— Жаль. А какие у тебя планы на послезавтра? У меня есть два билета на концерт группы…
— Послезавтра я весь день буду у родителей, — перебила Вика. — Всё, Наташа, пока, ко мне пришли.
— Ладно. Пока. Но ты всё-таки подумай над моим предложением.
Глава 26. Удачи тебе, сынок
Опускавшиеся на город сумерки медленно просачивались в кабинет через огромные панорамные окна высотой от пола до потолка и длиной в несколько метров. Отец не включал освещение, так лучше было наблюдать за потоками машин, удивительно согласованно двигающихся в пространстве и времени. Они управлялись гениально просто — всего только три сигнала, три цвета, сменяющие друг друга, и сложный механизм работает без сбоев. Мужчина любил наблюдать и анализировать. Он специально оборудовал кабинет именно в этой комнате с панорамными окнами. Когда он уставал от работы, когда ему нужно было отвлечься или расслабиться, он просто смотрел сквозь прозрачную стену на мир.
Даже не глядя на часы, отец знал, что сын опаздывает. Опаздывает уже больше, чем на час. Но он не был взбешён как обычно. Он смотрел в окно и терпеливо ждал. У него был повод простить сыну опоздание. Вчера наконец-то отец почувствовал, что его многолетние усилия, возможно, не были напрасны. Когда он начинал этот проект, никто не верил в его успех. Друзья отговаривали, враги смеялись, а брат злорадствовал.
Вспомнив о брате, мужчина невольно напрягся и сжал зубы. У них с детства была взаимная неприязнь. Ещё бы! Родители не понимали старшего сына, считали заурядным, стеснялись его. Зато младшенького они обожали. Их талантливый малыш имел всё, что хотел. Ему всё прощалось, ему позволялось такое, о чём старший мог только мечтать.
Окружённый родительским вниманием младший вырос успешным, уверенным в себе человеком. В 35 лет он уже имел практически всё, что хотел. У него была красавица-жена, дочь главы Совета, у него были нужные связи, статус. А что старший? Ни семьи, ни положения. Только наука — его любимые исследования. Младший считал его ничтожеством, так ничего и не добившимся в жизни. Он с трудом заставлял себя не проявлять открыто пренебрежение к нему, кое-как научился ради приличия создавать видимость приятельских отношений.
Но всё изменилось после одного из заседаний Совета. Тогда рассматривался вопрос, кто станет главой проекта, идея которого принадлежала старшему брату. Почти единогласным решением он и был назначен его руководителем. Младший был вне себя от ярости. Он не мог понять, почему из 20 членов Совета только 3-ое проголосовали за него. Он был уверен, что проект доверят ему. Ведь, во-первых, он талантливый и успешный, во-вторых, только что потерял ребёнка. Он не сомневался, что является самой подходящей кандидатурой. Они с Сайнарой уже планировали, как будут работать над этим проектом, и вдруг он узнаёт, что Совет выбрал не его, а брата, профессионального неудачника. Почему? Разве он заслужил? Разве они не понимают, что он провалит проект?
С этого дня младший уже не утруждал себя скрывать неприязнь к брату. Он открыто радовался любой его неудачи. А неудача и человек, которого он ненавидел, были синонимами. После каждого серьёзного сбоя, он требовал провести заседание Совета, требовал поставить на голосование вопрос о закрытии проекта. Но каждый раз старшему удавалось получить перевес хотя бы в пару голосов.
Воспоминания о том, как Совет терпеливо продлевал проект, вызвали у мужчины, стоящего у прозрачной стены, улыбку. Он очень редко улыбался, но сегодня даже мысли о брате и его предательстве не испортили ему настроение. Теперь он был уверен, что сможет доказать всем: и родителям, и их любимчику, и тем членам Совета, что верили в него, и тем, кто разочаровался в нём, и, самое главное, самому себе, что он не неудачник. Его проект не провален. Хотя почему проект? Мужчина больше не мог так про него думать. За эти годы он привязался к нему. Теперь для него он стал… неужели сыном? Да, сыном. Наверно, он даже полюбил его. По-своему, конечно. Возможно, не так, как другие отцы любят своих детей. Но всё же в его чувстве к этому парню присутствовало много оттенков: это и разочарование, когда тот делал что-то не так, это и гордость, когда у него что-то получалось, это и тревога, когда тому что-то угрожало, это и боль сострадания, когда тот болел. И мальчишка тоже любил его. По крайней мере, поначалу. Отец видел и чувствовал это. Правда, в последнее время мужчина уже не читал в его глазах это детское обожание. Сын изменился сам, и изменилось его отношение к отцу. Может, тот был с ним слишком строг? Может в нём говорила обида на брата, желание ему что-то доказать? Нет, не в брате дело. Иначе было нельзя. Только сильные чувства могут сделать невозможное, а ненависть — очень сильное чувство. Когда-нибудь парень это поймёт, когда-нибудь к нему снова вернётся если не обожание, то хотя бы понимание.
Сын вошёл в кабинет без стука. Увидев отца, стоящего вплотную к окну, с заложенными за спину руками, пристально вглядывающегося в жизнь ночного города, парень с саркастической улыбкой спросил:
— Опять наблюдаешь? Открыл новый закон бытия?
Отец пропустил мимо ушей дерзость сына. За насмешливым тоном тому не удалось скрыть нотки восхищения. Его с детства поражала способность отца подметить сложную закономерность в обыденном явлении, сделать гениальное открытие без приборов, исследований, экспериментов, математических расчетов и длинных формул, просто наблюдая жизнь, считывая чужие чувства и эмоции.
Мужчина, решив, что всё же надо держать марку, строго посмотрел на сына и спросил:
— Ты почему опоздал?
Парень не хотел говорить правду, но и дерзить отцу дальше не мог — ещё сильны были инстинкты, привитые с детства.
— Пробки.
Раньше такая отговорка взбесила бы отца, но сегодня он решил признать заторы на дорогах уважительной причиной.
— Ладно, — сказал он спокойным, почти ласковым тоном, — садись.
Они сели друг напротив друга. Сын знал, что его ждёт длинная нотация, но был готов выдержать напор. Он затеял сложную игру. На кону стояло слишком много, чтобы гнев отца мог остановить его. Ничто во взгляде парня или его позе не выдавало напряжения, разве что неестественно выпрямленная спина.
— Ты сильно поторопился, — начал отец, — сорвал так тщательно готовящийся план. Теперь придётся кропотливо подчищать твои огрехи. А кое-где, вообще, начать по новой. Совет опять разочарован. Скоро от нас отвернутся даже самые преданные наши сторонники.
Отец замолчал. Было видно, что он закончил мысль, но сын ждал продолжения. Ещё ни один его проступок не был прокомментирован так спокойно. Продолжения не последовало, и парень чуть не выпалил: «И всё?» Даже не будет бешеного крика? Брызганья слюной? Втаптывания в грязь? Но мужчина продолжал молчать. У него было странное выражение лица. Парню показалось, или отец действительно борется с улыбкой, которая помимо воли растягивает его губы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
