— Да? Может мне стоит ему что-нибудь сказать?
— Сделай так, чтобы он понял, что с тобой шутки плохи.
Порхающее нервное существо внутри меня расслабилось, когда мы завели этот привычно-шутливый разговор. Это была более комфортная территория. Она была мне знакома.
Джо перепутала все мысли в моей голове своими разговорами о хрупком, верном и сломанном Уайетте. Мне надо было избавиться от этой иллюзии и вспомнить о том, что мы с Уайеттом просто веселились. Или типа того.
Мы не могли встречаться с таким графиком. Всё это давление и стресс на работе делали нас одинокими и заставляли цепляться за все те вещи, которые были нам знакомы и не требовали больших усилий. Именно так воспринимал меня Уайетт. А я его. И точка.
Он вывел меня на тропинку, которая соединяла прилавки и парковку.
— Слушай, я знаю, что твои родители приедут в эти выходные. Ты можешь привести их в ресторан.
Я улыбнулась. Если бы. У работников "Лилу" было довольно много бонусов. И среди них были не только престиж и уважение в индустрии, но также отличная еда и доступ к одной из лучших кухонь в регионе. Однако, тот факт, что я тут работала, не означал, что я могу поесть тут в любое время, когда захочу. По сути, работникам разрешалось бронировать тут столик раз в год. Лист ожидания был слишком длинным, и Эзра не хотел, чтобы его сотрудники занимали столики. И когда нам удавалось записаться, нам приходилось ждать в очереди столько же, сколько и всем остальным.
— Хочешь организовать столик в переулке? Как в мультфильме "Леди и Бродяга"? Моим родителям это, может быть, и понравится, но меня ожидает нелепая вечеринка для одного, — я указала на себя и содрогнулась, представив, как мои родители целуются над тарелкой со спагетти.
Фу. Нет уж спасибо.
Он засмеялся моей шутке, его глаза стали светлее и счастливее, чем когда-либо. Но опять же, что-то в этом было не то. Я привыкла, что он кричал на меня, ненавидел меня. И вот эта наша... новая дружба. Или как там это можно было назвать, перепутала мне все мысли. И сделала что-то с моим половым влечением.
— Они здесь когда-нибудь были?
Я помолчала дольше, чем следовало, пытаясь ухватить нить разговора. Я потерялась в его, до неприличия карих, глазах, похожих на редкий и мягкий сорт виски.
— В "Лилу"? Нет, не были. Они больше любят, э, как бы это помягче выразиться... небольшие закусочные.
Его улыбка растянулась и одновременно потеплела.
— Тогда я зарезервирую тебе столик. На вечер субботы? Ты можешь показать им, что делаешь. Впечатлить их.
— Ты серьёзно?
— Да. Готов поспорить, им понравится то место, где ты работаешь. И хотя ты и не будешь готовить, они это поймут.
— Уайетт, я не знаю, что сказать. Это невероятно мило с твоей стороны.
Он наклонился вперёд, его улыбка сделалась хитрой.
— Я пытаюсь помочь тебе подсидеть твою сестру. Не хочу её обижать, но никто не должен думать, что есть кто-то лучше моих поваров.
Теперь была моя очередь засмеяться. Смех вырвался откуда-то из самых низов меня, прошёл через мою грудь, наполнил мои лёгкие и оставил какое-то искрящееся чувство внизу моего живота.
— Я ценю это.
— Не за что.
— Хорошо. Пока, Уайетт.
— Пока, Кайа.
Я отнесла свои продукты к моему "Лэнд Крузеру" и поставила ящик на заднее сиденье. Двери протестующе заскрипели, когда я открыла их сначала для того, чтобы поставить овощи, а потом, чтобы сесть самой. Я нырнула за руль, чувствуя себя так, как будто на меня смотрит весь рынок.
Никто на меня не смотрел. Никого не волновало, что мой прекрасный винтажный автомобиль был громкий как чёрт. Люди продолжили заниматься своими делами, не подозревая, что я закрылась в машине так быстро, насколько это было возможно, чтобы никто не заметил моё помешательство.
Боже, и почему Уайетт был таким... милым? Я привыкла его ненавидеть. Так было проще.
В груди у меня заболело так, что я поверила в то, что у меня начинается сердечный приступ. Я потёрла ладонью в том месте, где у меня болело, и постаралась разобраться во всей той буре эмоций, которые пытались растоптать всё моё нутро.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Салон машины начал нагреваться. Сегодня солнце было тёплым, и поскольку стёкла на моих окнах были подняты, я начала поджариваться. На лбу выступил пот, но я так и не дотронулась до ручки стеклоподъёмника.
Вместо этого я взглянула на телефон, который выпал из моей сумки на пассажирское сидение. Мне нужна была какая-то терапия. Может быть, даже терапия отвращения.
Аккуратно взяв телефон, я провела пальцем по экрану. Как только он распознал моё лицо и разблокировался, я нажала на иконку "Фейсбук" и перешла в строку поиска. Нолан уже не был моим другом. Ни в реальной жизни, ни в социальных сетях. Но его имя было первым, что появилось в истории поиска. Как же это жалко. Я была на сто процентов уверена, что я выглядела очень жалко.
Но я не могла ничего с собой поделать. Моя социальная жизнь свелась к тому, что я иногда ходила выпить кофе с парой друзей и работала по четырнадцать часов в день.
А он был дома и встречался в Гамильтоне со всеми девушками подряд. Со всеми, кто был старше восемнадцати и младше шестидесяти шести. Со всеми, кто не был иждивенцем и не получал пенсию.
Я просматривала новостную ленту Нолана и сжималась при виде его увлекательных фотографий, на которых он ходил в поход или пил с нашими старыми друзьями, и селфи, на которых его отмечали девушки, с которыми он встречался. Он занимался тренерской работой и наслаждался своей молодостью.
Я же целиком и полностью занималась карьерой для того, чтобы получить работу мечты, которую, как я сама себя убеждала, всё ещё хотела.
Я подняла глаза и взглянула на себя в зеркало заднего вида, пытаясь доказать своей хрупкой самооценке, что это всё ерунда. Что это всё не шутка. И что я не делала это, чтобы что-то кому-то доказать.
Я хотела "Сариту", еду, вот это вот всё. Я хотела это, потому что не знала, как можно этого не хотеть. Я так сильно этого хотела, что могла чувствовать это каждой клеточкой своего тела и всеми фибрами души. Я сама была воплощением этой карьеры. Даже если бы я не получила "Сариту", я не собиралась сдаваться и бросать это дело только потому, что ночная жизнь моего бывшего парня была лучше, чем у меня.
Вы могли бы подумать, что эти мысли только делали Уайетта ещё более привлекательным. Но даже если мы с ним просто немного развлекались, я этого заслуживала. Я заслуживала достойных фотографий на Facebook и парочку диких историй, которыми я могла бы поделиться с этими стервозными сплетницами из дома.
Вытряхнув эти глупые мысли из своей головы, я завела машину и выехала на Франклин Стрит. Я не могла поступить так с Уайеттом. Я не могла использовать его только для того, чтобы почувствовать себя лучше.
К тому же, в наших отношениях с Уайеттом было нечто большее, чем я хотела признавать. Я не была уверена в том, что смогу выдержать лёгкие отношения с ним. У меня было чёткое ощущение, что это будет похоже на игру с огнём. Какое-то время я смогу с умом управляться с ним, но я неизбежно обожгусь. И неважно, что я умела работать с огнём, он был более горячим, более непредсказуемым, и опасным до такой степени, что я даже не могла себе представить.
Нет, проще всего было защитить своё сердце от очередного плохого парня, чьи устремления отличались от моих. Отношение с таким типом парней никогда не заканчивались для меня хорошо. И, несмотря на то, что я оставалась верна себе, именно мне потом было больно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дома я планировала выпить ещё одну чашку кофе и расслабиться в течение нескольких минут, прежде чем пойти на работу. У меня не было уважительной причины, чтобы опаздывать на работу. У меня было ещё полтора часа свободного времени. Но как только я разобрала свои покупки, мне написала Диллон и спросила, не хочу ли я встретиться с ней и Верой и сходить за цветами в теплицу неподалёку. Я ответила, что мне бы этого хотелось и что я встречусь с ними там через двадцать минут.
