Пока фестивальщики обсуждали кто, когда и куда поплывет, Артур отступил назад, завернул за кусты, расстегнул ширинку джинсов, делая вид, что спустился сюда по нужде, коротко оглянулся в обе стороны, пригнулся и пустился бежать вдоль холма. Отмотав пару сотен метров, он залег в траву под прикрытие кустарника и затаился.
Томительно потянулось ожидание. Казалось, цифры на широком табло часов застыли в неподвижности, и отсчитывающая минуты позиция меняет свои показания всего несколько раз в час.
Вытерпев немногим более полутора часов, Артур отправился на разведку — но почти сразу услышал человеческие голова и кинулся обратно под прикрытие куста. Свою вылазку он повторил через час — но многие из фестивальщиков все еще оставались на своих местах.
Артур решил подождать еще немного, и если «реконструкторы» не уплывут — уходить через лес назад, в деревни. Местные крестьяне показались ему очень добрыми и гостеприимными людьми. Команов не сомневался, что сможет отсидеться у них некоторое время — а потом можно отправиться в ближайший крупный город, объявить себя провидцем и предсказывать будущее или творить чудеса, исходя из своего образования — Команов закончил третий курс Политеха. То-то все обалдеют, когда он лампочки зажжет! Или машину сделает. В общем, за свое ближайшее будущее Артур не беспокоился.
Примерно через час он сделал очередную вылазку наверх и услышал переговоры усаживающихся в шлюпку людей. Терпение Команова кончилось спустившись вниз, он не стал укладываться под кусток, а решительно двинулся в лес. Однако уже через несколько десятков шагов под ногами захлюпало болото. Провалившись пару раз чуть не по колено и промочив ноги Артур, недовольно чертыхаясь, вернулся обратно и улегся под куст, на измятую за день траву. Теперь мечты его стали просты и приземлены: он мечтал развести костер и высушиться. Однако по костру сумасшедшие фестивальщики обнаружат его мгновенно — а потому следовало набраться терпения и ждать до победного конца.
— А ну выходи! — неожиданно услышал Артур у себя над ухом и рефлекторно кинулся наутек.
Не успел он промчаться и десятка метров, как внизу зачавкало, ноги стали проваливаться в рыхлый мох. В ближайший ствол гулко ударила длинная оперенная стрела, и Артур понял, что попался. Он поднял руки, повернулся и медленно побрел назад.
На вершине взгорка стоял незнакомый ему «реконструкторщик» в темных доспехах и коричневом плаще. Он спрятал лук и стрелу в колчан, обтянутый красной, с желтой вышивкой, тканью, вытянул из-за пояса граненый) многогранник, скрепленной цепочкой с короткой толстой палкой, кивнул головой в сторону лагеря:
— Иди.
Команов послушно потопал вперед, поглядывая на встречающихся ратников и вдруг сообразил, что не знает) из них никого! Не помнит ни единого даже внешне! Значит, его сцапали не фестивальщики, а настоящие древние люди! Артур обрадовался: сейчас нужно показать им какое-нибудь чудо, и они сами упадут пред ним на колени и провозгласят своим богом. Вот только в голову ничего не лезло кроме Твеновского «Янки». Разумеется, показать солнечное затмение было бы весьма эффектно — вот только он не знал ни сегодняшнего числа, ни… Ни даты хоть одного затмения за всю историю человечества. Что еще можно сделать? Предсказать будущее? Из шестнадцатого века в голове крутились только Иван Грозный и Борис Годунов. Правда, он совершенно точно помнил дату оснояния Петербурга — но это случится только через двести лет. Показать им пулемет? Так нет у него пулемета! Есть зажигалка. В кармане. Но если попытаться ее достать, этот дикарь может и звездануть железной свинчаткой по голове.
Артур дернул рукой, обшлаг рукава скользнул по часам, и те радостно закукарекали. От неожиданности студент дернулся снова — и тикалки стали неторопливо и размеренно перечислять, который сейчас час и какая минута.
«Говорящие часы! — радостно подумал Команов. — Вот то чудо, которое я могу показать!»
В этот миг воин схватил его руку за локоть и протянул ее вперед:
— Вот оно откуда! — крикнул он.
— Двадцать часов ровно! — громко и четко произнесли часы. Доисторические дикари испуганно шарахнулись в стороны, смешно крестясь от ужаса, и только один молниеносным движением выхватил саблю и рубанул ею сверху вниз.
Артур даже боли почувствовать не успел — он просто увидел, как рука его немного ниже локтя отделяется, и медленно падает вниз, разбрызгивая кровавые капли.
— А-а-а! — взвыл он от ужасающего зрелища, и схватился здоровой рукой за обрубок.
Воины, продолжая креститься, опасливыми пинками загнали отрубленную кисть вместе с часами и куском рукава в костер и с явным облегчением вздохнули.
— Трахнутые ишаки, ублюдки, долбанные мудаки, ебанаты хреновы! — принялся отчаянно ругаться Команов, к которому только сейчас пришла настоящая боль.
— Он ворожит, ворожит! — отчаянно завопил дикарь, указывая на Артура пальцем. Мало было отрубленной руки — по этому сигналу на него кинулись сразу все опрокинули на землю и плотно набили рот прошлогодней листвой. Потом перекинули на живот, туго стянули руки за спиной, грубо схватили за вывернутые локти отволокли немного в сторону и кинули на жесткие корни березы. В такой ситуации самым разумным было бы потерять сознание — но сознание Романова прочно держалось за свои позиции, и ему приходилось терпеть обрушившуюся на тело боль.
* * *
Утром Валентин узнал, что «викинг» по имени Петр — то самый, с раной в животе — больше уже никогда не проснется. «Ярл» заметался, готовый зубами грызть подонков, спрятавшихся за высокий частокол, и опять насел на Росина с требованием начать штурм.
— Я сам, лично первым пойду! — горячился он. — Вы только помогите стену перескочить! Мы все как один пойдем!
Костя почувствовал, как у него остро засосало под ложечкой. Он понимал, что начинать нужно, понимал, что все готово — но ощущение неуверенности, сомнения в собственных силах грызло душу. Он смог убедить остальных — но сам все еще сомневался в необходимости того, что собирался делать.
— Ну же, мастер!
— Сейчас!
Всю ночь индейцы пускали на крепость огненные стрелы.
Один выстрел — и лучник отбегает в сторону. Выстрел — и опять в сторону. Мягкая Лапа утверждал, что пару раз за стеной занимался пожар, но гарнизону удавалось его загасить. Что ж, если немцам пришлось пробегать — это хорошо. Значит, устали. Сам Росин всю ночь продрых без задних ног, и такое соотношение сил ему нравилось.
С рассветом индейцы ушли к своим вигвамам, а на огневой рубеж вышла Юля. Две стрелы из ее лука уже ушли за частокол, но жертвы явно не нашли: осторожные немцы высовывались разве на мгновение и тут же прятались назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
