Со временем свеча оплыла и начала коптить, и мужчины собрались укладываться. Гахерис с любовницей спали на постели у очага; к ним же, похоже, предстояло присоседиться и Агравей-ну. Мордреда, к вящему его облегчению и легкому изумлению, проводили наружу, в свежую ночную прохладу, и указали на каменную лестницу, что огибала башню с внешней стороны. Ступени вели к небольшой верхней комнате, где воздух, хотя и холодный, был чист и свеж, а охапка вереска и покрывал оказалась ложем вполне сносным: Мордреду доводилось спать на постелях и похуже. Утомленный дорогой и разговором, он стянул с себя одежду и тут же крепко заснул.
Пробудился он поутру. Снаружи пели петухи, холодный серый свет просачивался сквозь затянутое паутиной узкое окно. Из нижней комнаты не доносилось ни звука.
Мордред отбросил покрывала, босиком подбежал к окну и выглянул наружу. Оттуда виднелся полуразвалившийся сарай, служивший одновременно и стойлом, и курятником. Рядом стояла Бриджит, подле нее на земле — корзинка с яйцами. Молодая женщина бросала курам остатки вчерашней еды, а те с кудахтаньем поклевывали и рылись в земле у ее ног.
Стойло представляло собою открытое сооружение, состоящее из задней и боковых стен, каменных яслей и покатой крыши на столбах из тесаных сосновых стволов. Из окна Мордред отлично рассмотрел все внутреннее помешение. И то, что он увидел, заставило его опрометью броситься назад к постели. Он схватил одежду и лихорадочно принялся одеваться.
В стойле стоял один-единственный конь. Его собственный. Веревки, которыми были привязаны братние лошади, валялись в соломе, среди вальяжно вышагивающих кур.
Мордред поспешно оделся. Ругать себя не имело смысла.
Что бы ни заставило братьев прибегнуть к обману и уехать без него, предугадать случившееся он никак не мог. Он подхватил перевязь и, на ходу застегивая пряжку, сбежал вниз по каменным ступеням.
Заслышав шаги, молодая женщина обернулась.
— Куда они поехали? — грозно спросил Мордред.
— Не знаю. На охоту, наверное. Велели вас не будить. Они скоро вернутся, к завтраку. — Но вид у нее был испуганный.
— Хватит меня дурачить, милая. Нельзя терять ни минуты. Ты наверняка догадываешься, куда они отправились. Что тебе известно?
— Я… нет же, господин. Я ничего не знаю. Правда, господин. Но они непременно вернутся. Может, завтра. Может, через два дня. А я позабочусь о вас как должно.
Мордред возвышался над ней. Молодая женщина задрожала. Заметив это, Мордред взял себя в руки и заговорил мягче:
— Послушай… Бриджит, так? Не бойся меня. Я тебе вреда не причиню. Но дело и впрямь важное. Касается короля, ни больше ни меньше. Сама видишь, до чего важное! Для начала, как давно они уехали?
— Часа четыре назад, лорд. еще до рассвета.
Мордред закусил губу.
— Хорошо, умница, — все так же мягко отозвался он, — Но ведь ты наверняка можешь рассказать и больше. Ты, верно, слышала их разговоры. О чем они толковали? Они ведь выехали искать кого-то, правда?
— Д-да. Одного рыцаря.
— Они называли какое-то имя? Может быть, Ламорак?
Молодая женщина задрожала сильнее, прижала руки к груди.
— Так? Ну же, продолжай, говори. Ничего от меня не скрывай.
— Да. Да. Так его и называли. Этот злой рыцарь обесчестил мать моего господина. Он мне и прежде об этом рассказывал.
— Где они рассчитывают встретить этого Ламорака?
— Есть на берегу замок, до него отсюда много миль. Вчера мой господин побывал в деревне и прослышал — он узнает новости от заезжих торговцев, — прослышал, что этот рыцарь Ламорак вскорости здесь объявится, — сбивчиво объясняла Бриджит, — Его ждут морем, из Бретани, кажется, а гавани рядом с замком нет, и высадиться негде, уж больно опасно по такой-то погоде, так что он, верно, сойдет на берег южнее, до тех мест полдня пути, а там раздобудет коня и поскачет по дороге вдоль взморья. Там-то господин мой Гахерис и хотел с ним встретиться, прежде чем тот доберется до замка.
— То есть подстеречь и убить! — яростно воскликнул Мордред. — Если, конечно, Ламорак не сразит его первым. И братца его тоже. Что вполне возможно. Ламорак — испытанный воин, из числа королевских Сотоварищей, и превосходный боец. И король им очень дорожит.
Молодая женщина, бледнея, глядела на собеседника во все глаза. Она сцепила трясущиеся руки под грудью, словно защищая покоящегося там ребенка.
— Если тебе дорога жизнь твоего господина, — угрюмо проговорил Мордред, — ты расскажешь мне все. Замок… Это ведь Каэр-Морд?
Она молча кивнула.
— Где он и как далеко? — Мордред протянул руку, — Нет, погоди. Раздобудь мне поесть — по-быстрому, пока я седлаю коня. Что угодно. Остальное доскажешь позже, пока я завтракаю. Если хочешь спасти жизнь своего господина, помоги мне выехать. Торопись же!
Бриджит подхватила корзинку с яйцами и опрометью кинулась в дом.
Мордред ополоснул у корыта лицо и руки, заседлал и взнуздал коня и, оставив его привязанным, бегом вернулся в башню.
Девушка выставила на стол подле остывшего очага хлеб и мясо. Наливая гостю вина, она не сдержала слез.
Мордред торопливо отхлебнул, прожевал хлеб, запил вином.
— Ну же, быстрее. Что произошло? Что ты еще знаешь?
Опасность, угрожающая Гахерису, развязала ей язык.
— Вы давеча вечером поднялись наверх, господин, а они все толковали промеж себя, — с готовностью ответила Бриджит, — Я уже легла. Я задремала, но господин мой так и не пришел в постель, и я проснулась и услышала…
— Ну?
— Он как раз рассказывал о том, что этот Ламорак едет в Каэр-Морд. Господин мой себя не помнил от радости, потому что поклялся убить рыцаря, а вышло, что в нужный час и брат подоспел, так что теперь их двое. Он сказал… мой лорд сказал… что это Богиня потрудилась — привела к нему брата, дабы тот помог отомстить за смерть матери. Он дал клятву на материнской крови…
Бриджит смущенно умолкла.
— Да? А он тебе говорил, кто пролил кровь его матери?
— Как же, злой рыцарь! Разве нет, лорд?
— Продолжай.
— Так что он ликовал и радовался, и они порешили уехать тотчас же вдвоем, не сказавшись вам. Они даже не ложились. Они подумали, я сплю, и тихонько вышли. Я… я не посмела дать им понять, что слышала их разговор, но мне было страшно, вот я и солгала вам. Мой господин говорил, словно… — она сглотнула, — словно одержимый.
— Он и впрямь одержим, — подтвердил Мордред. — Ну ладно. Этого-то я и боялся. А теперь расскажи, по какой дороге они поехали. — Видя, что молодая женщина снова заколебалась, он твердо добавил: — Этот человек ни в чем не повинен, Бриджит. Если господин твой Гахерис убьет его, ему придется держать ответ перед верховным королем Артуром. Ну же, милая, не плачь. Может, корабль еще не пристал, и Ламорак покамест на борту. Если покажешь мне дорогу, я, чего доброго, нагоню их раньше, чем совершится злое дело. Мой конь отдохнул, а конь Агравейна — нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
