квартал просьбы становятся всё многочисленнее и всё настойчивее… Я не пригласил Вас прийти в воскресенье, потому что провёл весь день в постели; Рождество тоже провёл в постели — я так устал. В последние три недели у меня было несколько необычно тревожных дел, связанных с бизнесом, но о нашем деле я думаю постоянно и хочу узнать о нём больше».
С самого начала 1889 года Джон Д. испытывал хроническую усталость, даже впадал в депрессию, а в начале 1890-го несколько месяцев не появлялся на Бродвее, 26, из-за болезни и пообещал себе больше отдыхать и не работать по субботам. Вполне резонно полагая, что все его проблемы со здоровьем (головные боли, расстройство пищеварения, нарождающаяся язва желудка) вызваны нервным истощением, он не обращался к традиционной медицине, полностью доверяя своему давнему другу, доктору Гамильтону Ф. Биггару, поборнику гомеопатии. (По его просьбе Рокфеллер станет вице-президентом и управляющим кливлендского колледжа при гомеопатической лечебнице, даст денег на покупку земли, постройку корпусов и преподавание.) Они познакомились ещё в 1870-х годах, когда Рокфеллеры только-только поселились на Евклид-авеню. Однажды, играя с детьми в жмурки, Джон Д. сильно ударился о дверной косяк и рассёк бровь; доктор Биггар наложил ему швы, стал захаживать в гости и практически сделался членом семьи. Родом из Канады, он переехал в Кливленд после Гражданской войны, преподавал в вышеупомянутом колледже анатомию и клиническую хирургию, а среди его пациентов были школьный друг Рокфеллера Марк Ханна и конгрессмен Уильям Маккинли. Оставаясь приверженцем «народной медицины», Рокфеллер отвергал всякую «химию», зато мог, например, во исполнение предписания Биггара курить глиняную трубку, набитую коровяком, от катара верхних дыхательных путей, а от печёночной колики привязывал к боку специальную подушку, купленную в местной аптеке, и пил какой-то настой без названия, собственноручно изготовленный для него доктором. Впрочем, Биггар в большей степени лечил его «добрым словом»: они любили подтрунивать друг над другом, шутить и смеяться. «Он обладает тонким чувством юмора, обожает шутки, остёр на язык, увлекательный собеседник и хорошо умеет слушать» — так отзывался Биггар о Рокфеллере.
Старшее поколение начинало всё больше думать о покое и своём здоровье. В 1890 году Генри Флаглер продал Рокфеллеру две с половиной тысячи акций «Стандард ойл» за 375 тысяч долларов, чтобы вложить их в благоустройство Флориды. «Я уверен, что этот край станет для тебя открытием, если ты приедешь хотя бы на недельку», — писал он годом раньше. Но Рокфеллер не приехал. Женившись на Иде Алисе, Флаглер под старость лет стал вести себя как типичный нувориш: завёл собственный железнодорожный вагон, купил яхту, назвав её «Алисия», а Рокфеллер этого терпеть не мог. Господь послал очередное знамение, подтвердив, что Джон Д. всё делает правильно: Флаглер оказался наказан за легкомыслие. Его взбалмошная жена отравляла ему жизнь своей ревностью, и вскоре её подозрения стали небеспочвенными…
В «Стандард ойл» намечалась смена поколений. В 1890 го-ду Генри Роджерс стал вице-президентом треста и считал себя идеальным преемником Рокфеллера. Однако Джон Д. предпочёл Джона Арчболда и начал потихоньку передавать ему полномочия. Рокфеллера раздражало, что Роджерс увлекается азартными играми, сквернословит, любит внимание толпы и пытается втереться в высшее общество. Арчболд, при всех его недостатках, думал прежде всего об интересах фирмы (в то время он усиленно делал инвестиции в месторождения Лимы), тогда как Роджерс больше радел о собственных интересах и, злоупотребляя служебным положением, запрещал своим подчинённым продавать нефть конкурентам его с Уильямом Рокфеллером газовой компании, хотя «Стандард ойл» от этого проигрывала.
А на компанию как раз сейчас ополчилось правительство. В декабре 1889 года сенатор от Огайо Джон Шерман внёс в конгресс проект закона, направленного против трестов. Это был не единственный законопроект такого рода: их насчитывалось тогда штук пятнадцать или шестнадцать. Но Шерман! Как он мог? В августе 1885-го, когда он вёл свою предвыборную кампанию, Марк Ханна сказал Рокфеллеру: «Джон Шерман сегодня — наша главная опора в сенате для защиты наших бизнес-интересов». Тот сначала сомневался, но потом послал чек на 600 долларов, который ему не вернули. Теперь же угроза, на которую Арчболд легкомысленно не обращал внимания, вполне материализовалась, так что Рокфеллеру даже пришлось, изменив своим принципам, высказаться в прессе. «Законопроект сенатора Шермана носит крайне радикальный и деструктивный характер, предлагая штрафовать и сажать в тюрьму всех, кто прямо или косвенно участвует в организациях, над которыми конгресс вряд ли вообще имеет какую-либо власть», — написал он в статье, напечатанной 2 апреля 1890 года в газете «Нью-Йорк уикли уорлд». «Закон Шермана» запрещал соглашения, препятствующие конкуренции, и попытки монополизации рынка, предоставляя частным лицам, понёсшим ущерб от подобных действий, право подавать в суд для возмещения убытков в тройном размере. Искусственное повышение цен за счёт сокращения предложения объявлялось вне закона. Возникновение монополии естественным путём ещё не считалось преступлением, но действия по поддержанию этого статуса или намеренное его создание предлагалось карать штрафом до пяти тысяч долларов или годом тюрьмы, а то и тем и другим. Заявлялось, что целью закона было защитить потребителей от злоупотреблений. Президент Гаррисон подписал его 2 июля 1890 года.
Всем было понятно, что антимонопольный закон направлен прежде всего против «Стандард ойл»; однако Арчболд, не веривший в способность политиков делать дело, а не просто болтать языком, оказался прав. Закон с расплывчатыми формулировками, не имевший никаких реальных инструментов для его применения, был настолько нашпигован лазейками, что его прозвали «законом швейцарского сыра». Запрещая торговые ассоциации, он побуждал компании к слияниям, что способствовало концентрации производства, а значит, противоречило заявленной цели. По сути, он действовал лишь на бумаге, и в 1891 году Рокфеллер вновь поддержал переизбрание сенатора Шермана. Зато осенью, через четыре месяца после антимонопольного закона, конгресс принял «тариф Маккинли», внесённый знакомцем Джона Д., повышающий почти на 50 процентов пошлины на импортные товары, чтобы защитить отечественную промышленность от конкуренции.
В 1891 году по предписанию врача Рокфеллер «взял больничный» и на восемь месяцев уехал в Форест-Хилл, с удовольствием переложив все заботы о благотворительности на плечи Фредерика Гейтса, который в марте перевёз свою семью — жену Эмму и четверых детей (позже родятся ещё трое) — в Монклер, штат Нью-Джерси, и перенёс свою контору в Темпл-Корт, поблизости от Бродвея, 26. Секретарю Рокфеллера Джорджу Роджерсу дали строгие инструкции: не говорить боссу о делах, разве что случится что-нибудь совсем уж из ряда вон выходящее. Джон Д. работал в поле, катался на велосипеде, ел простую здоровую пищу и в шутку утверждал, что становится «великим концертным певцом». Кроме того, он оставался диаконом и экономом воскресной школы, оплачивая половину расходов церкви из собственного кармана.
Церковь, впрочем, преподнесла ему сюрприз. Оказалось, что для двадцатилетней Альты, преподававшей в воскресной школе, «пришла пора»: год назад она влюбилась… в пастора — преподобного доктора Кренделла, всего на пять лет моложе её отца (его сын учился
