occultatum — «Двое сокрыты в одном».
– Уильям… – позвал Хайд Демпстера. – Найдите замок, к которому подходит этот ключ. Судя по размеру ключа, он должен быть скорее от двери, чем от шкатулки или от шкафа.
– Есть, сэр, – отозвался Демпстер, принимая у него ключ с брелоком.
Хайд со своими людьми провел еще три часа в доме друга. Обыск на месте преступления был обязанностью полиции, его долгом, но он чувствовал неловкость от того, что приходится вот так беззастенчиво вторгаться в частную жизнь близкого человека. Ящики и дверцы шкафов, комодов, буфетов, призванные скрывать от чужих взглядов свое содержимое, открывались перед полицейскими, если у раздавленной горем миссис Уилсон оказывался ключ, или попросту взламывались. Письма и документы прочитывались, блокноты пролистывались, карманы выворачивались. Каждый приватный уголок человеческой жизни выставлялся на придирчивое обозрение.
И в результате они не узнали ровным счетом ничего.
Хайд был удивлен, насколько мало вещи поведали о своем бывшем хозяине. Полицейские обыскали все сверху донизу, изучили каждый клочок бумаги, каждый предмет в доме, но никаких выводов о делах Портеуса на основе этого сделать не удалось. Все говорило о том, что этот человек тщательно оберегал свою личную жизнь, а Хайд знал, что не бывает людей без тайн.
И то, что Портеус так ревностно скрывал от чужих глаз, наверняка содержалось на вырванных страницах его дневника или в обчищенном сейфе, стоявшем в шкафу рабочего кабинета. В обоих случаях кто-то забрал тайны Портеуса вместе с его жизнью.
И Хайда беспокоило кое-что еще. Они внимательно осмотрели содержимое высокого узкого медицинского шкафа из древесины грецкого ореха. Шкаф стоял, как часовой, у двери, ведущей из флигеля с рабочим кабинетом в холл особняка, а на его полках с застекленными дверцами выстроились рядами пузырьки, баночки и бутылочки с порошками, жидкостями, мазями; все они были с этикетками, извещающими об их содержимом: «Бромистый калий», «Литий», «Стрихнин», «Настойка опия», «Мышьяк», «Спиртовой раствор этилнитрита» и так далее. В общем, там было все, что составляет основу запасов современного врача. В дополнение еще нашлись два нераспечатанных пакета с маркировкой «Каломель», то есть хлористая ртуть.
И ничего необычного. Ничего, что проливало бы свет на эксперименты или исследования Портеуса.
Кроме того, все склянки были из прозрачного, зеленого или янтарного стекла. Ничего похожего на темно-синюю бутылку, из которой Портеус под конец каждого визита Хайда доливал ему микстуру в такой же пузырек, не обнаружилось.
Хайд пришел к заключению, что загадочные компоненты препарата, который Портеус изготавливал специально для его лечения, должны были храниться в сейфе, и убийца забрал их с собой.
Демпстер вернул капитану ключ с брелоком:
– Похоже на ключ от входной двери какого-нибудь дома, но точно не этого. Могу поклясться, тут нет ни одного замка, к которому он подходит.
– Спасибо, Уильям, – кивнул Хайд. – Скажи остальным, чтобы все похожее на вещественные доказательства, вроде этого, сложили в коробки и отправили на склад для хранения улик. Нет смысла и дальше терять здесь время. – Он еще раз осмотрел брелок и висящий на нем ключ. – Я подозреваю, что ответы нам нужно искать в другом месте.
Глава 30
Тем же вечером Хайд собрал всех офицеров своего сыскного отделения в комнате для совещаний полицейского участка на Торфикенской площади. В помещении было не продохнуть от табачного дыма, и стоял гул голосов, так что капитану, когда он туда явился, пришлось призвать всех к тишине и открыть окно. Утренние бодрость и ясность ума, с которыми он сегодня проснулся, давно уступили место усталости, накопившейся за день, а теперь еще и сгусток боли зловредно пульсировал где-то за глазными яблоками.
По указанию Хайда, сыщики принялись методично излагать факты – кому что удалось разведать.
Обмен сведениями, однако, быстро превратился в переливание из пустого в порожнее – ни по одному делу не удалось выяснить ничего существенного.
Ни соседи, ни слуги никого не видели в ночь убийства Сэмюэла Портеуса входящим в его дом или выходящим оттуда. Удалось добыть два списка пациентов психиатра – в Крейглокартской водолечебнице и в его частном кабинете в Новом городе. Быстрая проверка по первому списку показала, что все, кто в нем значился, провели ночь под замком в психиатрическом отделении водолечебницы. На проверку второго требовалось больше времени – он включал фамилии людей побогаче, в основном женщин из высших слоев эдинбургского общества, лечившихся у Портеуса от истерии втайне от окружающих, и, для того чтобы получить их показания, необходимо было проявить деликатность.
Еще одно разочарование – никто не опознал повешенного над рекой Лейт по фотографии, с которой констебли обошли все злачные места, забегаловки и притоны Эдинбурга.
– Надо расширить территорию поисков – обойти отели и гостиные дворы, – сказал Хайд подчиненным. – Возможно, у жертвы был более приличный круг общения, чем мы думали.
Он, в свою очередь, поделился информацией о послании, полученном из Эдинбургского замка: Аллан Лоусон, комендант гарнизона, извещал его, что провост не сумел установить личность убитого незнакомца – такого не было ни среди числящихся у них на службе военных, ни среди ушедших в отставку.
Детектив-констебль на испытательном сроке Поллок доложил, что пока не найдено никаких следов Элспет Локвуд. Лишь один горожанин засвидетельствовал, что видел ее на Замковой улице в день исчезновения и подумал тогда, что ей вдруг стало дурно, но она быстро оправилась и торопливо продолжила путь.
– «Деловито так шуранула, целенаправленно, будто на встречу опаздывала», – процитировал Поллок слова свидетеля. – Я начинаю думать, что с мисс Локвуд могло случиться непоправимое, – добавил он от себя. – И не потому, что мы слишком долго ее ищем. Я навел справки о смерти ее брата, ставшей для мисс Локвуд страшным потрясением. Вы помните тот инцидент, сэр?
– Смерть сына Локвуда? Помню, – сказал Хайд. – Сдается мне, этот трагический случай в Эдинбурге не скоро забудут. Парень упал с крыши универмага.
– Совершенно верно. Как вы заметили, сэр, его гибель действительно была трагической, но, вполне возможно, не случайной. Джозеф Локвуд был неврастеником, и ходили невеселые слухи о том, что он вовсе не упал, а прыгнул. Нервный срыв, мол, заставил его свести счеты с жизнью. Боюсь, мисс Локвуд может оказаться не менее склонной к неврастении, чем ее брат.
– Вы полагаете, она могла совершить самоубийство?
– Да, сэр. А если нет, ее мог убить кто-то другой. Визит в «Круннах» меня совсем не успокоил. Сомневаюсь, что Фредерик Баллор никак не связан с исчезновением мисс Локвуд.
– Я тоже сомневаюсь, – кивнул Хайд. – Сосредоточьте все внимание на деле мисс Локвуд и отчитывайтесь мне о
