– Откуда ты, уважаемый? – бросив ассигнацию торговцу на колени, жестко спросил Руслан.
– С гор, – пожал торговец плечами. – Это моя земля, воин.
– Горы? Да, твоя. Как и это моя земля, – ответил Руслан, поведя вокруг себя рукой.
– Тогда зачем вы пришли в наши горы? – тут же последовал вопрос.
– Думаешь, было бы лучше, если бы вместо нас пришли турки? Считаешь, что если они твои единоверцы, то и жить вам рядом с ними будет легко? Нет. Так не будет.
– Откуда ты знаешь? – впервые за все время разговора проявил горец какие-то эмоции.
– Знаю. Я долго жил за границей и видел, как там относятся к правоверным. Вон, в городе мечеть стоит, и любой мусульманин может войти в нее, чтобы совершить намаз. И никто ему и слова не скажет. Так всегда было, и так всегда будет. А турки, хоть и одной веры с вами, все равно заставят вас свои обычаи, которые от пращуров остались, сменить так, чтобы все как у них было.
– Да, ты знаешь, – после долгого молчания медленно кивнул горец. – И ты сказал правду. Они так делают. Молодые, слушая турецких проповедников, забывают наши обычаи. Вот ты воин, знаешь, что такое бой на ладони Аллаха?
– Нет, – подумав, отрицательно качнул Шатун головой. – Это не наш обычай.
– Не ваш. Раньше так сражались те, кто хотел решить спор между двумя кланами.
– И как это было? – заинтересовался Руслан.
– Два джигита брали за концы нагайку и саблями чертили на земле круг. В этом кругу они и сражались. Но прежде мулла должен был прочесть молитву, благословляя их на бой. После молитвы тот круг и становится ладонью Аллаха. Запомни это, воин, – закончил горец и, ловко свернув тряпицу, на которой был разложен его товар, и, поднявшись, неспешно направился прочь от города.
«Блин, и что это сейчас было?» – растерянно подумал Руслан, глядя ему вслед и автоматически перебирая в пальцах купленные четки.
Стоявшие в двух шагах позади казаки проводили торговца настороженными взглядами и, убедившись, что он уходит, принялись вертеть головами, высматривая возможную опасность. Сам же Руслан продолжал стоять, глядя горцу вслед и не понимая, что сейчас произошло. Складывалось впечатление, что этот странный торговец решил его о чем-то предупредить. Вот только о чем? И к чему был этот рассказ о ладони Аллаха?
Тряхнув головой, парень взял себя в руки, продолжая перебирать четки, двинулся дальше. Произошедший разговор никак не шел у него из головы. Сообразив, что в таком состоянии он просто шагает по дороге, Руслан остановился и, развернувшись, скомандовал, глядя, на настороженно замерших казаков:
– Обратно идем, браты. А сюда надо нестроевых казаков звать. Пусть приезжают на каждый торг, конно и оружно, и за порядком приглядывают. Не нужно нам тут полиции. Сами этот торг держать будем.
– От то добре, – оживились бойцы. – А с казачьим кругом мы то дело сами решим.
Кивнув, Руслан зашагал дальше, но уже через десяток шагов зацепился взглядом за странного торговца, сидевшего перед тряпицей с какой-то мелочовкой, закутавшего голову в башлык. Обычно горцы так поступали, если хотели спрятать лицо. В обычной жизни им хватало и папахи. Не сбавляя шага, Шатун направился прямо к нему. Зачем? Он и сам бы не смог ответить на этот вопрос. Остановившись, не доходя до тряпицы двух шагов, Руслан остановился и жестко приказал:
– Открой лицо, уважаемый. Я буду покупать товар только у того, кто не боится смотреть людям в глаза.
– Ха-с-с, гяур! – раздалось в ответ, и торговец, словно подброшенный пружиной, бросился в атаку.
В воздухе сверкнул кинжал, но Руслан, подспудно ожидавший чего-то подобного, успел перехватить вооруженную руку и резко вывернуть ее наружу. Взвыв от боли в вывернутых суставах, абрек выронил кинжал и, получив ребром ладони по горлу, задохнулся. Следующим движением Шатун ухватил его ладонями за затылок и подбородок и одним движением свернул противнику шею.
– Да чтоб тебя! – выругался подскочивший к трупу казак. – Ну зачем, княже? Мы б из него всю подноготную вытряхнули.
– А ты посмотри внимательно, – угрюмо усмехнулся Руслан. – Не узнаешь?
– Вроде знакомая рожа, – протянул казак, быстро размотав башлык.
– Кровник это мой. Тот самый, что у купца семью украл, – пояснил парень. – Я его и сам не сразу узнал. Вспомнил, что только он меня вечно гяуром называл. Потому и щадить не стал.
– Ловко ты его. Хвать, хрусть, и вся недолга, – одобрительно усмехнулся казак.
– И вас тому же учу, – кивнул Руслан в ответ. – Есть тут кто из его клана?
– Вон, похоже, те двое, – указал парню второй сопровождающий на двух горцев, растерянно топтавшихся неподалеку.
– Почтенные, подойдите, – окликнул их Руслан. – Вы видели, как этот человек напал на меня. И теперь я вижу, что вы знаете, почему это случилось. Я помню вас. Похороните его, как положено. До заката. Даже то, что он мой враг, не значит, что можно позорить мертвых.
– Ты разрушил тропу. Родичам было очень плохо, – мрачно ответил один из мужчин.
– Да, разрушил. Но не стал убивать вас всех. Хотя мог бы. Пусть это научит вас, что красть наших женщин и детей нельзя. Потому что в следующий раз я прикажу убить весь клан, – зло оскалившись, прошипел Шатун в ответ.
– Ты не сможешь, – упрямо набычившись, огрызнулся второй горец.
– А ты проверь, – хищно усмехнулся в ответ парень. – Укради хоть одного ребенка, и я вырежу всех вас. Разрушив тропу, я вас предупредил. Дальше буду только убивать. Я сказал, вы слышали, – свернул он разговор. – Пошли отсюда, – добавил Руслан, кивнув казакам.
– Княже, дозволь присмотреть за ними. Как бы и вправду не решили скрасть кого, – отойдя подальше, предложил один из казаков сопровождения.
– Только осторожно. Приметят, беды не оберешься, – подумав, кивнул Шатун.
Зло усмехнувшись в ответ, боец поправил ремень винтовки и, отступив на пару шагов в сторону, просто растворился в придорожных зарослях. Как ни крути, а опыта в передвижении по лесу этим бойцам было не занимать. Войдя в город, Руслан подошел к коновязи у заставы, где они оставили коней, и, погладив Беса по бархатным ноздрям, устало вздохнул.
– Что не так, княже? – тут же отреагировал один из казаков.
– Да что-то день какой-то бестолковый, – задумчиво проворчал Шатун. – Вроде хотел на торг посмотреть, а получилось не пойми что. Да еще горец тот…
– Который кровник? Нашел из-за кого сердце рвать, – фыркнул казак. – На то он и кровник, чтобы сдохнуть.
– Не этот, – отмахнулся Руслан. – Первый, у которого четки купил. Странный он. Говорил, словно упредить меня о чем хотел. А о чем, никак не пойму.
– А ты не торопись, княже. Придет время, поймешь, – помолчав, философски протянул казак. – С горцами всегда так. Вроде скажут чего, а покрутишь, и сразу иное вылезает. Прямо они редко с кем говорят. Только с единоверцами или с кунаками. А так все норовят тень на плетень навести.
– Со мной вроде прямо говорят обычно, – пожал Руслан плечами.
– А то потому как ты офицер. Опаску имеют.
– Ну, может, и так, – хмыкнул Шатун и, отвязав повод, сел в седло.
– Куда едем, княже? – уточнил все тот же казак.
– В лавку к Саньке. Пора еще одно дело закончить, – усмехнулся Шатун в ответ.
– Никак решил Мишку своего оженить? – оживились казаки.
– А чего бы и нет? – повернулся к ним парень. – Казак он добрый. А что не реестровый, так то не беда. Даст бог, сыны его в реестр впишутся. Не должен род казачий пресечься.
– Храни тебя бог, княже. Едем, – отозвались казаки, горяча коней.
Кавалькада взяла с места размашистой рысью и понеслась по улицам города, распугивая обывателей и всякую домашнюю живность, выбравшуюся с подворий. Спустя десять минут Шатун ввалился в лавку, словно в захваченную крепость. С шумом и грохотом. Отозвав оторопевшую от такого напора Веру в сторонку, Руслан задал только один вопрос: любит ли она Мишку и готова ли выйти за него замуж без согласия отца.
Залившись краской, девчонка спрятала лицо в ладошках и, чуть слышно всхлипнув, пролепетала:
