Аккуратно ступая по сходням, я с волнением отметила ощущение покачивания – совершенно такое же, как и в зеркальной комнате. Теперь я точно знала его причину.
Спустившись, я попала в короткий коридор с двумя дверями по сторонам. Мое сердце замерло: через мгновение мне предстояло увидеть страшную комнату или уйти ни с чем. Если эта комната здесь, значит, Роуз писала свое письмо, будучи в здравом уме. Если же комнаты нет, то, возможно, я и сама…
Именно в эту минуту, когда оставалось сделать один шаг и открыть дверь, меня стала покидать решимость. Ведь все те, кто, возможно, нашел эту комнату, сейчас уже мертвы. Впрочем, их могли выследить, я же попала на судно неожиданно даже для самой себя.
Я медленно пошла по коридору, пропахшему сыростью и плесенью. Звук шагов отзывался странным эхом – очевидно, потому, что под ногами было лишь днище корабля. Вот почему голоса и звуки так причудливо искажались здесь! Сейчас многоголосое эхо нисколько не пугало меня – я знала, чем оно вызвано. Как известно, страшит лишь неопределенное и неведомое.
Дверной засов подался неожиданно легко, я толкнула дверь… и разочарованно охнула, увидев обычную каюту с четырьмя койками вдоль стен. Стены и потолок были покрыты отнюдь не зеркалами, а водорослями. Оставался последний шанс. Последний шанс удостовериться, что все происшедшее со мной – реальность, а не бред больного воображения.
Я резким движением распахнула дверь напротив – и тут же отпрянула, дрожа от непонятного чувства торжества, смешанного со страхом. Пламя свечи рассыпалось десятком чуть более бледных пляшущих отражений. Наконец-то! Я глубоко вздохнула и вошла в комнату. Да, именно здесь я и побывала несколько часов назад. Но лишь сейчас я смогла по достоинству оценить необычайный интерьер. Воистину тот, кто задумал сделать такую комнату, обладал тягой к утонченной роскоши, но прежде всего – тщеславием, не знающим границ. Немудрено, что никто не догадывался искать это своеобразное, изощренное произведение искусства на полу затонувшей, подгнившей посудине.
Я вышла на середину комнаты и осмотрелась. Теперь я нашла зрелище скорее занимательным, чем зловещим. Страх перед зеркальными стенами исчез, как только я убедилась, что они не таят ничего сверхъестественного. Меня даже посетило шальное желание самой повторить почти цирковые фокусы, к которым прибегли те, кто хотел меня напугать. «Уходи прочь!» – пропищала я, и по комнате пробежало дребезжащее эхо. Затем я пошла по кругу – и два десятка отражений в темных плащах тут же образовали демонический хоровод. Я подняла руку со свечой, покачала ею – и люди в зеркалах стали размахивать пылающими факелами.
Впрочем, впадать в ребячество было не время. Обнаружив, что меня нет дома, сюда в любую минуту мог кто-нибудь наведаться. Мои мучители не оставили никаких следов, по которым я могла бы догадаться, кто они, а следовательно, мне больше нечего было здесь делать. Утром я поеду в Новый Орлеан, расскажу обо всем Тео. Ему-то не составит труда выведать, кто увешал зеркалами стены и потолок каюты.
Я вышла в коридор и осторожно закрыла за собой дверь. Цель была достигнута, и теперь можно было возвращаться – стараясь, разумеется, оставаться незамеченной. Но я приняла другое решение. Злоумышленники не могли не оставить следов своего пребывания. Я была уверена, что хотя бы одну улику мне все-таки удастся обнаружить, пусть даже для этого придется обыскать все это нелепое сооружение. Плавучий дом не имел ни парового двигателя, ни даже мачты для паруса, из чего я сделала вывод, что его предполагалось поднимать волоком вверх по реке, а затем спускать вниз по течению. Так или иначе, как и на любом судне, здесь должен был быть трюм. Я задула свечу и вышла на палубу. Мои глаза теперь видели во тьме не хуже кошачьих, и я сразу же заметила небольшой люк. Мне пришлось изрядно поднатужиться, чтобы поднять крышку, но наконец мне это удалось. Снизу послышался плеск воды – значит, подумала я, эта часть трюма затоплена. Хотя в этом еще надо было убедиться, и я, опустив в люк свечу, зажгла фитиль. Огонек тут же выхватил из темноты что-то белое. Заинтригованная, я свесилась пониже…
Уж лучше бы я этого не делала. В глубине трюма, по пояс в воде, стоял человеческий скелет! Скелет был женский, и нетрудно было догадаться, чей именно.
Теперь я знала причины странной перемены, происшедшей с Роуз на балу. Так же как и меня, ее посетила внезапная догадка, и она уже не могла думать ни о чем, кроме как о необходимости попасть в плавучий дом и войти в зеркальную комнату. После того как Эймс привез ее домой, она тайком отправилась к реке за разгадкой страшной тайны, но ей не удалось остаться незамеченной. Убийцы выследили Роуз и хладнокровно рассчитались с нею…
Я закрыла люк и тяжело поднялась, чувствуя страшную боль, пульсирующую в висках. Когда Роуз поняла, что кто-то, одурманив ее загадочным зельем, перенес ее на судно и стал мучить угрозами, – кого она заподозрила первым? Сару. Ведь она почти во всеуслышание заявила, что именно Сара подстроила ей падение с лестницы. Я же не в силах была поверить, что Тео и Сара были сообщниками этих жесточайших злодеяний. Но предположить, что это сделал кто-нибудь другой из домашних, – разве не кощунственна сама эта мысль?
Только одному человеку я могла доверять полностью – моему мужу. Хотя… Откуда такая уверенность? Возможно, он не убивал никого сам, но потворствовал Саре, а позже укрывал ее от подозрений… Айда была препятствием в их отношениях, а Роуз и Мирабел оказались слишком любопытными… Значит, я…
Нет, нет! Прочь эти гнусные мысли! Я люблю его и верю ему. А если окажется, что я ошиблась, – что ж, пусть убьют и меня! Все равно мне не жить без него…
Подогнав лодку к причалу, я привязала ее точно так же, как раньше. Даже вернувшись в спальню, я долго вслушивалась в ночную тишину. Ни звука. Значит, никто ничего не заметил. Дай-то Бог.
Но теперь мне тем более было не до сна. Если раньше я боялась чего-то неведомого, то сейчас смертельная опасность предстала передо мной со всей реальностью. Мое воображение рисовало последние минуты жизни Айды, в ушах чудился крик Роуз, зовущей на помощь, отчаянный кашель захлебывающейся Мирабел… Если бы рядом был Тео, он мог бы меня утешить, отвлечь… Однако в эту минуту приходилось полагаться только на себя. Единственным выходом было вновь сосредоточиться на анализе фактов. Почему Роуз говорила о «Суде зеркал»? Потому что незнакомцы в масках прочли ей там свой приговор. Ей дали отсрочку, время на размышление, но она не сумела этим воспользоваться. Мой приговор должен был прозвучать на следующий день – и тут же быть приведенным в исполнение. Прежде чем умереть, Роуз, сама того не ведая, успела предупредить меня. Теперь я знала достаточно много, чтобы бороться за свою жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
