– Трубил, в самом деле? – заинтересовался судья. – По-моему, я никогда еще не слышал, как трубит слон. На что похож этот звук?
– Что-то вроде визга, ваша светлость, – объяснил сэр Магнус. И продолжал, бросив взгляд на присяжных: – Тем не менее, мне кажется, мы установили, что на самом деле данный слон не былповинен в каком-либо уроне, понесенном свидетелем. Вы согласны, ваша светлость?
– Согласен, это совершенно очевидно, – отозвался судья, записывая что-то.
Сэр Огастес метнул злобный взгляд в сэра Магнуса. С его точки зрения, они вовсе ничего не установили, но если судья сказал обратное, не пристало вступать с ним в спор.
– У меня больше нет вопросов, – заключил сэр Магнус, садясь с довольным видом, более того – с видом человека, выигравшего дело.
Перекрестный допрос явно произвел большое впечатление на присяжных.
– Возможно, я захочу в дальнейшем снова вызвать этого свидетеля, – не сдавался сэр Огастес.
– Разумеется, сэр Огастес, – сказал судья и наклонился над своими записями, после чего обратился к сэру Магнусу: – Вы сказали – что-то вроде визга?
– Да, милорд. Скорее даже, это можно сравнить с многократно усиленным звуком, который вы слышите, когда проводите грифелем по доске.
Судья тщательно записал эту информацию из области естествознания.
– Вызываю леди Беренгарию Феннелтри, – снова взял слово обвинитель.
Леди Феннелтри, в темно-пурпурном бархатном платье, с, черной вуалью на соломенной шляпе не вошла, а проплыла в зал, точно победоносный галеон. Принеся клятву, она откинула назад вуаль и милостиво кивнула судье, как бы говоря: «Можете продолжать». Отвечая на вопросы сэра Огастеса, звонким, пронзительным голосом удостоверила свою личность, и ее манеры были настолько величественны, что даже наиболее рассеянные присяжные выпрямились на стульях, приготовившись слушать.
– Леди Феннелтри, – продолжал сэр Огастес, – вы помните вечер двадцать восьмого апреля?
– Этот вечер, – ответила леди Феннелтри ломким голосом, напрашивающимся на сравнение с звуком, какой производят падающие с крыш сосульки, – неизгладимо запечатлен в моей памяти.
– Не могли вы рассказать его светлости и присяжным – почему именно?
Повернувшись к судье и пригвоздив его к креслу гипнотическим взором своих голубых глаз, она молитвенно сложила руки на груди и начала:
– Двадцать восьмого апреля мы отмечали восемнадцатый день рождения моей дочери.
– Это имеет какое-то отношение к настоящему делу? – осведомился судья.
– Мне было предложено, – сурово молвила леди Феннелтри, – изложить все собственными словами.
– Конечно, конечно, – сказал судья, поспешно что-то записывая.
– Мы отмечали восемнадцатый день рождения моей дочери, – повторила леди Феннелтри, – и наметили устроить бал в ее честь. Естественно, пригласили множество людей. По сути дела, – она позволила себе мрачно улыбнуться, – пришли, можно сказать, все видные люди. Я просила моего супруга придумать что-нибудь оригинальное, желательно юмористическое, для развлечения гостей. Он заверил меня, что все готово, но пожелал сохранить в секрете – что именно. Я ездила с дочерью в город за покупками, а когда вернулась, обнаружила в своем доме вот это (она указала надменным жестом на Адриана).
– И его слона? – спросил судья.
– К сожалению, да, – ответила леди Феннелтри.
– Но как же, – продолжал судья с глубоким интересом, – слон мог ходить по лестницам?
– Э-гм, милорд, – живо поднялся на ноги сэр Огастес. – Полагаю, тут следует объяснить, что обвиняемый держал своего слона на конном дворе без ведома леди Феннелтри.
– А, это другое дело, – заметил судья.
И обратил свой взгляд на сэра Магнуса, убежденный, что тот – настоящий специалист по слонам.
– Слоны могут подниматься по лестницам?
– Несомненно, – ответил сэр Магнус.
– Так или иначе, – сказала леди Феннелтри, раздраженная вмешательством судьи, – мой супруг тайно держал слона на конюшне, как заметил сэр Огастес, без моего ведома. Им был задуман смехотворный план, который я, будь мне известно о нем, немедленно отвергла бы. Он и эта тварь Руквисл собирались вырядиться индийцами и привести слона в бальный зал, сидя в паланкине.
Судья наклонился вперед, озадаченно глядя на леди Феннелтри.
– Но я всегда полагал, что паланкин – это такое сооружение, которое слоны носят на спине, – заметил он.
– Ну да, – подтвердила леди Феннелтри.
– Но как же тогда, – жалобно молвил судья, – им удалось затолкать слона в паланкин?
Сэр Огастес опять вскочил на ноги, предчувствуя, что леди Феннелтри начнет что-то язвительно втолковывать судье.
– Милорд, – сказал он, – лорд Феннелтри и обвиняемый надели индийские костюмы, поместили паланкин на спине слона и въехали в паланкине в бальный зал.
Судья стал издавать какие-то тихие судорожные звуки, трясясь всем телом, будто в лихорадке. Прошло несколько секунд, прежде чем в зале поняли, что он смеется. Наконец, все еще трясясь от смеха, он вытер глаза и наклонился вперед.
– Представляю себе, какой вышел палимпсест, – выдавил он из себя через силу.
– Ха-ха, – послушно произнес сэр Огастес. – Чрезвычайно остроумно, милорд.
В зале воцарилась жуткая тишина, пока судья укрощал собственное чувство юмора. Наконец, вытерев глаза носовым платком и высморкавшись, он дал рукой знак леди Феннелтри.
– Прошу вас, мадам, продолжайте.
– Мои гости воздавали должное скромному, но соответствующему случаю приему, который мы подготовили, – сказала леди Феннелтри, – когда двери вдруг распахнулись, и слон, ворвавшись в бальный зал, заскользил через все помещение.
– Заскользил? – переспросил судья.
– Заскользил, – твердо произнесла леди Феннелтри. Судья посмотрел на сэра Огастеса.
– Я не совсем уверен, что правильно понимаю слова свидетельницы.
– Он заскользил, милорд, – подтвердил сэр Огастес. – По паркету.
– Заскользил, – задумчиво повторил судья и перевел взгляд на сэра Магнуса. – Слоны могут скользить?
– На хорошо отполированной поверхности, милорд, и при надлежащем усилии, думаю, и слон может скользить, – сказал сэр Магнус.
– Это было так задумано? – обратился судья к леди Феннелтри.
– Задумано или нет, к делу не относится, – сухо ответила она. – Он заскользил прямо на столы с разными яствами и винами. Мой супруг в его смехотворном наряде находился в паланкине и свалился вместе с ним со слона. Я подошла и спросила его, с какой это стати ему вздумалось приводить слона в мой бальный зал.
– Хороший вопрос, – заметил судья, восхищенный рассудительностью леди Феннелтри. – И что же он ответил?
