Пивохлеб, казалось, не слушал Харальда. Его взгляд застыл, а лицо побагровело.
— Скирре! Нет! Именем Орсы… Прокли…
На этом крики ярловой жены прервались. Наш суеверный Трудюр всегда боялся женских наговоров и проклятий.
— Моя жена и дети… — продолжал говорить Косматый. — Я долго не понимал, зачем нападать на нашу деревню. Из всех богатств у нас были лишь тощие козы да рыба, сети да глиняные горшки. Ни славы, ни серебра, ни благодати…
Ульверы начали переминаться с ноги на ногу. Мы все еще были в стае, и страсть Трудюра полыхала так ярко, что долетела даже до нас. Видарссон не выдержал, пробормотал что-то про баб и рванул к шатрам. За ним бочком двинулись Рысь, Эгиль и Ледмар. Только после этого нехотя я отпустил свой дар. Простодушный облегченно выдохнул.
— Так что не будет никакого выкупа. Ты умрешь. Здесь и сейчас, — договорил Харальд.
— Поединок, — прохрипел Скирре. — Я требую поединка. Пусть боги решат, прав я или нет.
— Поединок? — рассмеялся Косматый. — Мне не нужны боги, чтобы осудить тебя. Ты умрешь.
И он врезал ярлу.
— Постарайся не умереть слишком быстро.
Смотреть на пытки Скирре мне не особо хотелось. Потому я попросил Коршуна помочь с поисками сбежавших воинов. Я не хотел оставлять кого-то за своей спиной.
И мы пошли прочесывать горы и заливы острова. Коршуново чутье нащупывало чужую рунную силу в пределах сотни шагов, потому нам потребовалось немало времени. Впрочем, по общему согласию мы отдавали найденных Коршуну, и когда он получил восьмую руну, смог чуять еще дальше.
А когда вернулись, то увидели почти сотню раздетых и сложенных трупов. Броню и оружие разделили на четыре части, но облачение хельтов лежало отдельно. Оно шло именно тому, кто убил их. От Скирре осталась лишь изрубленная на куски туша. Харальд был залит кровью с ног до головы.
Он посмотрел на нас и улыбнулся. А потом занес окровавленный нож над своей головой и медленно перепилил свалявшиеся волосы. Пук рухнул на землю, а освободившиеся пряди мягко упали на помолодевшее лицо Харальда.
— Как же тебя теперь называть? — рассмеялся я. — Косматый больше не подходит. Разве что Прекрасноволосый.
— Хорошо. Отныне пусть так и будет.
Эпилог
Жители прибрежного города Фискехале тревожно смотрели на море. Те, что опытнее или сообразительнее, уже волокли жен и детей к окраине, поближе к лесам. Сотня хирдманов под началом хёвдинга-хельта выстроилась на пристани и приготовилась к бою.
Из морских просторов показались невиданно огромные корабли с двумя рядами бесконечных весел на каждой стороне. На каждом возвышались по три мачты с непривычными треугольными парусами.
— Два, три, пять, семь… Да сколько же их? — севшим голосом проговорил ярл Агнар Огромный.
Агнар всю жизнь почитал себя счастливчиком. И безумие бриттов четыре зимы назад почти не коснулось его земель, и драугры прошли стороной, зацепив лишь окраинные хутора. В городе часто останавливались иноземные торговцы, боявшиеся заводить свои суда в изменчивые речные протоки. Хирдманы, получив оплату за свои труды, также не брезговали тавернами и женщинами приветливого морского города. И ярл радовался удачному расположению Фискехале. Вплоть до сегодняшнего дня.
Ярл и прежде видел корабли с похожими парусами и мачтами, но те были пузатее с высокими бортами и без весел. А эти выглядели грозно и опасно.
— Кто такие? Зачем пришли в Бриттланд?
Зычный голос нордского хёвдинга прокатился по всему городу.
— Солнечные? — неуверенно сказал ярл Агнар.
![]()
На мачте каждого корабля реяло знамя, где на темно-синем небе пылало желтое солнце в окружении звезд. И это было странно. Ярл привык иметь дело с услужливыми сарапскими торговцами, которые преподносили щедрые дары: то изысканные пряности, то мягкие шелка, а то и диковинные вина. Еще в городе жили сарапские жрецы. Те, несмотря на высокие руны, без устали возились с трэлями, учили их смирению и все время крутили руками перед собой. Наверное, отгоняли проклятья. Но он никогда прежде не видел сарапских воинов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кто-то из хирдманов выпустил стрелу, и та уткнулась в борт. Корабль неспешно подошел к пристани. С верхней площадки на пристань полетели воины, и едва их ноги коснулись досок, они сразу же рванули в бой.
Агнар усмехнулся. Разве можно напролом бежать на стену щитов? К тому же на сарапских хирдманах из железа были только позолоченные чешуйчатые нагрудники да шлемы, из оружия — копья и короткие мечи. Да еще золотые плащи, развевающиеся за их спинами как крылья. Но стоило этим раззолоченным красавцам добежать до нордов, как ярл поперхнулся. За мгновение стена щитов распалась, и вся сотня полегла, словно там были не хускарлы, а перворунные мальчишки.
Золотые воины разделились на пятерки и прочесали весь город, убивая каждого, кто посмел поднять на них руку. Впрочем, безоружных, рабов и женщин они не трогали, лишь выволакивали наружу и толкали в сторону площади, говоря что-то на непонятном языке.
Вскоре все жители сбились в плотную кучу, напоминая стадо овец. Ярл Агнар стоял там же, растерянный и перепуганный. Лишь один иноземный корабль остановился в Фискехале, остальные же прошли мимо, но городу хватило и той полусотни воинов, что сошли на берег. Потому что все золотые были хельтами, а их хёвдинг и вовсе сторхельт.
Вперед вышел знакомый всем солнечный жрец, который прожил в Фискехале уже две или три зимы. Он воздел тощие руки к затянутому серой пеленой небу и воскликнул:
— Радуйтесь, братья и сестры! Пришло ваше спасение. Долгие годы вы страдали в рабстве, поклонялись ложным богам, терпели обиды, молились единственному богу, богу-Солнцу, и воздавали хвалы его пророку Набианору. Теперь вы будете отмщены. Ваши братья по вере, лучшие воины Ардуанора, прибыли к вам на помощь. Солнцезарные станут вашим щитом. А вы будете их опорой…
Он говорил и говорил, восхваляя воинов Солнца, а тем временем с корабля сходили сарапы попроще, хускарлы без доспехов, медленно выводили уставших после долгого плавания коней, растирали их дрожащие ноги, вытаскивали копья и щиты, лошадиные попоны…
А сарапские дромоны уже вошли в устье реки Ум и двинулись к истерзанному недавними сражениями Сторборгу. И на каждом корабле было пять десятков хельтов, сотня хускарлов и один сторхельт.
Песнь 2.
Глава 1
Три корабля мягко покачивались на волнах и неспешно шли на попутном ветре к Сторбашу. Нам пришлось разделиться, и сейчас на каждом судне было всего лишь по восемь человек, зато добра полные закрома. Почти все дары конунгу забрали именно мы как долю за корабли. Там даже был мешок с перцем! Небольшой, но все же.
Я надеялся, что Харальд Прекрасноволосый со своими людьми войдет в наш хирд, но он отказался. Выбрал драккар поменьше и сказал, что на несколько лет покинет Северные моря.
Союзники поделили корабли и ушли. Они должны будут прогуляться мимо одной-двух прибрежных деревень и лишь потом отойти подальше в море, чтобы скрыться. Пусть сыновья Скирре думают, что ночевка на безлюдном острове прошла спокойно, и ярл потерялся позже. Мы зачистили берег как могли, трупы разделили поровну и поскидывали в море в разных местах, не забыв вспороть животы, чтоб не всплыли. Кровь на песке, конечно, осталась, но первый же дождь, а еще лучше шторм, смоет следы подчистую.
Вряд ли Скирре начнут искать раньше, чем через две-три седмицы. В Тургаре его будут ждать не раньше, чем через месяц-другой. В Хандельсби спохватятся примерно тогда же, ведь обычно ярл приходит в столицу позже, да и мало ли какие дела могли его задержать. Разве что на месте третьей ночевки забеспокоятся. Но пока они сообразят, что что-то не так, пока дойдут до Тургара, пока сообщат… Словом, я почти не беспокоился, что о нападении станет известно. Лишь бы союзники держали языки за зубами.
