенно ярко виднелись ее веснушки и легкая курносость.
— Слушай, я понимаю, в твоей жизни, какой бы она ни была, случилось много неприятных вещей. Но даже не из сентиментальности, а из справедливости я имею право знать, с кем мне предстоит вести дело. Ты обо мне знаешь все. Я прошу рассказать мне хотя бы малую толику.
Что ж, это справедливо. Лени еще ни разу не слышала от нее такой четко поставленной просьбы, обычно она руководствовалась эмоциями. Черт возьми, а почему бы и нет? В конце концов, не побежит же Триша сдавать ее! Да и кому? До нее давно уже никому нет дела…
— Я родилась в Лауре-Эйтель, королевстве эллар. Я прожила там восемь лет, а потом меня взял на поруку городничий Ичвинстера. Это, кстати, на западе Эттенберга. В общем, с ним я прожила до девятнадцати. Потом кое-что произошло, и ушла из города. Я кочевала с места на место, потому что работала на одного очень влиятельного человека… Скажем так: время, что я провела на пиратском корабле, я всегда буду вспоминать с улыбкой. А потом я попала в очень неприятную ситуацию, когда мне пришлось работать на одну гильдию… Те же пираты, только на суше. Там я и познакомилась с человеком, из-за которого меня снова мотает по миру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Почему тебя отдали на воспитание человеку?
Элениель ответила не сразу и Триша догадалась, что задела ту часть ее души, которую она старательно скрывает от посторонних.
— Знать наверняка я никогда не буду, но… Генри, городничий, не вдавался в подробности, а я не спрашивала. Просто… — ее голос слегка дрогнул, и она поспешно вытерла глаза и прочистила горло. — Какая теперь разница? Прошло слишком много времени, чтобы горевать об этом.
