коммуналки расселяет; но сколько за год расселяет – столько же новых и прибавляется. Нищета порождает нищету!
Но была среди моих соседей одна старуха: рослая, прямая, жилистая, трезвая, с громовым голосом, вся в глубоких морщинах, как старое дерево – и голубыми ясными глазами. Жила одна, никакой родни. Как-то случился момент, и она поведала мне свою судьбу. Всю-то жизнь она работала грузчиком, до войны – вместе с мужем, на одном заводе. Был ребёнок, дочь – нормальная семья. И вдруг – муж исчез. Она – туда, сюда, никто ей ничего не говорит, никаких бумаг она не получает, никаких писем – ничего. Наконец, один из друзей мужа ей потихоньку сообщил: забрали от пивного ларька; вроде, что-то не то сказал, а кто-то услышал…
Потом началась война, блокада, и в первую же блокадную зиму 17-летняя дочь умерла от голода – сколько ни старалась она отдавать ей каждый свой кусочек. Так с тех пор и жила одна, моя соседка Марфа Павловна. Простой, хороший, настоящий русский человек. Царствие тебе небесное, Марфа Павловна, и всем твоим родным…
«Варианты» исчезновения людей были разные. Например, «черные воронки», машины, разъезжающие по ночам: люди прислушивались, подсматривали из-за штор, занавесок – не к нам ли, не за нами ли? И это по всей стране, от столиц до деревень. Подъезжал «воронок», входили в дом, квартиру спокойные люди в кожанах (кожаных куртках, пальто), забирали человека «на пару слов» – формулировка такая.
Так случилось и с моим отцом. Я его не знал – не помнил, но мать рассказывала. Он был на заводе, в Ленинграде, начальником средней руки. Приехал ночью «воронок», забрали «на пару слов». Куда-то привезли – и впихнули в битком набитое людьми помещение. Битком – буквально! Люди стояли – едва могли пошевелиться. Иногда открывалась дверь – и поверх голов надзиратели швыряли селёдку. Воды не давали. Кого долго не вызывали на допрос – распухали, умирали стоя.
Отца вызвали на допрос.
– Ты знаешь, что директор – враг народа?
И – удар в лицо.
– Ты знаешь, что главный инженер – враг народа?
Удар в лицо.
После одного из ударов отец врезал надзирателю – и тут же получил 10 лет.
– Распишись…
Расписался – и поехал по сибирской железной дороге, в тюремном вагоне. Дома остались жена и двое детей. В лагере началась работа: до полного изнеможения, безо всякой «охраны труда» и «соблюдения норм». А вот норму выработки надо выполнять – хоть сдохни.
Отец понял, что с непривычки к тяжелому физическому труду он долго не протянет. И когда однажды перед строем объявили: столяры есть? – он смело шагнул вперёд. Хотя понятия не имел о столярном деле. Зато видел: столярка находится на отшибе, народу мало, и досточки-палочки точить – это не деревья валить, не брёвна таскать. Бригадир столяров его не выдал, а через некоторое время отец, оглядевшись, кое-что разузнав и поняв, рванул… Привязал к подошвам бересту – и собаки не взяли след, и охрана не нашла.
Стояло лето, и он сумел добраться до железной дороги – и доехал до Москвы! Там пошел в нужные органы, написал заявление : так и так – не виноват. Дело рассмотрели, и… отца оправдали.
Чудеса случаются!
А может, иногда такие «чудеса» и властям нужны? Черт их знает…
Но, вообще, лагеря были страшные, адские – в том числе и такие, когда перед начальством стояла задача : чтобы к весне в живых не оставалось ни одного заключенного! Новых привезут.
Сам, лично слышал от начальника одного из таких лагерей.
Да : упоминания о подобных лагерях смерти я не встречал даже у самых яростных разоблачителей сталинского режима. А вот о гитлеровских лагерях смерти официальная пропаганда до сих любит покричать. Но они были, сталинские лагеря смерти! И в отличие от гитлеровских, у людей никаких шансов выжить.
Возможно, в одном из них безвестно погиб и тот, кто мог бы стать настоящим летописцем ГУЛАГа. И сколько на месте таких лагерей – огромных, никому не ведомых братских могил? Цель и смысл подобных лагерей – уничтожение людей. Охранников, надзирателей я бы тоже записал в число уничтоженных: это же молодые, здоровые русские люди. В конечном счете – используя сегодняшнее слово – из них выходили зомби: не знающие ни Бога, ни чёрта, ни сострадания, способные только охранять да убивать – чтобы самих не убили… По всей-то стране – целая армия таких зомби создавалась – порождалась.
Уничтожали власть имущие и друг друга, на самом верху, как я уже сказал. Еще вчера такой-то деятель – «верный соратник Сталина», «несгибаемый борец», а сегодня – «подлый враг народа». Дикость невероятная, варварство – уму непостижимое. И ведь 20-й век шел, 20-й век!
И всё продолжалось до самой смерти Сталина в 1953 году. Тех же фигурантов «ленинградского дела» судили, наговорили всякую чушь, напялили на них прямо в зале белые саваны, поволокли к выходу – и в тот же день расстреляли… В 1950 году!
Зверьё!
Кстати, читая о «ленинградском деле», я встретил такую точку зрения: его участники, в своей деятельности, пытались, в рамках существующего режима, естественно – как-то заявить о русских национальных интересах – и жестоко поплатились.
Тут же встретил и другую «точку зрения»: большая наукообразная статья известного журналиста (сегодняшняя!), где говорится: правильно их наказали, потому что Сталин твёрдо отстаивал идеи интернационализма. Фамилия автора – соответствующая, интернациональная.
Вот вам и фокусы – с полным разоблачением…
Как тут не вспомнить, что к 1985 году, началу «перестройки», мы почти полностью освободились от «идей интернационализма». Почти… И это «почти» нам так жестоко аукнулось в годы «перестройки», сегодняшней «постперестройки». Частный пример тому – статья об «интернационализме» Сталина. Но Боже мой, Боже мой, какой страшный шум о сталинских репрессиях подняли потомки «интернационалистов», устроивших «Великий Октябрь», создавших диктатуру Сталина! Страшный шум – в годы «перестройки», в своих целях – всё тех же… И черт их знает, как-то всегда хватало этих «интернационалистов» на всю страну, каждый уголок. Впрочем, что же: второй по численности народ Российской империи!
Расскажу одну маленькую историю. Мой тесть, когда в своё время попал в армию, оказался в лагерной системе. Простой деревенский парень, без образования, получил лейтенантские погоны – и служил писарем в лагерной конторе: почерк был красивый. Послужил там, сям – и в 1959 году оказался в пригороде Бийска, посёлке Сорокино. Зэки строили дома в посёлке – и лесоперевалочный комбинат, а начальником лагеря, по словам моей тёщи – рыжий еврей. Маленький пример
