Но едкий запах также исчез, его сменил влажный аромат сладкой травы после легкого дождя.
Шорох и журчание быстро бегущего ручья зазвучали в ушах, линьяри увидели его сверкание за рощей деревьев недалеко от входа в павильон, в котором они стояли. Вместо темноты их окутывал мягкий, сиренево-фиолетовый, розово-лиловый сумрак, звезда заходила за священные горы.
«Поразительно! — воскликнул Ари, поворачиваясь к ней. — Я и не представлял себе, что терраформирование добилось таких успехов».
«Я тоже. Но я провела большую часть времени либо вне планеты, либо под землей у машины времени. Мати говорила мне, что они добились потрясающих успехов, но я даже представить себе такого не могла!»
«Как это мило со стороны Грималкина, что он принес нас в такое чудесное место и скромно исчез вместе с твоим отцом, чтобы мы могли побыть одни — наконец!» — заметил Ари.
«Да. Хотя должна заметить, что меня теперь настораживает доброта Грималкина».
«Ты права. Но он не так уж плох. Я думал так же, когда считал, что он бросил меня на милость кхлеви, но теперь я понимаю, что он просто испытывал любопытство по отношению к тебе. Мне следует быть осторожнее и не петь тебе похвалы перед другими мужчинами, к какому бы виду они ни принадлежали».
«Что это за похвалы? — подзадорила она его. — Мне их никто не пел уже давно, по крайней мере ты не пел».
«О, ты знаешь. Как ты красива… Грималкин почти не способен отличить одного линьяри от другого, ты себе представляешь? Какая ты красивая, какая умная… — Он замолчал и яростно стал чесаться в нескольких местах. — Как ты думаешь, ты достанешь до моей спины? Этот сок вызывает такой зуд, что мне хочется выскочить из собственной кожи, лишь бы избавиться от него».
«У меня есть идея получше, — ответила Акорна. — Давай искупаемся в этой речке. Найдем мыльную травку по дороге и хорошенько вымоемся».
Мыльная трава росла по берегам речки, что было очень удобно. Они сбросили с плеч неуклюжие контейнеры, в которых прежде хранился сок, затем скафандры и сапоги. Даже при свете луны Акорна видела, что кожа Ари и ее собственная покраснела и стала бугристой в тех местах, куда попал сок.
— Я первый! — произнес Ари и прыгнул в ручей, подняв фонтан брызг, сверкнувших в угасающем свете, словно аметисты и рубины.
Акорна вошла в воду вслед за ним. К ее удивлению и удовольствию, вода оказалась не холодной, а лишь приятно прохладной. Она успокаивала ее воспаленную кожу. Акорна надергала на берегу мыльной травки и дала часть Ари, затем помогла ему найти все потайные места, куда проник сок, и все раны и синяки и исцелила их.
Он сделал то же самое для нее, задерживаясь там, где ее кожа была самой чувствительной или болезненной, сопровождая мытье прикосновением рога и легким поцелуем. Акорне не нужен был диск новорожденного, чтобы подтвердить, что это действительно Ари, ее Ари. Его запах и прикосновения были теми самыми, напряженные мускулы под кожей, вздувшиеся вены на предплечьях и шее, любимый бугорок рога, который казался ей прекрасным самим своим несовершенством.
Когда он закончил свои манипуляции, она чувствовала, что каждая клеточка ее существа дрожит от желания более близкого соприкосновения, и догадывалась, что он чувствует то же самое.
Но, к ее разочарованию, Ари с трудом выбрался на берег, лег на траву и тут же уснул.
Напевая, она взяла их скафандры и постирала их, а потом разложила на берегу рядом с Ари сохнуть и сама легла. А потом она тоже задремала.
Вскоре ей приснился сон, будто ее поднимают и несут такие сильные, знакомые руки, а ее голова лежит на любимом плече. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это правда. Ари отнес ее в павильон и положил на мягкий, как пух, спальный коврик. Он хотел было снова лечь спать, но она обхватила его руками за шею и притянула его к себе.
«Язи, я так рада, что ты наконец дома. Теперь мне нужно, чтобы ты вернулся ко мне. Ведь ты был так далеко».
* * *
Грималкин спрыгнул с плеча Ванье. И сразу же этот гнусный корабельный кот наскочил на него, выпустив когти, и вонзил острые клыки ему в голову.
«Ах ты, вонючий лицемер, ты меня уже достал! — рычал РК, перекатившись через Грималкина и пытаясь добраться до его брюха. — Я понял, что ты всего лишь блохастый проныра с клещами в ушах и облезлым хвостом, как только увидел тебя».
«Разве можно так обращаться с одним из твоих предков? — возмущенно взвизгнул Грималкин. — Да что это с тобой? Ты кот, я кот, в чем проблема?»
«Это мое место, а эти люди, которых ты расстроил, мой народ. Отдай их обратно не-мяу-дленно, не то я вспорю тебе брюхо и сделаю наживку из твоих кишок!»
Когти задних лап РК вырвали клочки из задницы Грималкина. Корабельный кот извернулся и добрался наконец до незащищенного брюха метаморфа.
Грималкин снова принял облик линьяри.
РК все равно не отпускал его. Грималкин безуспешно колотил его руками и вопил:
— Уберите кто-нибудь от меня это чудовище!
Кто-то внял его просьбе.
— Прекрати, ты, обманщик с мохнатой задницей. Оставь его в покое! — громыхал Беккер, отдирая когти РК.
— Спасибо, — произнес Грималкин, пытаясь вернуть себе достоинство. К сожалению, оно было изодрано в клочья вместе с некоторыми другими частями тела. — Не знаю, что он против меня имеет.
— Я знаю. И я имел в виду тебя, а не РК Что ты сделал с Ари и Акорной?
Грималкин не обратил на него внимания и попятился к Ванье.
— Прошу тебя, мне больно. Исцели меня.
— Прошу тебя сперва ответить на вопрос капитана Беккера, — сказал Ванье.
— Но ты же был вместе со мной. Ты знаешь, что с ними все в порядке.
— Я не видел, где мы находились. Ты изменил время так быстро, что я ничего не видел, кроме того, что они исчезли, а мы с тобой вернулись сюда. Не могу поверить, что ты продолжаешь хитрить и напускать таинственность, когда мы втроем только что рисковали жизнями или даже еще хуже, но вернулись обратно к кхлеви, чтобы тебя спасти.
— Хитрить? Таинственность? Я? Я просто вознаградил моих дорогих друзей, отправив их в прекрасное и спокойное место, где они могут наконец остаться наедине и насладиться друг другом прежде, чем вернутся к еще одной катастрофе. — Он показал рукой в сторону очереди из людей, тянущейся от кораблей до входа в пещеру, насосов, грязи и общей атмосферы напряженности. — Я всегда пытался помочь им и за мои хлопоты получил лишь недоверие и гнев. Конечно, не от тебя, Ванье. По крайней мере до сих пор. Я — эмпат. Я страдаю, когда страдаете вы. Я страдал, когда страдали они. Когда этот кризис закончится, я принесу их назад. А пока они заслужили небольшой отдых, хотя бы один день отдыха, вам не кажется?
Ванье вздохнул, неверно истолковав его слова, как и ожидал Грималкин.
— Да, да, конечно, заслужили. Просто мы с Ферили и сами так мало времени провели с Кхорньей. Но за то время, которое нам досталось, нам следует благодарить тебя. Мы можем еще немного потерпеть. — Он расслабился, голос его смягчился, но снова стал твердым, когда он произнес: — Пусть даже они вернутся, как ты говоришь. Но пока, думаю, хорошо бы мне подержать твой таймер у себя, на тот случай, если тебя одолеет желание снова исчезнуть.
— Хорошая идея, отец Акорны, — сказал Беккер. Он стоял, слегка расставив ноги, сжав руки в кулаки у боков, будто жалел, что не держит в них гаечный ключ, лом или другие тупые и тяжелые орудия, способные нанести увечье.
— Очень хорошо, — ответил Грималкин и снял таймер с шеи, где он висел, когда Грималкин был в облике кота, чтобы его можно было программировать прикосновениями задних лап. Он сделал обманное движение, будто хотел протянуть его Ванье, а сам нажал кнопку. И невольно рассмеялся при виде выражения на их лицах перед тем, как он исчез из их времени.
Вероятно, они снова обвинят его в коварстве, но он думает только о большем благе для всех. Он не может отдать свой таймер. Ему нужно организовывать события, формировать истории, устраивать судьбы. Если люди иногда недовольны его могуществом, то это потому, что их понимание космоса слишком ограниченно и они не могут осознать полностью его огромную ответственность.
Например, ту, которую Грималкин должен взять на себя, хотя и знает, что это должно принести ему еще больше неприятностей.
Он прибыл в центр исцеления через три дня после того, как высадил Ари и Акорну в одном голографическом номере. Центр теперь редко использовали, ведь сейчас на Вилиньяре были единороги, которые могли легко вылечить любые раны и болезни. Голономер был сравнительно новым и достаточно просторным, чтобы его обитатели могли совершить романтическую прогулку и даже не догадываться, что находятся внутри одной комнаты. До того как Грималкин в первый раз спас Ари, он позаботился о том, чтобы этот номер был специально приспособлен ко вкусам современных линьяри. То ли благодаря интуиции, то ли воспоминаниям о том времени, которое он провел в будущем, он знал даже, что этот номер понадобится, хотя и не знал точно как или зачем.
