— Заклятья, — пробормотал Зализа, судорожно крестясь. — Они разбрасывают по нашей земле заклятья, навороты, сарацинские чары.
Один Господь ведал, какого труда стоило ему не убежать со всех ног с этого проклятого места! Но государь поставил его здесь, чтобы беречь сии рубежи, и оставить все как есть Зализа права не имел.
Опричник отступил, прошел окрест, наломал валежника, вернулся на место, начал разводить огонь. Когда костер разгорелся, Зализа, перекрестясь, длинной веткой подцепил один из подобных амулетов и опустил его в пламя. Колдовская сталь затрещала, испуская тонкую струйку черного дыма, принялась сворачиваться, словно корчась в предсмертных судорогах, и наконец полыхнула чистым ясным огнем. Воодушевленный успехом, опричник стал сметать веткой к костру остальные колдовские амулеты. Следом за амулетами в огонь полетели странные мешочки, сделанные из чего-то похожего на отвердевшую слизь огородной улитки пергаментные обрывки, а под конец — даже прелая листва, лежавшая там, где недавно ступала нога чародеев.
— Как церковь увижу, исповедуюсь и причащусь немедля, — перекрестился опричник, закончив страшную работу. — Господи, спасти помилуй и сохрани грешного раба твоего…
— Поймали!
Зализа встрепенулся, и пошел навстречу дружинникам. Ему не хотелось, чтобы пленник попал на место, где только что совершались страшные чародейские ритуалы. Вдруг он сможет ими воспользоваться?
— Вот, у болота хоронился, — с гордостью сообщил Муратовский сын Алексей, демонстрируя идущего с поднятыми руками колдуна на голову выше его ростом. — Я по холму шел, вижу: трава примята, вроде как вниз кто-то спускался. Я как гаркну: «Выходи!». А он бежать. Ну, я стрелу вослед пустил. Он спужался, сам назад пришел.
Разумеется, это был не сарацин. Зализа дважды ходил к Казани, и ни разу не видел среди врагов никого в узких синих штанах из грубой парусины такого странного покроя, не видел такой короткой чуги из странного, толстого шелка. Под чугой колдун носил рубаху, наподобие немецкой исподней.
Внезапно на поляне громко и ясно пропел петух. Витязи вздрогнули, оглядываясь по сторонам. Пленник тоже дернулся, и между деревьев прокатился чистый девичий голос:
— Девятнадцать часов пятьдесят девять минут!
— Вот оно откуда! — Алексей Муратович схватил руку пленника за локоть и вытянул ее вперед.
Дрожащая рука с тонкими бледными пальцами, украшенная только черным широким браслетом, внезапно пискнула и громко произнесла:
— Двадцать часов ровно!
— А-а! — некоторые витязи испуганно кинулись прочь, некоторые принялись громко читать молитвы, и даже Зализа, успевший повидать всякого, попятился.
Присутствие духа сохранил только боярин Мурат, мгновенно выхвативший саблю и со свистом разрезавший ею вечерний воздух.
Говорящие часы Артур купил всего неделю назад. Предыдущий хронометр — тайваньская поделка для подводного плаванья попала под струю воды из-под крана и застыла навсегда, указывая обеими стрелками миг своей кончины: полдень. Разумеется, Команов Артур сделал это не специально, он прекрасно понимал, что тайваньские поделки боятся влаги в любом исполнении. Просто так получилось.
Впрочем, Артур особо не расстроился. Он таскал эти часы уже пятый год, и они успели изрядно ему поднадоесть. Следующим утром Команов взял «стольник» и отправился на рынок за новыми «ходиками», к которым предъявлял одно-единственное требование — он хотел встроенный будильник. Вот там-то продавец и предложил «говорящие часы». Помимо циферблата и будильника, они обладали замечательным качеством: при нажатии на нужную кнопку громко произносили текущее время, да еще самостоятельно предупреждали о времени в конце каждого часа. И стоили всего ничего — девяносто рублей.
Обновкой Артур оказался очень доволен, хотя очень быстро у нее выявился один существенный недостаток: выпирающие из корпуса кнопки реагировали на малейшее прикосновение рукавов, на прикосновение рукой к телу, на столкновение с другими людьми в транспорте или просто плотном потоке. Часы при этом начинали то орать петухом-будильником, то сообщать точное время.
На фестиваль Команов попал, как это ни смешно, по знакомству. Сам Артур довольно часто участвовал в ролевых играх по Толкиену, и на одной из них познакомился с пареньком по имени Сергей. В отличие от всех прочих, бегавших по игровому полигону в пластмассовых хоккейных доспехах, а то и вовсе без них, Сергей появлялся в самой настоящей кольчуге с вплетенными в нее на груди широкими металлическими пластинами. Короче, по сравнению со всеми остальными — работал танком. Вот он-то и позвонил, по-приятельски сообщив, что у деревеньки Келыма киношники будут снимать высадку шведского десанта и разгром его дружиной Александра Невского. Артуру захотелось попасть в кино — вот он и приперся.
Хоккейных доспехов брать он, естественно, не стал: какой хоккей в тринадцатом веке?! Понадеялся разжиться чем-нибудь на месте, купил четыре бутылки водки, десяток «Сникерсов» — и поехал. План сработал на ура. Познакомившись с ребятами из клуба «Ливонский крест», Команов раздавил с ними «пузырь», после чего ему пообещали топор, шлем и плащ. Для массовки — сойдет. На радостях они прикончили еще две бутылки и завалились спать. Утром выяснилось, что инсценировка стала чересчур натуральной.
Поначалу Артур вел себя как все: вместе со всеми шел, не очень понимая куда, ел из общего котла, иногда закусывая постную кашу «Сникерсом». В общем, ничем не выделялся и надеялся, что «авось, обойдется». Однако утром он понял: вконец ополоумевшие «реконструкторы» всерьез собираются штурмовать какую-то местную крепость. Команов с внезапной ясностью представил себе, как ему в живот вонзается длинное копье со ржавым широким наконечником, как вонючие доисторические люди поднимают его высоко над собой и радостно визжат, а он сползает и сползает вниз по шершавому занозистому древку, а потом ему на голову падает камень из катапульты. А потом налетает конница и рубит, рубит его толстыми короткими мечами… И Команов решил свалить. Он в реальном-то мире столько времени от армии отмазывался — не хватает теперь, чтобы в воображаемом «забрили».
Пока фестивальщики обсуждали кто, когда и куда поплывет, Артур отступил назад, завернул за кусты, расстегнул ширинку джинсов, делая вид, что спустился сюда по нужде, коротко оглянулся в обе стороны, пригнулся и пустился бежать вдоль холма. Отмотав пару сотен метров, он залег в траву под прикрытие кустарника и затаился.
Томительно потянулось ожидание. Казалось, цифры на широком табло часов застыли в неподвижности, и отсчитывающая минуты позиция меняет свои показания всего несколько раз в час.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
