– Прогнали ради встречи со мной? Приятно слышать. Но давайте начистоту, Зари-ночка. Понимаете ли, я в некотором затруднении. – Марк сделал паузу и вкрадчиво спро-сил: – Сознайтесь, что вам от меня нужно?
Девушка достала из сумочки сигареты, покрутила пачку в пальцах и отправила об-ратно. Курить в кафе запрещалось.
– Начистоту, так начистоту. Скромничать не буду. Девочка я сексуальная, молодые люди вьются вокруг меня стаями. Мне, конечно, это в кайф, только перспектив с этими щенками я не вижу. Ну да, повеселиться денёк-другой можно, а дальше? На дворе, доро-гой Марк, век циничного прагматизма. Мне для удовлетворения запросов требуется не гиперсексуальный ровесник, а состоявшийся и состоятельный любовник. Такой как вы. Примерно так.
– Спасибо за откровенность, – сказал польщённый Марк. Никто его состоявшимся и состоятельным ещё не называл. Какие, оказывается, чудеса способна творить визитка со-лидной адвокатской конторы! – Тогда давайте выясним ещё один важный вопрос. Я тоже прагматик, поэтому хотел бы знать, сколько вам лет. Шестнадцать? Семнадцать?
Прежде чем ответить, Зарина посмотрела на него в упор. Как бы оценивая, не пото-ропилась ли откровенничать с таким трусоватым кандидатом в любовники. Выдержать её взгляд было непросто. Но тут на счастье Марка принесли заказ. Он отхлебнул коньяка и повторил:
– Так сколько, Зариночка? Неужели пятнадцать?
– Если скажу правду, вы ни за что не поверите. А начинать знакомство с вранья мне не очень-то хочется. Могу лишь обещать, что проблем с законом у вас не возникнет. Если такой поворот устраивает, можете переходить на «ты». Если нет, то давайте допьём свои порции, обсудим скверную погоду и мило распрощаемся навсегда.
Марк задумался всего на мгновение. Пробудившийся в нём авантюрист вопил: не смей отступать, скотина! Подобный шанс выпадает раз в жизни, и упустить его будет ве-личайшим промахом!
Фишер опрокинул в рот остатки коньяка, шумно выдохнул и сказал:
– Ты права, крошка. Спрашивать у дамы о возрасте – дурной тон.
– Вот именно. К тому же на «свидании без плавок», о котором мы говорили букваль-но минуту назад, возраст партнёров совсем не важен.
– Так мы на него уже идём? – спросил Марк с глуповатой улыбкой.
– Конечно. Не вижу причин тянуть время. Тем более, далеко идти не придётся. В «Серендибе» сейчас ни души, а у меня есть универсальный ключ. Подходит абсолютно ко всем дверям. В том числе к калитке. Помнишь, какой ковёр у дедушки в кабинете? А ка-кие там диваны… – Она мечтательно зажмурилась.
Пряча выдающую его с потрохами улыбку, Марк поспешил к кассе.
* * *
Едва успели переступить порог, как Зарина начала его целовать – с пылом пригово-рённой ведьмы в ночь накануне аутодафе. Да и сам Марк почувствовал себя восходящим на костёр. Только пламя было не смертоносным, а окрыляющим и возносящим к звёздам.
Губы разомкнули в кабинете серендибовского шефа. Марк абсолютно не помнил, как они поднимались по лестнице, как отпирали двери. Казалось, только что за спиной была сырая вечерняя улица опостылевшего русского города… мгновение, и они уже стоят на коленях друг перед другом в таинственном полумраке; губы распухли и болят точно в юности – после первых настоящих поцелуев. Под ногами мягчайший ковёр, над головой парусом вспухает бархатная портьера, а из распахнутого окна фантастическим образом струится средиземноморский жар и запахи цветов.
– Такой ты мне нравишься ещё больше, – тяжело дыша, сказала Зарина.
– Какой?
– Взгляни. – Она протянула ему зеркальце в металлической оправе, изображающей женщину с чувственной до уродливости фигурой.
Марк посмотрел в тёмный, чуть мерцающий овал. Сначала он ничего не увидел, уга-дывалось лишь движение неясных теней. Но вдруг отражение словно прыгнуло на него. Перед ним бешено сплетались два тела – мужское и женское. Тела были облиты багровым светом и блестели от пота. Казалось, их соединяют не любовные объятия, а удушающие тиски смертельного поединка. Мужчиной был он сам, только несравнимо более мускули-стым и волосатым, чем в действительности. Женщиной – Зарина.
Марка пронзило страстное желание стать тем, зазеркальным, и в ту же секунду он упал в отражение, как в колодец. Он боролся с сильной и гибкой, будто зверь, девушкой. Его кожу раздирали в кровь острые ногти, но и сам он кусался, давил и ломал – до победы, до торжествующего рёва и долгого опустошительного содрогания.
Марк опомнился. Тело ослабло и болело. Так бывает при температуре под сорок или после многочасовой работы на солнцепёке. Он лежал на ковре, голый и бледный. Не фавн из зеркала, а обладатель привычного рыхлого брюшка, отвисших как сучье вымя грудных желез и гладких, похожих на сосиски конечностей. Чресла прикрывала его собственная водолазка, скомканная и почему-то влажная.
Напротив него, на кожаном диване, по-мужски широко расставив ноги, сидела Зари-на и дымила тонкой чёрной сигаретой. На ней были короткие шорты из блестящего розо-вого латекса, да перетягивала грудь узкая полупрозрачная лента. Сквозь ткань вызывающе просвечивали крупные тёмные соски. Талию девушки опоясывало несколько оборотов ве-рёвки, свитой из кожаных ремешков. Заметив, что Марк очнулся, девушка встала и потя-нула верёвку. Та упруго, как змея, развернулась. Сделалось понятно, что это – длинная плеть с резной рукояткой и колючим металлическим шариком на конце. Зарина коротко взмахнула рукой. Плеть свистнула, описала над её головой замысловатую петлю и покор-ными кольцами упала девушке на плечи.
– Круто, – пролепетал Марк и попытался сесть. С первого раза не получилось. Он поёрзал по мягкому ковру и наконец прислонился спиной к толстой ножке стола. Подтя-нул колени к груди. – А теперь объясни, что происходит?
– Материализация старого как власть принципа. Нужно сделать выбор между кнутом и пряником, – с усмешкой сказала Зарина. – Пряник ты уже отведал, а вот кнут ещё нет. Если договоримся, то и не отведаешь. – Она покатала между пальцами колючку на конце плети. – Поверь, договориться – в твоих интересах.
– Всё-таки шантаж… – сказал Марк в большей степени самому себе.
– Не совсем. Я бы назвала это расстановкой точек над «ё». Ты пока не очень понима-ешь, во что тебя втянули. Знаешь, ты удивительно легковерен для адвоката, Марк. Хотя легковерен – это чересчур мягко сказано. Ты просто чмо, мой милый. Чем вовсю пользу-ются умные и хитрые люди.
– Чмо? Что это значит? – вспылил Фишер.
– Ну, по-другому, лузер…
– Я помню, что означает слово. Мне непонятно, почему ты меня так назвала!
– Потому что это правда. Разве нет?
Фишер насупился. Конечно, это было правдой. И короткий как оргазм всплеск аван-тюризма, закончившийся столь позорно, только подтверждал безжалостный вывод.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
