Продолжалось это минут пять, а затем всхлипы начали постепенно стихать. Все же Кобра была не кисейной барышней, а космонавтом, и брать себя в руки умела. Это кое-кому другому противопоказано брать себя в руки, а то ведь их можно и испачкать, но офицер обязан уметь владеть собой. А еще сейчас надо было дать Кобре хоть пару минут побыть одной.
– Кофе хочешь?
– Хочу.
– Ну, тогда жди…
Когда Серов вернулся, перед ним сидела уже не расстроенная девушка, а капитан-лейтенант имперского флота. Разве что глаза выглядели чуть припухшими да уголки губ едва заметно подрагивали, ну да это пройдет. Брякнув кружку ей под руку, Серов переместился на свое место, и некоторое время в рубке царило молчание. И лишь когда его кружка, наконец, показала дно, Серов щелкнул пальцами, привлекая внимание собеседницы.
– Ксан, обещай мне одну вещь.
– Какую? – вышла из легкого транса (а как еще называть, если человек сидит, уставившись в одну точку) Кобра.
– Когда Петр в очередной раз сделает тебе предложение, ты его не отклонишь, как всегда, под каким-то благовидным предлогом, а примешь.
– Но…
– Никаких но. Сейчас ты будешь мне трепаться о том, что мы экипаж разобьем или будет свадьба, дети, конец карьеры. Чушь это все, Ксан, полная и охренительная чушь. Экипаж мы скорее разобьем, если у нас вот такое еще пару-тройку раз повторится. Наоборот, если ты помнишь, если есть семейная пара, то их стараются отправлять служить на один корабль. И место для вас мы всегда сможем зарезервировать. Адмирал нам, если мы выполним приказ, будет весьма обязан, а он долги отдает всегда. И дети не помеха, всегда можно что-нибудь придумать. В конце концов, у Петра мать вполне дееспособная и бодрая дама, поможет. Сыну-то единственному уж точно не откажет.
– Думаешь?
– Знаю, – слегка покривил душой Серов, который себя в знатоках человеческих душ никогда не числил, да и в его умозаключениях наблюдался явный избыток «если». – Самое неприятное, что может тебе грозить, это пауза в год-полтора. И то, не обязательно. Можешь при желании в планетарной службе покрутиться. Заодно с бумажками работать научишься, а то у тебя вечный бардак. Не умея же вести документацию, карьеру толком не сделаешь.
Они разговаривали еще с полчаса, а затем Серов отправил Кобру отдыхать. В конце концов, не все ли равно, кто находится в рубке разгоняющегося в автоматическом режиме корабля. Чмокнув его на прощание в щеку, Довлатова умчалась, а он, посидев еще некоторое время, чтобы дать ей уснуть (телеметрия, идущая на командирский пульт, момент, когда девушка отключилась, засекла четко), отправился к Доку.
Механик спал, вытянувшись во весь свой огромный рост и чуть слышно похрапывая. Вообще, дверь его каюты была заперта, но универсальный ключ, одна из привилегий капитана, позволял не обращать внимания на эти досадные мелочи. Войдя, Серов врубил свет, рассчитывая, что этого окажется достаточно, но Док продолжал беспечно дрыхнуть с безмятежным видом обладателя чистой совести. Так, в принципе, и было, но поговорить все равно стоило.
Трясти его за плечо пришлось долго, а потом еще ждать, пока Док проморгается. И только когда к нему вернулось соображение, и он спросил, что тут вообще происходит, Серов мрачно сказал:
– Знаешь, Петя, ты дебил.
– Чего-о?
– Того. Ты Ксюхе своей когда в последний раз предложение делал?
– И ты из-за этого меня будил? – Док смачно, до хруста в суставах, потянулся, зевнул во весь рот и почесал обтянутое тельняшкой пузо. – Да когда из того рейда вернулись. Она меня отбрила, как обычно.
– А ты как обычно не стал развивать тему. Потому что так удобно и привычно. И над тобой не каплет, – зло прокомментировал Серов.
– Ну чего ты так сразу?
– Потому что правду говорю. В общем, сегодня за ужином сделаешь ей предложение, понял? У тебя есть еще время изготовить подходящее кольцо.
– А ты что, свахой заделался? – Док улыбнулся, показывая, что это шутка, но Серов уже закусил удила.
– Я заделался командиром этого фрегата. И, по возвращении, намерен списать вас на берег к чертовой матери!
– Ты чего? – на этот раз в голосе Дока не было и намека на веселость.
– А того. Сколько можно бабу доводить?
В нескольких коротких и не всегда цензурных выражениях Серов описал ситуацию, после чего встал и вышел. Всё. Если не дурак – поймет. Если же не поймет… Нет уж. Дружба дружбой, но проблемы иной раз случались по куда более пустяковым случаям. И в космосе они могли плохо кончиться запросто. К примеру, нервный срыв у пилота во время боя – и пиши пропало. И это – не единственный вариант. А потому решать проблемы членов экипажа, пускай даже самые неожиданные, тоже обязанность командира. Даже если это означает лезть и разбираться в чьих-то идиотских запутанных отношениях.
Увы, вернувшись в рубку, он успел только убедиться, что каких-либо отклонений от заданного режима разгона не наблюдается, а вот спокойно посидеть и почитать (не настоящую книгу, разумеется, но в командирском планшете была закачана целая библиотека) уже не получилось. И опять из-за женщины.
Вот все зло из-за них, с легким раздражением подумал Серов, наблюдая за бочком-бочком протискивающейся в рубку Даной, но вслух об этом говорить, естественно, не стал. Демонстрировать свое недовольство только потому, что тебе кто-то другой испортил настроение, еще одна роскошь, недоступная командиру.
– Говори и рассказывай, – усмехнулся он. – Или опять в шахматы проиграть хочешь?
– Да нет, – девушка чуть смутилась. Серов опять усмехнулся, на сей раз мысленно. У Даны, ранее владевшей их языком в чистом, заученном виде, все чаще проскакивали в речи чисто русские обороты. Сказывалось живое общение. – Я вопрос хотела задать.
– Задавай.
– А скажите… Ту девушку, Эльзу, можно было взять живой?
– Скорее всего, да. Но я давно не тренировался, утратил кое-какие навыки. Впрочем, для нее это, может статься, и лучше, информацию мы выдавливали бы жестко.
– Но вы расстроились.
– Ну да, – разговор нравился Серову все меньше и меньше. – Ценный источник информации потеряли.
– Не такой уж и ценный… Вряд ли она что-то серьезное знала. Скажите, Иван Игоревич, она вам кого-то напомнила?
Ах ты ж, психолог сопливый, с тоской подумал он. У тебя что, достаточно мозгов, чтобы по чужим эмоциям сделать выводы, и не хватает, чтобы понять, что в некоторые дела лезть не стоит? И вообще, зачем тебе это нужно?
Вместо того чтобы сказать все это, пришлось снова улыбнуться:
– Пфе. Чтобы у меня – да воспоминания? Девочка, военному космонавту серьезные отношения противопоказаны. Мотаемся, как шарики для пинг-понга, ни дома, ни семьи. Вот годам к пятидесяти, когда обзаведусь погонами с золотыми орлами, можно будет подумать, а пока что я вольный птах, и мне на всех плевать.
Убедил или нет – не понял, ну да и ладно. Главное, оставила в покое и, почему-то повеселев, ушла по своим делам. А Серов, вновь плюхнувшись в кресло, задумался.
Умная девочка, ничего не скажешь. И попала в точку. В ту самую точку, которую Серов пытался забыть и думал, что ему это удалось. Было, чего уж там. Давно. Ну, относительно давно, на родной планете. И планы были грандиозные, и… В общем, ушел в очередной поход, а когда вернулся, все уже было совсем не так. Ну что же, это жизнь. К тому же он и сам верил в то, что сказал Дане. Ну, во всяком случае, убедил себя, что верит. Вот только… Вот только с тех пор он старался бывать на малой родине пореже. Исключительно чтоб родных навестить.
А Эльза и впрямь оказалась похожа, до одури, разве что ростом чуть повыше. И когда лежала, ассоциации вызвала мрачноватые. Ну и ладно. Все прошло, ничего не важно и не интересно. Кроме того факта, что юнга оказалась чуть наблюдательнее и умнее, чем о ней думали. Серов усилием воли пригасил эмоции, пару минут колдовал над пультом, проверяя курс (абсолютно не нужно, однако вполне естественно, никого не удивит), и потянулся к планшету.
За ужином Док все же вручил Кобре перстень, для которого похитил из сейфа самый крупный рубин. Ну, как похитил – ключи-то Серов не прятал, да и код не скрывал, однако некий оттенок романтики такой поступок их церемонии все же придавал. И когда Кобра его предложение решительно приняла, чем повергла жениха в легкий шок, Дану – в восторг, а Серову придало чувство глубокого удовлетворения от осознания решения проблемы, оставалось только распечатать немного шампанского, приобретенного командиром «Фаэтона» на Новом Париже. Приобретенном – в смысле честно реквизированным из президентского бара. Зато хоть какая-то гарантия качества, всякую бурду президенту вряд ли кто-то рискнет подсовывать, а стало быть, и вероятность нарваться на подделку и испортить самим себе настроение минимальна.
Шампанское оказалось и впрямь хорошим, и в голову ударило неожиданно сильно. Наверное, потому, что шестую бутылку (не на нос, а вообще) не следовало все же смешивать со спиртом. Но Док, скотина, сделал это втихую, а потом уже поздно было что-либо менять. Как они уходили в гипер, Серов даже вспомнить толком не мог. Очнулся, уже обнаружив, что сидит в кресле, бессмысленно пялясь на размазанные от скорости звезды. Похвалив себя за предусмотрительность, выразившуюся в заранее заложенных в компьютер данных, он выпил антидот, проверил курс и, убедившись, что все не так страшно, как могло быть, провел корректировку. Конечно, это пришлось делать неоднократно, и куда чаще, чем обычно, из-за позднего вмешательства отклонения были очень велики, но в целом все могло быть и хуже. Только вот, учитывая трещащую голову, для Серова в этот раз полет казался настоящей мукой…
