кто же из них хозяйка столь чудного голоса?! Крайняя справа? Нет… Вторая? Нет… Другая? Нет! Нет среди них ни одной, достойной такого голоса… Или, может, ему почудилось? Ведь уже два года этот голос живет в дальнем уголке его памяти, столько раз вспоминал его как самую чудесную музыку. Столько дней и ночей мечтал услышать его вновь… Наверное, так и есть. И ничего удивительного в том, что он померещился ему именно здесь, ведь услышал-то Алхаст взволновавший его необычный голос тоже в этом самом ауле. Да-да, конечно, показалось…
Но в тот самый момент, когда Алхаст уже убедил себя в том, что он испытал короткий приступ галлюцинации, снова подул ласковый ветерок и как будто на миг сверкнуло солнце, хотя ночь и властвовала кругом… Проснулась листва, запели птицы, обильным ключом забил родник любви… и корень счастья приник к изобилию матери-земли!
Нет, это не галлюцинации. Алхаст слышал именно тот самый голос, давно уже живущий в самом укромном уголке его сердца.
– Доброго вам вечера, – и девушкам: – Пусть спорится работа в ваших руках. Надо было проводить гостей, прости, Совдат, мы немного опоздали. Но ничего, моя золовка умеет работать, она быстро нагонит подруг.
Такими словами женщина средних лет подвела девушку к хозяйке вечеринки и тут же откланялась. После принятых в таких случаях извинений, хозяйка усадила девушку и положила перед ней целую кучу табачных листьев, которые следовало нанизывать на нити.
Да, то была она! Это ее голос услышал Алхаст, когда она заговорила с кем-то у калитки. У такого милого человечка только такой голос и мог быть, да и не шел бы этому прелестному созданию никакой другой тембр. О Небо, как же, должно быть, безмерна твоя сила, коль сумело ты создать такую красоту!..
В чей же дом приведет тебя судьба? И кто тот счастливец, у очага которого ты займешь место хозяйки? Кого будешь радовать своим вниманием, любовью?!
– Сата…
– Сата… – только и слышалось со всех сторон.
Все смотрят на нее, каждый внемлет ее голосу.
А Сата? Сата молча работала, будто вся эта суматоха не касалась ее вовсе. И ведь знала, что красива! Знала, что нравится многим! Знала! Но не было в этой девушке ни спесивой гордыни, ни надменности. Ни один влюбленный в нее юноша не услышал от неё не только грубого, но даже не в меру громкого слова, хотя и непросто было отбиваться от их ухаживаний. А если кто-то из воздыхателей позволял себе проявить бесцеремонную настойчивость или еще хуже – бестактность, Сата находила такие слова, которые никак не задевали самолюбие претендента на ее руку, но и не оставляли ему повода надеяться на взаимность. В сердце свое девушка не пускала никого. Берегла для чистой и, как она мечтала, единственной любви, чтобы в назначенный судьбой час отдать его этому чувству всего, без остатка.
Алхаст не смел даже надеяться, что среди этого всеобщего внимания к себе девушка удостоит его хотя бы взглядом. Но как можно было не попытаться с ней заговорить?!
– Сата, представь, мне тоже, как и всем этим молодым людям, нравится называть твое имя. Можно и я буду иногда обращаться к тебе, единственно чтобы произнести САТА? Нет-нет, я не прошу тебя отвечать мне, тем более смотреть в мою сторону. Если станешь оглядываться каждый раз на свое имя, у тебя голова закружится. Кругом только и слышно – Сата, Сата… Просто позволь мне называть твое имя. Это слово звучит так мило и… как-то сладко, что ли, словно созревшая лесная ягодка… Я хочу часто-часто произносить это имя…
Какими-то детскими и сумбурными получались у Алхаста фразы. Юноша сам удивлялся своей нерешительности, такого с ним раньше не бывало. Но все другие слова куда-то трусливо попрятались, будто их и не было никогда.
Сата посмотрела на Алхаста и великодушно-прощающе улыбнулась. Не было ни ДА, ни НЕТ. Просто эта улыбка. Короткая, но бесконечно щедрая! Эх, Сата-Сата, ну не робей же ты. Говори! Говори! Говори! Пусть подует ветерок, пусть еще раз воссияет солнце, пусть проснется природа… пусть забьет ключ любви…
…Был обычный вечер, такой же, как вчера, позавчера и тысячи раз до этого. Уже вроде бы и не лето, но все еще не осень.
Алхаст пригласил Сату к роднику. Дождавшись, пока она наполнит ведра и пойдет обратно, вышел к тропинке, ведущей от родника.
– Добрый вечер, Сата!
– Пусть он будет добрым и для тебя! Добро пожаловать в наш аул!
– Спасибо. Как поживаете? Все ли здоровы?
– Все хорошо, спасибо.
Глаза Саты, стоящей перед Алхастом боком, смотрели в землю прямо перед собой, будто внимательно изучали туфли на миниатюрных ножках. В этой позе и в этом взгляде – девичья скромность и подчеркнутое достоинство горянки.
«Эх, Сата-Сата! Знаешь ведь, с чем я пришел к тебе… – с робкой надеждой подумал Алхаста. – Каким же ответом ты удостоишь меня? С разбитым ли сердцем поверну домой или же буду стоять тут с тобой, обласканный безмерным счастьем?»
– Сата, прости, что оторвал тебя от дел и пригласил сюда, к этому чудесному роднику. Не знаю, поверишь ли, но со вчерашнего вечера… Да, Сата, я весь измучился… Это какое-то наваждение… Мне необходимо задать тебе несколько вопросов и обязательно получить на них ответы. Они, эти вопросы, убили бы меня, если бы остался в их власти еще один вечер. Вот почему я здесь. Не смог… Никак не смог не приехать в ваш аул… Прошу терпеливо выслушать меня, Сата, и дать ответ, который подскажет твое сердце. После этого я не стану задерживать тебя… – Этот простенький вроде бы монолог получился у Алхаста довольно сумбурным. Никогда, даже в совсем еще юные годы, не робел он так перед девушкой. – Начну издалека. Наверное, ты и не помнишь тот вечер… Это было у вас в ауле, на такой же вечеринке, как вчера… Юнцом тогда был, собирался в армию. Ни о чем серьезном, тем более о будущем, не задумывался. Потому и знакомство мое с тобой той самой вечеринкой и закончилось… Ты, должно быть, тут же меня и забыла… если вообще заметила! Ведь вечеринка, она такая – бесконечные разговоры, эмоции, улыбки да смех и… до следующей вечеринки. Я и тогда заметил, что все разговоры молодых людей только о тебе и вокруг тебя… Помню, подумалось даже, что все присутствующие на вечеринке, в том числе и девушки, собрались в этом тесном дворе с одной единственной целью – полюбоваться тобой… На счет себя, конечно же, не
