Так-то я согласен с Альриком. Еще в прошлый раз нужно было их всех убить. Но сейчас я не был уверен, кто это говорит: хёвдинг или тварь.
— На обратном пути напомните мне, — добавил Беззащитный.
По договоренности с Харальдом, «Змей» ушел вперед, а мы заглянули в Растранд, вытащили «Жеребца» из укрытия, снова разделили хирд пополам и двинулись к острову, где нас ждали неизвестные хирдманы неизвестных людей. Я лишь успел порадоваться, как бритты наладили жизнь. Они снесли часть склона, расширив берег, но у моря построили лишь несколько домов, остальные же поставили на плоскогорье, где раньше Ингрид пасла коз. Распахали огороды, засеяли небольшие поля. Возле домов я увидел желтые комочки вылупившихся недавно цыплят, довольно похрюкивали свиньи, отъедаясь на мелкой рыбешке. Сейчас бы никто не назвал эту деревню унылой. Более того, бритты выложили дорожки между домами мелким камнем, сделали красивые плетни, вымазали стены красной глиной. Но если бы на них кто-нибудь попытался напасть, жители сразу бы бросили дома на берегу и ушли наверх, по крутому склону, где стоял мощный частокол, укрепленный земляной насыпью. Я бы хотел глянуть на лицо Торкеля, если б тот пришел в Растранд и увидел злых хускарлов вместо одно-двурунных стариков.
К вечеру четвертого дня мы пришли к указанному месту. Но Альрик не стал подводить корабли к берегу близко, а сел в лодку, взятую на время у Полузубого, взял меня и Простодушного на весла и поплыл к суше, захватив со «Змея» Харальда. Вдруг это такая дурная ловушка, чтобы забрать наши корабли? Или засада от самого Скирре? Даже если мы погибнем, хотя бы хирд выживет.
Косматый сказал:
— Они будут прикрывать лица. Не только от тебя, но и друг от друга. Не хочешь сделать так же?
— Зачем? — усмехнулся Альрик. — В отличие от них я пришел с кораблями, им лица не скроешь. А ты не думал, что ты единственный, кто знает все стороны? И если что-то пойдет не так, тебя убьют, чтобы скрыть свои имена.
— Думал, — кивнул Харальд. — И каждый из них отправил со мной доверенного человека. Так что если вдруг окажется, что я вас обманул, меня убьют на месте.
— Это в твоем хирде…
— Да. Двое пришлые. Но они со мной уже с осени, так что вряд ли ты угадаешь, кто из них кто.
Лодка мягко ткнулась носом в песок, и Альрик сошел на берег, знаком показав нам оставаться на месте. Я хотел спросить, мол, а как же я? Это ведь из-за меня ульверы здесь. Но потом вспомнил свои думы насчет послушания в хирде Косматого и заткнулся.
Хёвдинг пришел поздно. Затем мы вернулись на корабли и все же пристали к берегу. Единственное, что Альрик сказал про наших союзников:
— Теперь и я знаю их имена. Им можно доверять.
Спустя еще день мы подошли к острову, на котором ярл Скирре каждый раз останавливается.
— По сведениям Харальда Скирре прибудет сюда через четыре-пять дней, — объяснял Альрик. — «Сокола» и «Жеребца» мы уведем подальше, а «Змея» спрячем на дальнем конце острова. В хирде одного из союзников два хельта, потому им достается самая сложная задача — отрезать Скирре от его кораблей, но при этом сохранить их. Второй союзник отвлечет внимание людей Скирре, напав на лагерь. Мы и Харальд навалимся с боков. В живых не должен остаться никто, даже женщины. Нужно сделать так, словно Скирре никогда сюда и не приходил.
Офейг Бессмертный, которого мы забрали с Туманного острова, вдруг сказал:
— Ночью будет шторм.
— Вот и отлично.
Мы высадили союзников, затем отвели корабли на соседний остров, который находился в полудне пути. Как ни бранился на отличном нордском Живодер, но именно его, Бритта и Офейга мы оставили приглядывать за «Соколом» и «Жеребцом». Когда плыли обратно на «Змее», поднялся сильный ветер, небо заволокло темными низкими тучами. И едва мы сняли мачту с корабля, затащили его на руках поглубже на сушу и прикрыли ветками, как пошел ливень.
Хлестало всю ночь, волны на море ходили огромные, и Альрик переживал за корабли на другом острове. Вдруг мы недостаточно их закрепили? Вдруг бестолковые бритты что-нибудь напутают? Ульверы не успели подготовить себе лагерь, потому мы лишь прикрылись плащами, вымокли до последней нитки и изрядно продрогли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наутро погода утихомирилась, хоть мелкий дождик продолжал накрапывать. И больше всего нам хотелось просушить вещи и выпить горячего травяного отвара, но Альрик запретил разводить костер. Он еще раз сходил переговорить с нашими союзниками, а когда вернулся, мы перешли на другое место, еще более сырое и зябкое, зато оттуда неплохо был виден лагерь Скирре. Впрочем, от навесов там ничего не осталось, лишь столбы торчали из дерна.
Неужто мы все оставшиеся дни до прихода Скирре просидим здесь без огня и горячей еды?
Хёвдинг пояснил, что ярл вполне может выслать один корабль заранее, чтобы подготовить ночлег и проверить остров, так что подозрительный дымок нам здесь не нужен.
— Но мы можем устроить бездымный костер!
— У Сивого был человек с даром волчьего слуха, а если у Скирре есть человек с носом волка? Нет. Будем ждать столько, сколько нужно.
Значит, Альрик все же помнил про Уши, но почему-то не спрашивал, где он. Или помнил далеко не все, раз сказал, что у Сивого, а не у нас…
И уже к полудню мы поняли, что Беззащитный был прав. Потому как на горизонте показался корабль.
Глава 17
На острове, выбранном ярлом Скирре для ночевки, поселенцев не было, и я понимал, почему. Несмотря на изрезанный берег и несколько вполне удобных бухточек с песчаными берегами, основную часть острова занимали горы. Огромные крутые горы с редкими проплешинами травы. Тут и кусты-то почти не росли.
Лагерь располагался как раз в одной бухточке с большим песчаным пляжем. На дальнем ее конце холмы, за которыми узкий и слишком мелкий для корабля залив, а по краям — те самые крутые каменистые горы. Мы засели на вершине левой горы. И я не понимал, как наши соратники сумеют перегородить дорогу к кораблям. Им нужно выскочить либо из моря, либо спрыгнуть с одной из гор. Не, может, хельты и уцелеют, а вот хускарлы, скорее всего, переломают ноги, если не шеи.
Корабль пристал к берегу, и люди, сверху казавшиеся муравьями, облепили его борта и вытащили подальше на песок. Затем они закопошились, вытаскивая бревна, длинные полотнища и какие-то мешки с бочками. Быстро поднялись шатры и палатки. Другие занялись приготовлением пищи: сложили кострища, зарезали несколько свиней. Даже до нас дотянулся запах дыма. И мы, лежа на голом продуваемым всеми ветрами хребте, дружно сглатывали слюну.
— Может, стоит их вырезать? — шепотом спросил я. — Чтоб потом легче было?
Альрик покачал головой.
— Скорее всего, они должны подать знак, что всё тихо. К тому же, вряд ли здесь сильные воины. Это же стряпуны да услужники. Коршун? Слышишь их силу?
— Далековато, так что могу ошибиться. Но хельтов тут наверняка нет. Хельтов я издалека слышу.
— Так что лучше сидеть и ждать.
Два десятка воинов в полном облачении разошлись осмотреть местность, но далеко не заходили и на горы не полезли. Ха, лентяи! Потому мы и не приближались к этой бухте, следов не оставляли. Вот только нашу задачу это никак не облегчало. Нам придется как-то быстро спуститься, и у нас еще хоть немного есть уклон, а вот на утесе с правой стороны и такого нет.
К вечеру, когда мой живот уже вовсю урчал, показались и другие корабли. Вот только разговор-то был всего о трех кораблях, а я четко различал три паруса. Всего, значит, четыре. И пришли они раньше, чем предполагалось. Два красавца-драккара, каждый на тридцать весел, и один пузатый кнорр. На берегу человек развернул большое красное полотнище, махнул им несколько раз, свернул, подождал, снова развернул.
— Вот и знак, — шепнул Альрик.
— И хельты, — так же отозвался Коршун. — Четыре хельта вроде бы. Два на кнорре и по одному на драккарах.
Корабли споро вытащили на песок, уложили мачты. Люди Скирре действовали уверенно и умело. Быстро выделили дозорных, расположились вокруг шатра ярла, два десятка хирдманов наскоро подкрепились и ушли к кораблям. С драккаров еще выбежали девки-прислужницы и захлопотали непонятно над чем. Самого ярла я отличить не смог в этой круговерти букашек, а вот жену узнал сразу, хоть и видел в первый раз. Уж больно ярко она вырядилась, не подпускала к себе никого близко и потому сверху выглядела яркой искрой, вокруг которой все время пусто.
