Но ни один титул не может быть пожалован или признан до тех пор, пока его обладатель не поклянется в верности короне.
— К сожалению, милорд, — сказал Релдиген, — мы не можем присягать: клятвы наших предков герцогу Астурийскому все еще имеют силу, и мы связаны ими.
— Астурийский герцог, о котором вы говорите, умер пять столетий назад, — напомнил ему старый барон.
— Но его наследники живы, — подчеркнул Релдиген. — Ее светлость является прямым потомком герцога, и наши обязательства верности все еще остаются в силе.
Королева посмотрела сначала на одного, потом на другого.
— Прошу поправить меня, если я понимаю что-нибудь превратно. Неужели то, что здесь сейчас сказано, так важно, что Арендия из-за этого оказалась разделена вот уже пять веков?
Релдиген задумчиво пожевал губами.
— К этому можно было бы добавить еще кое-что, ваша светлость, но данный вопрос составляет самую суть проблемы.
— Пять столетий борьбы и кровопролития из-за простой формальности?
Граф Релдиген задумался. Несколько раз он начинал говорить, но всегда запинался с растерянным видом. И в конце концов рассмеялся.
— Это совсем уж по-арендийски, не так ли? — спросил он, внезапно улыбнувшись.
Старый барон Во Серин бросил на него быстрый взгляд, а потом и сам начал хихикать.
— Умоляю вас, милорд Релдиген, давайте забудем об этом открытии, чтобы мы не стали предметом всеобщего посмешища. Давайте не будем подтверждать мнение о том, что глупость является основной нашей чертой.
— Но почему же абсурдность всего этого не раскрылась раньше? — спросила Мейязерана. Граф Релдиген с грустью пожал плечами:
— Полагаю, ваша светлость, что это произошло потому, что астурийцы и мимбраты не разговаривают друг с другом. Мы сразу хватаемся за оружие.
— Очень хорошо, — чеканным голосом сказала королева. — Что же нужно, чтобы уладить это досадное недоразумение?
Граф Релдиген посмотрел на барона.
— Может быть, официальное воззвание? — предложил он. Старик задумчиво кивнул:
— Ее величество могла бы освободить вас от предыдущей клятвы. Это — не распространенная практика, но прецеденты имеются.
— И тогда все мы поклянемся в верности ей как королеве Арендии?
— По-видимому, это удовлетворит всем требованиям чести и правилам приличия… Да, удовлетворит.
— Но я ведь один и тот же человек, разве не так? — возразила королева.
— Формально — нет, ваше величество, — объяснил барон. — Герцогиня Астурии и королева Арендии — разные титулы. На самом деле вы — две личности в одном теле.
— Это весьма запутанно, господа, — заметила Мейязерана.
— Наверное, поэтому никто и не замечал этого раньше, ваша светлость, — сказал Релдиген. — И вы, и ваш муж имеете по два титула, следовательно, формально каждый представляет две личности. — Он улыбнулся:
— Я удивлен, что на троне оказалось место для стольких людей. — Затем лицо графа вновь стало серьезным. — Разногласия между Мимбром и Астурией укоренились столь глубоко, что понадобятся поколения, чтобы их разрешить.
— И вы также поклянетесь в верности моему мужу? — спросила королева.
— Как королю Арендии — да, но как герцогу Мимбратскому — никогда.
— Ну что ж, начнем, милорд. Давайте посмотрим, какую составить прокламацию. Давайте с помощью чернил и пергамента перевяжем самую кровоточащую рану нашей бедной Арендии.
— Хорошо сказано, ваша светлость! — сказал с восхищением граф Релдиген.
***
Рэн Борун XXIII почти всю свою жизнь провел в императорском дворце в Тол Хонете. Его нечастые поездки в другие города Толнедры по большей части совершались в закрытых каретах. Вполне вероятно, что Рэн Борун никогда в жизни не прошел пешком и мили, а человек, который не прошел милю, не знает, что это такое. А посему его советники с самого начала отчаялись объяснить ему само понятие «расстояние».
Совет, который в конечном счете помог решить эту проблему, пришел с неожиданной стороны. Бывший домашний учитель по имени Джиберс — человек, который прошлым летом едва избежал тюрьмы или даже кое-чего похуже, — робко выдвинул свое предложение. Доктор Джиберс теперь все делал с робостью.
Столкнувшись с почти открытым неудовольствием императора, он навсегда излечился от напыщенного самодовольства, которым ранее отличался. Некоторые из его знакомых с удивлением обнаружили, что теперь им даже нравится этот худой лысеющий человек.
Доктор Джиберс заметил, что, если бы император смог только увидеть вещи предметно, возможно, он их и понял бы. Как и другие хорошие идеи, которые время от времени возникали в Толнедре, эта тут же была принята к исполнению.
Императорский сад был превращен в точную уменьшенную копию пограничной области восточной Олгарии и находящихся напротив районов Мишарак ас-Талла. Чтобы нагляднее показать масштабность территории, из олова отлили несколько человеческих фигур высотой в дюйм, чтобы помочь императору наглядно представить себе происходящее.
Император сейчас же объявил, что для того, чтобы иметь представление о массах вовлеченных в дело людей, он хотел бы видеть больше оловянных фигурок, и так в Тол Хонете возникло новое производство. За одну ночь олово стало редким металлом.
Чтобы лучше обозревать поле боя, каждое утро император взбирался на тридцатифутовую вышку, которая в большой спешке была специально воздвигнута для этой цели. Оттуда с помощью горластого сержанта из императорской гвардии император передвигал свои оловянные полки пехоты и кавалерии в точном соответствии с последними сообщениями, поступавшими из Олгарии.
Многие сотрудники генерального штаба вскоре подали в отставку. Это были преимущественно пожилые люди, и для них было трудно каждое утро карабкаться на вышку вслед за своим императором. Все они в разное время пытались объяснить этому маленькому человечку с крючковатым носом, что они могли бы все это видеть и с земли, но Рэн Борун не хотел и слышать об этом.
— Морин, он хочет нашей смерти! — жаловался один тучный генерал камергеру императора. — Я бы лучше отправился на войну, чем по четыре раза на день взбираться по этой лестнице.
— Передвиньте драснийских копьеносцев на четыре шага влево! — приказал с вышки сержант, и дюжина человек на земле начали переставлять маленькие оловянные фигурки.
— Все мы должны выполнять то, что император требует от нас, — философски ответил Морин.
— Но я не видел, чтобы вы карабкались по лестнице, — сказал генерал.
— Наш император избрал для меня иное поприще, — весьма самодовольно заметил Морин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
