Выглядело это нечто как наспех организованный завал из всего, что было под рукой. Жалкое зрелище.
— Что, не смог придумать ничего лучше? — недовольно цыкнув, писатель развернулся, собираясь подниматься обратно.
Но глаза резко встретились взглядом с другим — огромным окуляром, занимавшим собой весь проход. Кевин успел заметить лишь отражение собственного, перепуганного лица, прежде чем великанский глаз, издав громкий хруст, лопнул, подобно наполненному кровью воздушному шарику. Густая жижа вперемешку с ошмётками плоти волной хлынула на писателя, чуть не сбив того с ног. Кевин едва успел закрыть глаза, чтобы его не ослепило — как почувствовал на себе чьё — то горячее, частое дыхание. Даже молниеносных, усиленных системой рефлексов не хватило, чтобы отпрыгнуть назад — писатель ощутил, как его тело обвило что — то упругое и скользкое, стало тяжело дышать, а затем его дёрнуло куда — то в сторону. Мгновение — и тело с разгона входит в вязкую жидкость, что настойчиво забивалась в рот и нос.
Система начала навязчиво тараторить мыслями о незначительной потере здоровья — он что, плавает в кислоте!? Кевин попытался дёрнуться — бесполезно, жижа стойко удерживает его, даже шевелить рукой было невероятно сложно. Тут писатель почувствовал, как стенки… Чего — то, начали сдавливать его со всех сторон. Будто «мешок», в котором он оказался, стремительно сжимался. Воздух заканчивался — растерявшись, Кевин даже не успел наполнить лёгкие. Да никто бы в такой ситуации не успел! Паршиво.
«Ладно, удивил» — мысленно признался писатель. Как ни странно, несмотря на происходящее, он сохранял холодную голову и здравомыслие.
Его засунули в какой — то сосуд с кислотой. Стенки мягкие — если бы движения не сковывались, уже б их порвал. Вывод? Нужно что — то большое и острое. К счастью, в мире кошмаров таких вещей в излишке.
Благо, ручку Кевин не потерял — хватка его была крепка. Простейшее движение далось с огромным трудом, тем более что разлом пришлось открывать вслепую, но уже через секунду в наш мир прорвалась ржавая, архаичная конструкция из заострённых металлических балок, отдалённо напоминающая шипованную клетку. Писатель не видел этого, но чувствовал, как рвутся мягкие стенки его тюрьмы. Странная связь между ним и призываемыми им сущностями — даже если последние и не были чем — то живым.
Пленившая Кевина жидкость пошла вибрациями, а в забитые слипшимися волосами уши начал пробиваться громкий утробный вопль, заглушаемый самой жижей. Затем тело писателя вновь швырнуло куда — то в сторону — едва сдержав рефлекторный вдох, он, крутанувшись несколько раз вокруг своей оси, ощутил удар о прочный, явно не мясной пол. Твёрдая почва придала уверенности, и в ту же секунду Кевин вскочил на ноги так быстро, как позволяли ему липкие оковы. Кое — как смахнув с лица омерзительную субстанцию, писатель жадно вдохнул полные лёгкие зловонного воздуха, после чего зашёлся коротким кашлем — смрад стоял непередаваемый.
— Твою… Мать, — отплевавшись, Кевин открыл глаза.
Каково же было его удивление, когда освещение без источника будто перестало существовать. Он стоял в кромешной тьме, не видя ровным счётом ничего. Твёрдая… Земля? Нет, пол, ходил ходуном, заставляя писателя постоянно балансировать, чтобы не свалиться в мерзкую лужу. Громкий крик боли не утихал, но затем внезапно утонул в страшном грохоте — конструкция, призванная писателем, наконец достигла твёрдой поверхности. Кевин тотчас отпрыгнул в сторону — сработали усиленные рефлексы — и сразу опёрся локтем о стену — тоже не мягкую, холодную.
Кажется, игры кончились — это осознание неожиданно стрельнуло в голове писателя. Он едва не погиб, аномалии надоели его выходки… Но почему же тогда Кевин не ощущает ни страха, ни волнения? Даже для такого, как он, это должны быть естественные эмоции, но… Ничего. Совсем. Даже тот явно навеянный кураж просто вмиг исчез — его место заняла звенящая пустота.
— Так, ладно, — размышления вслух оборвали эту незначительную мыслительную цепочку. Сейчас есть дела поважнее.
Для начала — нужен источник света. Оттопырив руку в сторону, Кевин плавным движением открыл небольшой разлом. В ту же секунду тьму прорезал слабый оранжевый свет, а затем из портала буквально вывалилось нечто шарообразное. Глухо стукнувшись о пол, шар конвульсивно дёрнулся, а затем с громким хлопком разлетелся на осколки, подобно гранате. Изнутри разорванной в клочья оболочки полился мягкий, приятный зелёный свет — отмахнувшись от одного из кусков твёрдого кокона, писатель даже немного удивился, что нечто подобное пришло к нему из мира кошмаров.
Его способность — призыв чего угодно из иного измерения — до сих пор остаётся загадкой для Кевина. Непонятно, как ему удаётся призвать нечто конкретное — он лишь мысленно формирует запрос, а уже система подбирает ему подходящие варианты из всего того, что он может вытащить из разлома. Так и сейчас — писатель чётко знал, что призовёт своего рода «световую бомбу», ибо в его голову за мгновенье была загружена вся информация о ней. Будто он всю жизнь помнил и знал это. Занятно, что другие варианты были куда более «радикальными» — начиная от светящегося чудовища ростом с трёх человек, и заканчивая гигантским шаром из непонятного, ярко — зелёного вещества, который Кевин при всём желании бы не смог перетащить через разлом — ему банально не хватит на это маны. Он смог познать лишь то, по какому принципу работает способность. Как именно она это делает — тот ещё вопрос.
— Дела… — пробормотал писатель себе под нос, оглядываясь по сторонам.
Судя по всему, оказался он в какой — то пещере. Точнее сказать было трудно из — за облепившей буквально всё вокруг, коричневатой жидкости. Кевин взглянул на собственные руки — они тоже были укрыты ровным слоем этой маслянистой жижи. Чёрт, да она капала даже со слипшихся волос! Ладно, это не важно. Чуть поодаль валялась та самая, призванная Кевином конструкция. Хотя рассмотреть её под покровом кусков чьей — то бурой плоти было чертовски трудно — похоже, что эта шипованная клетка попросту выдрала из кого — то кусок мяса. Погодите…
— Меня что… — писатель медленно поднял взгляд к потолку, — Проглотили?
Открывшееся сверху зрелище Кевин мысленно описал как «Разорванная задница несчастного, что сдуру съел десять острых бурито подряд». Из потолка пещеры действительно торчало нечто, отдалённо напоминающее разорванную мясную трубу. Целые шматья лоснящейся кожи свисали вниз, вместе с обращёнными в бесформенную труху, гигантскими внутренними органами, державшимися лишь на тонких лоскутах плоти. Всё потихоньку начало вставать на свои места. Судя по всему, его, ослеплённого, мгновенно заглотнула какая — то тварь, и сразу начала переваривать
