И вот проехали всадники не спеша и чинно через чащу, и рощу, и лесную поляну, следуя по большей части помянутому ручью; и вот, наконец, деревья перед ними вдруг расступились, и отряд оказался на широкой зеленой равнине, нимало не застроенной, насколько хватало глаз, а за равниной поднималась гряда холмов, а над холмами синели высокие горы.
Когда же увидела Заряночка это невиданное доселе чудо, тревогу ее и тоску как рукой сняло; она уронила поводья, и захлопала в ладоши, и воскликнула:"О, как ты прекрасна, Земля, до чего ты прекрасна!" И застыла она в седле, не сводя с гор зачарованного взгляда, а седовласый кастелян улыбался девушке, радуясь ее восторгу.
Спустя какое-то время сказала она:"А нельзя ли нам подъехать ближе?" "Всенепременно, - отвечал сэр Эймерис, - только сомневаюсь, что на близком расстоянии горы придутся тебе по душе еще больше". "Ах! - отозвалась Заряночка, - кабы оказаться мне только среди них, и сродниться с ними, как некогда сроднилась я с лесной стороной".
Засим отряд поскакал по несжатому лугу в сторону холмов; и видели там люди оленя и лань, и одичавших коров, и мелкого зверья в изобилии, домашнего же скота вовсе не встретили; и холмы поднимались перед ними стеною. Приблизившись, увидели всадники, что помянутую стену холмов рассекает узкая, с отвесными склонами долина, что наискось врезается в скалы; помянутая долина почти не поросла травою, а голый камень отливали черным, словно вороново крыло. Когда же проехали странники чуть вперед, они заметили, что у самого подножия холмов земля поднимается грядами и буграми, однако у входа в долину бугров не так много, и не так высоки они. Очень скоро отряд натолкнулся на ручей, что выбегал из помянутой лощины, и сказал сэр Эймерис, что это - тот же самый поток, у вод которого охотники разбили лагерь прошлой ночью; хотя здесь он был совсем узок.
И вот, проехав по равнине еще миль пять, всадники оказались среди бугров у входа в долину, и сэр Эймерис поднялся вместе с Заряночкой на вершину самого высокого из них: оттуда смогли они заглянуть в ущелье и проследить, как, петляя, уводит оно вверх, в сторону гор, словно угрюмая улица; ибо не только травы в нем почти не росло, но ни деревьев, ни кустов не встречалось. Более того, на дне лощины тут и там громоздились огромные камни; могло показаться, будто некогда установили их в определенном порядке; тем более что эти валуны были не черными, как скалистые склоны, но тускло-серыми, так что походили на пасущихся в долине огромных овец, собственность легендарных великанов.
Тут заговорила Заряночка:"Воистину, сэр рыцарь, правду сказал ты, что увижу я много чего нового и необычного. Но нельзя ли нам сегодня хоть чуть-чуть углубиться в эту лощину?" "Нет, госпожа, - отвечал сэр Эймерис, ни сегодня, ни в другой день без нужды не станем мы этого делать; и ближе к ней не подъедем, чем сейчас". "Почему нет? - спросила Заряночка, - кажется мне, что это - врата гор, а в горах весьма хотелось бы мне оказаться".
"Госпожа, - отвечал кастелян, - черезчур опасно въезжать в эту долину, что, как ты верно говоришь, является вратами гор. Ибо помянутое ущелье, прозванное Черной Долиной Серых Овнов, пользуется дурною славой, и говорят, что таится в нем всякая нежить, противу которой наши вооруженные воины бессильны. А ежели кто и ускользнет от призраков, и пробьется сквозь врата, и поднимется в скалы, - водятся ли в горной стране такого рода демоны и неведомые твари, я не ведаю, однако же досконально известно, что живут там свирепые дикари, с демонами весьма схожие, и к мирной жизни не склонные, и убивают они всякого, кто окажется у них на пути, - разве что их удастся убить раньше".
"Ну что ж, - отвечала Заряночка, - значит, сегодня, по крайней мере, мы в лощину не спустимся, но не знаешь ли ты каких-либо преданий об этих диких местах?" "Немало доводилось мне слышать, - отвечал кастелян, - да только менестрель из меня никудышный, и только испорчу я легенды пересказом. Порасспроси-ка о том сэра Леонарда, нашего священника, он об этих краях знает куда больше других, и говорить умеет красно, так что расскажет - лучше некуда".
На то Заряночка ничего не ответила; она поворотила коня, и поскакала вниз с бугра; и возвратились кастелян и его подопечная к отряду, и все вместе двинулись к Замку Обета.
На обратном пути ничего ровным счетом не произошло; однако чем ближе подъезжал отряд к замку, тем задумчивее становилась Заряночка, и, хотя и скрывала это, но, оказавшись у самых ворот, едва не потеряла голову; мысли ее были в смятении, ибо надеялась девушка, что навстречу им выбежит кто-нибудь с криком:"Вести, вести! - приехали, приехали!"
Но ничего подобного не произошло; и на возвращение Паладинов приходилось уповать не более, чем, скажем, на Судный День. Вскоре после того, как всадники оказались в воротах, настала ночь; и Заряночка устало поднялась в свои покои, и легла в постель, и настолько утомилась она за день, что тотчас же уснула крепким, без сновидений, сном.
Глава 6. Заряночка выслушивает повесть о Черной Долине Серых Овнов.
На следующий день на сердце у Заряночки сделалось тяжелее, чем прежде, и измучилась она в ожидании вестей; и недоумевала девушка, как это удавалось ей так веселиться в лесу накануне. Однако же немало размышляла она о Долине Серых Овнов, и спустя некоторое время обрела в том хоть какое-то утешение, ибо безмерно хотелось Заряночке оказаться там, а, как говорится, клин клином вышибают. Засим поутру, когда подошел к концу урок ее со священником Леонардом, девушка завела с наставником речь о долине, и повторила слова сэра Эймериса касательно того, что он, сэр Леонард, якобы весьма сведущ касательно тамошних мест; и спросила капеллана, что именно ему известно.
"Я там был", - отвечал Леонард. При этих словах вздрогнула девушка, и воскликнула:"Случилось ли с тобою что дурное?"
"Нет, - отозвался священник, - но овладели мною великий страх и ужас; и говорится, что отправиться туда дважды - значит искушать судьбу".
Молвила Заряночка:"Расскажи мне, какие предания сложены об этой долине". Отвечал Леонард:"Немало есть историй; главная же такова: Серые Овны эти на самом деле - великаны былых времен, духи земли, мужи и жены, что обращены были в камень уж и не знаю за какую провинность; порою же вновь оживают они, и ходят, и разговаривают, как прежде; и ежели найдется такой храбрец, что дождался бы их пробуждения, и, едва завершится превращение, сумел бы облечь в слова сокровенное свое желание, и ежели при этом окажется он и мудр, и стоек, тогда духи исполнят его волю, сам же он возвратится из долины живым и невредимым. И вот как должен сказать он и не иначе:"О Земля, ты и твои перворожденные дети, я прошу у вас того-то и того-то," чего бы уж он там не просил. А ежели добавит он к тому хоть слово, тогда погиб он. И не след ему отвечать на расспросы духов; ежели же великаны примутся угрожать ему, никак нельзя ни молить их о пощаде, ни дрогнуть перед занесенным оружием; короче говоря, должно ему обращать на великанов не больше внимания, чем если бы они по-прежнему оставались безжизненными камнями. Более того, когда объявит он о своем желании, духи тотчас же обступят его, и примутся предлагать ему золото и драгоценные камни, и все богатство земли; и ежели того будет недостаточно, они приведут к нему прекраснейших женщин, у коих ни в чем нет недостатка, кроме разве одежд, так что увидит он своими глазами, сколь совершенны их тела. Но тот, кто примет подобные дары, погибнет навеки, и станет одним из Каменного Племени; кто же откажется от подношений, и будет твердо настаивать на своей просьбе до того мгновения, как прокричит петух, тот победит, и желание его исполнится, и, как говорят иные, прочие дары ему тоже достанутся; ибо с наступлением дня Каменное Племя не властно забрать их назад".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
