Да, принц был в ярости, но если бы он ее не выплеснул, то Дерек не заметил бы в Джоне артефакта, не предусмотренного спецификацией. И Эвгар был слишком ослеплен своим гневом, чтобы заметить, как Дерек сует руки туда, куда не следует.
Если ты испытываешь сильные, почти неукротимые чувства, то неминуемо проиграешь. Весь рабочий опыт Дерека говорил об этом.
— Он сыграл на нашем поле, сам того не ожидая, — ответил Дерек. Анна выхватила из коробки один из артефактов, примерила к чему-то внутри Джона, кивнула.
— Посмотри, сколько там проводных каналов в ящике, — приказала она. — Такие темно-синие, витые.
Дерек отправился искать проводные каналы. Призрак Гейба Коннора, который он не мог не представлять, двигался среди шкафов и полок, он торжествовал, он мечтал, и это, наверное, было высшим счастьем, доступным человеку — сотворить то, чего не было прежде, и сделать это идеальным. Проводные каналы, аккуратно свернутые и закрепленные гибкими шнурами с клеймами поставщика, лежали в больших ящиках, и Дерек подумал, что в доме Гейба Коннора была не лаборатория, а клиника.
Здесь можно было починить сломанное. Он приготовил для этого все, что нужно.
— Их пятнадцать, — сообщил Дерек, вернувшись туда, где Анна снимала с Джона черепную коробку. Она кивнула.
— Отлично, этого хватит. Но пыльцы фей здесь точно нет. Сходишь со мной за покупками?
Глава 11
Старый год уходил.
Столица была погружена в сверкание бесчисленных фонариков и гирлянд. Запоздавшие хозяева прибивали к дверям домов венки из еловых веток — отогнать нечисть и приманить богатство и здоровье. В каждом доме стояла елка — дети зачарованно смотрели на сверкающие шары в предвкушении подарков, а взрослые раскладывали у ее ствола коробки в красно-белой полосатой бумаге. Хлопали двери магазинов, впуская и выпуская покупателей, а продавцы довольно потирали руки, подсчитывая прибыль. В последние дни года можно сбыть даже самый залежавшийся хлам и по хорошей цене.
Магазин Тео Вайнсверга был самым большим в столице — не просто местом, где продавали артефакты, а почти научным центром. Здесь можно было купить магические диковинки со всего света, здесь на полках и витринах было все, что нужно для того, чтобы создать самый лучший, самый сильный артефакт — и сегодня здесь не было покупателей. Преддверие нового года — то время, когда даже ученые забывают о работе, и Вайнсверг скучал за своим прилавком, лениво листая газету. На прилавке стояла крошечная елка — по ее ветвям перебегали огоньки, а у основания танцевали два медведя в красных тулупах.
Входя, Анна вспомнила, как они с отцом приходили к Вайнвергу, чтобы купить очередной артефакт, инструмент или книгу. Иногда процесс покупки затягивался на несколько часов — тогда хозяин заваривал кофе, и начиналась беседа знатоков и добрых друзей. О чем они только не говорили, отбирая нужные смеси и камни и перелистывая книги, о чем только не спорили!
Это была настоящая жизнь. Подойдя к стойке продавца, Анна невольно задалась вопросом, есть ли в Лекии такой же магазин.
— Ох, ну надо же, кого я вижу! Госпожа Кло! — за эти годы Вайнсверг нисколько не изменился: чернокожий, с пушистыми кудрями, которые никогда не желали ровно лежать в прическе, одетый в изящный костюм с золотой вышивкой, он был похож на гнома, который выбрался из шахты и вывез с собой удивительные находки. — Как ваши дела, как поживаете? Помните, наверно, как приходили сюда с батюшкой?
— Помню, — улыбнулась Анна. — Здравствуйте, господин Вайнсверг. Как торговля?
Этот вопрос отец всегда задавал, заходя в магазин. Вайнсверг махнул рукой — как и раньше.
— Под новый год все, как обычно. Заходят только истинные мастера, все остальные носятся с покупками и елками. Что, госпожа Кло, заварим кофе, как в прежние времена?
Анна не стала отказываться. Пока Вайнсверг колдовал над туркой, она прошла по магазину с корзинкой, отбирая все, что требовалось для работы над Джоном. Постепенно ею овладел нервный восторг, похожий на зуд — Анне не терпелось вернуться в лабораторию и взяться за дело. Она чувствовала себя хирургом, который выходит в своем белом халате навстречу смерти — и смерть убегает без оглядки, чтобы больше никогда не вернуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Узнает ли ее Джон? Или смерть полностью очистила его разум, и, когда он откроет глаза, то посмотрит на Анну так, как смотрят все арниэли, которые сходят с фабричной ленты — бессмысленно, наивно, равнодушно?
“Все равно это будет мой Джон, — подумала Анна, укладывая в корзинку коробки с пыльцой фей. — Я научу его всему, я расскажу ему обо всем. Он вернется, он вспомнит, даже если не вспомнит”.
Дерек о чем-то негромко разговаривал с Вайнсвергом. Когда Анна собрала все, что нужно, и даже немного больше и подошла к прилавку, то на мгновение ей почудилось, будто она провалилась в прошлое. Все было, как всегда: Вайнсверг вел заинтересованную беседу с тем, кто мог его понять, в воздухе плыл запах кофе, который хозяин магазина всегда варил с солью, и душу охватывало предвкушение чуда.
— Я говорю, какая интересная вещица у вашего спутника, дорогая Анна! — сообщил Вайнсверг. Черные узловатые пальцы, словно вырезанные из дерева, держали Дерека за запястье, и виноградный листок на коже казался странно живым, словно его только что сорвали с лозы. — Защитное магическое клеймо, я уже много лет таких не видел. А в прошлый раз, — он отпустил руку Дерека и осторожно налил кофе для Анны в крошечную фарфоровую чашку, — я видел его на руке юной девушки… красавица, каких поискать!
Анна хмуро подумала, что виноградный листок носила какая-нибудь любовница принца Эвгара. Дерек отпил кофе и сказал:
— Вот бы узнать, кто она такая, и чем все для нее закончилось.
— У нее был сильный дар, который начал гнить, — произнес Вайнсверг, и Дерек понимающе усмехнулся. — Ходили слухи, что его высочество Эвгар превратил ее в огненную птицу, и теперь она освещает его спальню.
Усмешка Дерека стала шире. Он утвердительно качнул головой. Анна взяла из коробочки на стойке несколько маленьких свечей и добавила к своим покупкам. Свечи никогда не помешают, особенно если у тебя нет огненной птицы — хотя это наверняка всего лишь слухи.
— Есть возможность снять клеймо? — поинтересовался Дерек. Вайнсверг надел другие очки, с линзами потолще, снова взял Дерека за запястье и принялся крутить и вертеть его, то поднося чуть ли не к носу, то отстраняя. Анна смотрела, как по улице идут веселые люди, нагруженные покупками, подарками и весельем, и верила, что наступающий год обязательно будет счастливым, как в детстве.
— Да, я думаю, с этим можно справиться. Могу даже попробовать, когда мы допьем кофе. Честно говоря, оно мне не нравится. В нем есть что-то еще, не только защита. Не вижу, что, но оно есть, — бодро сказал Вайнсверг. Дерек кивнул.
— Спасибо, но лучше сделаем это чуть позже. У меня есть некоторое дело, которое я должен закончить до этого.
— Да, принц поймет, что от его клейма избавились, — согласился Вайнсверг и, покосившись в сторону корзинки Анны, спросил: — Вы что, чините кого-то из арниэлей? Того, который уцелела в пожаре?
— Там никто не уцелел, — ответила Анна, понимая, что если Вайнсверг продолжит задавать вопросы, то она расплачется. — Я хочу провести эксперимент на одной из отцовских моделей.
Вайнсверг сочувствующе качнул головой.
— Были, конечно, и те, кто не пошел на ту службу, — негромко, словно разговаривая с самим собой, сказал он. — Я слышал, что сейчас производство арниэлей приостановлено, и говорят, что вряд ли его запустят снова.
Да, этого следовало ожидать. Идеальные люди никому не нужны — тот маг, который сидел рядом с Дереком на импровизированном совете, был прав, миру и без арниэлей хватает курьеров, прислуги и шлюх. Люди изобретут новые игрушки, не такие, какие превзойдут своих хозяев и создателей.
От этого становилось так тоскливо, что было больно дышать.
— Значит, мой блок, который ограничит саморазвитие, больше не нужен, — вздохнула Анна и вынула кошелек. — Сколько с меня?
