Вылетев изо рта Юстуса, этот саркастический комментарий обдает теплым дыханием мой нахмуренный лоб, на котором нарисован кровавый знак.
— Но я не уйду отсюда, пока не разрушу это место.
— Я так и знал. Я знал, что ты пойдёшь на что-нибудь безрассудное.
Он отпускает мои руки.
— Камень очень толстый и…
— Не рядом с покоями Данте. Я слышу море снаружи, нонно. Я чувствую змеев.
А они чувствуют меня.
— Разве вы не хотите уплыть вместе с Мириам?
Я слышу, как он сглатывет.
— Они её забрали.
Ну, конечно.
— Куда?
— В туннели, — резко отвечает он, отделяя каждое слово.
Я не вижу его лица, но не сомневаюсь в том, что если коснусь кончиками пальцев его челюсти, то почувствую, как на ней пульсирует мускул.
— Тогда нам тем более надо затопить это место.
— Туннели построены на склоне.
— Данте вместе с его полком тормозит золотой трон. Они не могли уйти далеко.
Я вспоминаю о том, как Лор затопил траншею в горах, и как вода смыла солдат, которые нас преследовали. Надеюсь, на этот раз это тоже сработает.
— Может быть, вам с Антони стоит начать затапливать это место?
Антони хмурится — либо ему непонятен мой план, либо он решил, что я сошла с ума.
Я переплетаю руки.
— Либо ты нам поможешь, Антони, либо я превращу тебя в краба.
Он смотрит на то место, где я стою, и его зрачки начинают сужаться и расширяться, словно он оценивает всю серьёзность моей угрозы.
— В краба?
Его губы слегка приподнимаются в улыбке.
— Она, и правда, может это сделать, Юстус?
Это было бы здорово. Затаив дыхание, я жду ответа Юстуса. Ведь сейчас мы вне опасности.
Я чувствую тепло руки, которая касается моего лба, и моргаю. Поскольку Антони также как и я хлопает веками, я решаю, что Юстус стёр мой знак.
Распахивается дверь и врезается в каменную стену.
— У тебя минута, чтобы нарисовать взрыв, а затем я уведу тебя наверх. Поторопись, нипота.
Вздохнув, я бормочу: «Я быстро».
Как так вышло, что мне уже двадцать два, я могущественная ведьма, но чувствую себя не выше эльфа?
Покинув клетку Антони, мы идём вперёд, в сторону чёрной деревянной двери. И чем ближе мы к ней подходим, тем сильнее пульсирует моя кровь, приливая и убывая, точно волна. Это мои нервы или я чувствую море?
Я поднимаю руку к потолку, который нависает так низко, что кончики моих пальцев касаются прохладного камня. Когда потолок сотрясается и щекочет их, я вздрагиваю и замираю в восхищении. Змеи. Я не могу видеть их сквозь камень, но я знаю, что если нарисую знак ключа, я окажусь в море.
Дверь, ведущая в покои Данте, со скрипом открывается, и я чуть не выпрыгиваю из своей кожи.
ГЛАВА 36
Антони встаёт передо мной.
— Стой у меня за спиной.
Я слушаюсь его, но в основном потому, что он преграждает мне путь. Его тело разорвано и поломано во многих местах, как и моё. Удивительно, как он вообще стоит на ногах.
— Это всего лишь я, дурачьё, — бормочет Юстус.
Его шаги снова начинают стучать по коридору.
— Я проверял, не остался ли здесь кто.
Хвала Котлу. Мой пульс замедляется, когда я запускаю палец в одну из множества своих ран и начинаю рисовать.
Антони оглядывает оглушительную пустоту.
— Сколько им потребуется времени, чтобы пешком дойти до Исолакуори?
— Нам понадобилось почти две недели, чтобы добраться сюда из долины, — говорит Юстус.
Мой пульс ускоряется от негодования. Они тащили меня сюда две недели, пока я была без сознания. Желание разнести это место на части заставляет мою руку ускориться.
— То есть вы не считаете, что они выйдут наружу раньше этого срока? — тихо спрашивает Антони.
— Тареспагия кишит воронами. Монтелюс принадлежит Лору. Так что нет, они не станут рисковать и выходить наружу, пока не вернутся в восточные земли фейри.
— Когда мы выйдем отсюда, вороны могут перенести нас в Монтелюс, и мы…
— Фэллон, когда мы выйдем отсюда, Лор запрёт тебя, — вздыхает Юстус. — Антони хорошо знает эти туннели. Вместе…
— С меня хватит, Росси. Дела Лора больше меня не касаются. И не надо на меня так смотреть, Фэл.
Облизав губы, чтобы смыть вкус разочарования, я перевожу взгляд на волнистые линии, которые уже даже не считаю.
— Я покину Люс.
— И куда ты отправишься? — спрашивает Юстус.
— Туда, куда ветер направит мою лодку.
Я не пытаюсь убедить Антони сражаться вместе с нами. По правде говоря, может это и к лучшему, что он решил уехать.
— Стоит ли нам проверить остальные двери, Росси? — спрашивает Антони, глядя на ручки, которые сверкают в тусклом пламени факелов.
— Внутри тех помещений ничего нет.
Пока я рисую на потолке ещё больше неровных кровавых линий, мне в голову приходит одна мысль.
— Ифа? Куда они её дели, Юстус?
— Я перенёс её в спальню своей матери. Её сестра тоже там. Как и мой сын.
Юстус не произносит имени Ванса, потому что не хочет, чтобы Антони связал всё воедино?
На случай если я права, я решаю помолчать об этом.
— Я думала, что вороны не могут проникнуть в дом.
— Живые.
Когда кровь отливает от моего лица, он добавляет:
— Я имел в виду, что обсидиановые вороны вполне могут.
Потолок начинает сотрясаться, но я не могу понять, что на это повлияло: атака Лора на дом Росси или моё заклинание. Я облизываю верхнюю губу и чувствую соль. Мне хотелось бы думать, что это вкус моря, но я понимаю, что это, скорее всего, пот.
— Ещё.
Должно быть, Юстус почувствовал, как море движется вдоль обсидианового туннеля, потому что добавляет:
— Добавь ещё больше линий.
Я делаю, как он говорит. Я рисую волны от стены до стены, используя кровь из каждой раны на своей плоти, пока с потолка над нашими головами не начинает капать. Сначала я решаю, что это кровь, но затем замечаю мокрую каплю, которая течёт по тыльной части моей ладони. Она чистая, как роса. Я оглядываю чёрный камень в поисках трещины и резко вздыхаю, когда на меня начинают сыпаться камни.
— Нам нужно возвращаться в…
Кусок обсидиана отделяется от потолка и врезается в пол, загородив нам путь в дом Росси.
— Бежим в спальню!
Мой дед хватает меня за запястье и тащит в открытую дверь.
Я содрогаюсь, как только переступаю порог комнаты, в которой Данте лапал меня, а затем содрогаюсь ещё больше, но не от отвращения. На этот раз сотрясается пол, и это похоже на вибрацию Минимуса, когда он доволен.
— Сработало?
Юстус потирает лоб, вероятно, чтобы смыть с него следы моей крови, потому что он снова становится видимым.
Несколько факелов, которые всё ещё горят в коридоре, начинают шипеть, когда в потолке появляются новые трещины, из которых теперь сочится вода.
Когда очередной грохот сотрясает замок из обсидиана, а трещина на потолке коридора удлиняется, Юстус начинает молиться себе под нос.
— Не думала, что вы набожный, — бормочу я.
— Я очень даже верю в Котёл. Но сейчас я не молюсь; я перебираю свои самые любимые моменты на этой земле, на случай, если умру.
Я закатываю глаза.
— Вы чистокровка. И ваша стихия вода. Небольшой заплыв в море вам не повредит.
— Я боюсь не моря. А твою пару, так как он наверняка думает, что это я заманил тебя внутрь.
— Я смогу его…
Слово «переубедить» вылетает у меня из головы, когда его восхитительный — и невероятно сердитый — голос раздаётся между моими висками.
«Мы сломали потолок, Лор!»
Я молюсь о том, чтобы молчание моей пары было связано с тем, что он смотрит на бурлящее море, в то время как наша тюрьма всасывает Марелюс в своё чёрное чрево.
«Море, Лор. Лети к морю. Я уже иду».
Он так и не отвечает.
Хриплый вздох срывается с моих губ, когда что-то мокрое падает мне на лоб. Я хмурюсь, но затем замечаю влагу, которая собралась вдоль трещины на потолке спальни.
