спрашивает высокий мужик, протягивая ладонь для приветствия. — Игорь Александрович.
Видимо, это отец. С готовностью жму широкую руку.
Его лицо кажется мне знакомым.
Припоминаю, где мог его видеть.
— Приветствую! Мы виделись с вами в больнице. Вы приходили на обход.
Как раз в то утро, когда мать устраивала показательные выступления.
— Верно, — улыбается, и его лицо становится до удивительного схожим с мордашкой дочери: те же темные брови и теплые карие глаза. — Хорошо, что с памятью у тебя в итоге все отлично.
— Вашими стараниями.
— Моих там было не так много, лишь немного контроля. Голову беречь надо, Матвей. Она тебе дана не только на придумывание глупостей и изощренное их исполнение. Жизнь одна, и надо прожить ее не только, чтобы за нее не было стыдно, главное — постараться делать это подольше.
— Папа… — встревает Лера, стреляя в отца грозным взглядом. — Давай без этого…
— И правда, пока рановато. Приятно познакомиться, Матвей. И добро пожаловать в семью Ясных. Мы всегда рады новым знакомствам. Друзья наших детей — наши друзья. Как ты относишься к рыбалке? Там есть шикарное озеро, мы планируем закинуть пару удочек.
— Положительно, — киваю с готовностью, сжимая челюсти.
Когда Игорь Ясный отходит к своей жене и сыновьям, несколько секунд смотрю в его широкую спину, обтянутую синей дутой жилеткой, а затем перевожу взгляд на Леру.
Она побледнела. Закусив свои до неприличия сексуальные губы, смотрит на меня исподлобья. Испуганно и выжидающе.
— Ну привет… Лера Ясная.
— Я хотела сказать… — начинает сбивчиво, хватая меня за руку.
Удивленно смотрю, как переплетает наши пальцы, словно боится, что я могу сейчас вырвать руку и уйти. Жду, что скажет дальше. Мне интересно. Реально.
— Продолжай.
— Мой папа врач. Хирург. Хороший хирург. Отличный. Лучший в своем деле! Хотя ты, может быть, так и не считаешь! И да, я… я знала, что он был в операционной в тот день, когда твой отец… что он спасал его как мог, как умел, он всегда выкладывается на все двести процентов на своих операциях. Он невероятный. И он сделал все возможное, все, что умел и мог, для твоего отца. Но вертолет упал… — говорит сбивчиво и быстро. — Это что-то меняет? Между нами? Хочешь уйти? Я пойму. Наверное. Да… пойму.
Странная штука жизнь, конечно. Судьба постоянно сталкивает нас с разными людьми, которые, кажется, проходят вдоль нашей линии жизни по касательной, никак не влияя на важные события и не оставляя своего значительного следа в наших воспоминаниях. Мы не всегда запоминанием лица, имена, не акцентируем внимание на тембре голоса или цвете глаз. Сталкиваемся и расходимся с этими людьми, как со случайными попутчиками. А потом в какой-то определенной точке оборачиваемся, анализируя свое прошлое, и понимаем, что именно этот случайный эпизод и актер из массовки, на которого сначала не обращали внимания, и переломили нашу судьбу пополам.
Игорь Ясный появился в моей жизни тремя короткими и яркими эпизодами. Человеком в хирургическом костюме на операции моего отца, усталым врачом на обходе во время моего пребывания в больнице и, наконец, отцом девчонки, от которой я без ума. Что ж… это нужно переварить. Но я точно не собираюсь сваливать в закат.
— Не уйду я, не уйду, Коротышка. Даже не надейся… — произношу негромко.
Лера слабо улыбается и сжимает мою руку.
— …но в качестве моральной компенсации тебе стоит показать мне сиськи!
— Ни за что! — говорит фурия, и острый кулачок болезненно прилетает под ребра.
Глава 38
Матвей
— Тебе обязательно сидеть так близко? — произносит Лера, дергая плечом.
В тачке Саввы мы устроились на заднем сиденье, и я давлю на малышку своим авторитетом и близостью тела. Наши бедра и плечи соприкасаются. И нет, я не собираюсь отодвигаться хотя бы на миллиметр. Меня все устраивает.
Через сопротивление беру прохладную ладонь в свою и переплетаю наши пальцы. Удается это провернуть не с первого раза, но Лера в итоге с тихим вздохом сдается.
— Обязательно, крошка.
— Мне нечем дышать, ты на меня давишь! — говорит Ясная, не спуская взгляда с наших рук, которые я расположил на своем бедре.
— Можем попросить твоего братца открыть окно.
— Там холодно.
— Тогда терпи.
Забросив свободную руку за спину девчонке, привлекаю ее ближе к своему боку.
— Что ты делаешь? Здесь ведь нет моих родителей, не обязательно себя вести как самец орангутанга в брачный период.
— Понятия не имею, как они себя ведут. Но, если так же обворожительно, как и я, самка орангутанга давно должна была забраться на своего самца и дать ему все, что он захочет. Например, свою девственность.
— Мечтай, — фыркает малышка, но попытки выбраться из объятий не предпринимает.
Ее волосы приятно пахнут зеленым чаем, который она постоянно таскает в своем термосе. На секунду меня даже посещает мысль: не моет ли она им голову в борьбе за экологичность? Она же не настолько за зеленых? Наклонившись, заглядываю в красивое личико, напоровшись на колючий взгляд карих глаз. Уточню этот момент в другой раз.
— Что? — шипит фурия.
— Обожаю, когда ты такая злюка. Так бы и… — смотрю на пухлые, манящие губы.
Так бы и врезался своими губами в этот дерзкий рот. Но думаю, ее братец за рулем не заслуживает такого шоу. Наш первый настоящий поцелуй, который случится очень и очень скоро, потому что моя терпелка на грани, должен быть только наш. Без посторонних зрителей.
Лера в ужасе округляет глаза, бросает беглый взгляд в сторону водительского сиденья и почти незаметно качает головой.
— …ладно, — заканчиваю миролюбиво, крепче обнимаю и устраиваю подбородок на ее макушке. — Существуй пока без знаний, скоро натаскаемся…
— Вы там пары обсуждаете? Отдыхайте, студенты… — повернувшись к нам, говорит Савва.
— Сколько нам еще трястись?
— Почти приехали, — говорит брат Леры.
Остальные члены семьи Ясных едут в белом внедорожнике впереди нас. Я уже немного свыкся с мыслью о хирурге и отбросил рефлексию в сторону. Если б не этот мужик, Лерки бы на свете не было, и отца моего по кускам мог собирать другой какой-нибудь долбоеб. Как там говорят философы? Все, что ни делается, — к лучшему? Попытаюсь осмыслить и принять этот факт.
Последний год моя жизнь была то еще дерьмо. А сейчас
