такой охраной, вы в безопасности.
Я молча киваю и встаю со стула. Поскорее бы мы уже покинули это проклятое место и я обо всем забыла. Папа еще раз пожав старому другу руку, обхватывает мои плечи и направляется к выходу из кабинета. Как назло он находится на третьем этаже и нам приходится исследовать каждый коридор этого зловонного места.
Я безмолвно следую за ним, впиваясь пальцами в крепкое предплечье. Мы минуем коридор и люди расходятся перед нами, на инстинктивном уровне ощущая опасность исходящую от отца. Я и сама побаиваюсь его в таком состоянии. Я привыкла видеть его шутливым и веселым. За все время моего проживания вместе с родителями, он никогда не поднял на меня голоса, даже когда я совершала не самые приятные поступки. Сейчас же папа всем своим видом показывает, что если кто-то посмеет причинить вред его семье, то он уничтожит любого.
Ради меня он поднял все свои связи, чтобы положить этому кошмару конец.
Мы выходим на улицу. Заметив мою дрожь, папа снимает с себя пиджак и накидывает мне на плечи. Меня бьет озноб несмотря на то, что на улице двадцать пять градусов тепла.
— Ты как? — обеспокоенно спрашивает он.
— Наверное хорошо, — отвечаю я, отводя взгляд.
Он прижимает меня к себе и кладет подбородок на макушку. В теплых и надежных объятиях становится спокойнее, и я начинаю верить, что скоро все наладится. Он поглаживает меня по спине и целует в волосы.
— Я поменяю билеты, и мы останемся до окончания расследования.
— Нет. Тебе надо решить все дела с магазином, чтобы ты не разрывался на два города, — я поднимаю голову и смотрю на него.
— А как я живу последние семь лет? — на его губах грустная улыбка, а в глазах столько заботы, чтобы к глазам подступают слезы. — Поверь, мы оставались там только потому, что вам было нужно время. В особенности тебе. Но больше я не хочу ничего упускать.
В груди разрастается ком эмоций, готовый вот-вот вырваться громким всхлипом. Обхватываю папу за плечи и прижимаюсь щекой к крепкой груди. Его объятия — это все, что мне нужно в данный момент.
— Можно я сегодня останусь у вас? Знаю, гостиничный номер…
— Дочка, ты могла об этом даже не спрашивать, — он еще раз целует меня в макушку. — Мама точно не даст тебе заскучать.
— Я не против, — всхлипнув, вытираю нос тыльной стороной ладони.
— Пойдем купим твои любимые пирожные, — он приобнимает меня за плечи и мы молча идем вдоль тротуара.
Вот чего мне не хватало все эти годы. Родительского тепла, любви, внимания. Может я бы выросла совсем другим человеком, будь у меня хоть что-то. Я бы не отталкивала людей, не причиняла им боль и уж точно я бы не бежала от любви как от холеры, лишь бы не заразиться ей. Чувства поразительная вещь. С кем-то ты можешь ощущать себя сильным, не бояться делиться самым сокровенным и оставаться искренним. Довериться и открыть израненное сердце. Полюбить, стать частью чьей-то жизни. Не искать отговорки, чтобы не быть вместе и не нестись к подруге через весь город только потому, что что-то ощутила, когда сердце ускорило ритм. А порой они делают слабым. Пробираются в мысли, душу и выворачивают наизнанку. Медленно уничтожают и вместо эйфории, ты чувствуешь лишь дикую, изнывающую боль, которая пронзает до того самого сердце, поверившего во что-то светлое. Чувства придают уверенности, но также забирают то, что больше никогда не будет тебе принадлежать.
Однажды у меня уже забрали часть моей души, разорвали в клочья и выбросиди на помойку, как ненужную вещь, о которую можно вытереть ноги. Больше я не готова так рисковать.
Глава 25
Богдан
— С Мирой все нормально? — спрашиваю я Макса, пододвигая к официанте к несколько кружек кофе.
— Да. Она повезла родителей в аэропорт, — он не отрываясь от экрана телефона, стучит по нему пальцами.
Или же она просто избегает меня. После нашего поцелуя несколько дней, она так и не появлялась дома. Я же как полный идиот постоянно смотрю на вход в клуб в надежде увидеть ее и прояснить некоторые моменты.
Например, что она почувствовала? Не параноик ли я? Она ведь ответила на поцелуй и судя по ее реакции мне придется потрудиться, чтобы заслужить ее доверие. Хотя я сам еще не понимаю как нам быть? Майк названивает с самого утра с требованием вернуться пораньше и решить насущные вопросы касательно выставки. Я же могу думать только о том, где пропадает эта сумасшедшая девчонка!
Как мне надоело, что когда мы с ней начинаем разговаривать, Мира забирается в свой панцирь и не хочет открыться. Подойти бы к ней, сгрести в охапку и впиться в нежные губы поцелуем, чтобы она не могла ничего возразить. Теперь она не сможет отрицать, что ее тянет ко мне. Только не после вчерашнего поцелуя. Если бы это ничего не значило, она бы не убежала к Полине. Может убеждать в этом себя, но со мной подобный фокус не пройдет. То как Мира отвечала мне, как нежно касалась — это невозможно придумать и списать на глупый порыв. В тот момент, когда ее губы коснулись моих, я почувствовал, как мое сердце начало стучать. Словно забытый старый двигатель, который не работал на протяжении многих лет, вдруг получил каплю масла и скрипя, его шестеренки пришли в движение.
— Что происходит между тобой и Мирой? — спрашивает Макс, сцепляя пальцы в замок и пронзая меня серьезным взглядом.
— А что должно быть?
Поворачиваюсь и закрываю чайник крышкой. Ставлю его на поднос, а рядом несколько кружек. Официантка, мило улыбнувшись, уходит в зал.
— Вот об этом я и говорю, — он кивает в сторону девушки. — Ты флиртуешь с официантками, они только и шепчутся о тебе, а сам целуешь мою сестру. Богдан, я не позволю тебе играть с чувствами Миры, — его губы плотно сжимаются.
— Мне кажется это не твое дело, — отрезаю я.
Друг испепеляет меня взглядом, но я не уступаю ему. Да, возможно, у меня есть определенная репутация, но точно не Максу учить меня, что делать. И в конце концов мы взрослые люди и разберемся сами. Осталось только понять, что на самом деле между нами происходит.
— Все, что касается Миры — исключительно мое дело. Я не хочу собирать ее по осколкам, когда ты уедешь.
— Как заботливо с твоей стороны, заранее поставить крест на том, чего нет, — мой голос пропитан ядом.
Макс устало качает
