В первые дни им приходилось иметь дело только с попрошайками. Когда по густонаселенной пойме Оби пробежал слух, что на северо-востоке региона установился порядок, а у людей появился кров и кусок хлеба, народ повалил сюда валом. Понадобились пулеметы, чтобы убедить их, что все места заняты.
Хуже стало после окончания зимы, а особенно к середине первого лета, когда за едой приходили уже только те, кто готов был драться зубами. Тогда Хозяину приходилось поднимать по тревоге свою гвардию. Именно в таких стычках она ковалась и набиралась опыта, а из бывших охранников ЧОП "Легион" получались настоящие легионеры.
Бензин и солярку экономили почище, чем патроны, поэтому внедорожники выкатывались из гаражей нечасто, а уж немногочисленная боевая техника только в крайнем случай. Этот был не из таких, и врагов преследовали на квадроциклах с электромоторами. Когда-то такими оснастили мобильные патрули охраны на железной дороге - когда руководство РЖД вконец достали нападения вандалов на скоростные поезда. Их аккумуляторы позволяли удаляться от базы на тридцать километров, а энергии станция давала больше, чем могло переварить хозяйство. К тому же двигались эти малютки практически бесшумно.
По сигналу командира одетые в серый камуфляж бойцы приготовились к атаке. Их было в полтора раза больше, чем бандитов, и вооружены они были не ППШ и АК-47 из мобилизационных запасов, но, главное, на их стороне был фактор неожиданности. Конечно, с ротным минометом это было бы еще проще, но дефицитные снаряды экономили.
Одинокий полуночник справил свои дела и скрылся в ближайшей избе, и Васильев скомандовал в гарнитуру рации начинать атаку. Каратели окружали дома - двигались они практически бесшумно, лишь иногда похрустывали под подошвами ботинок камешки.
Они сумели подойти буквально до самого забора, когда Андрей распределил цели. Бывший начальник смены охранников завода, бывший десантник, он первым выстрелил из подствольного гранатомета в окно. Одновременно с ним заговорили еще пять. Крики ужаса и захлебывающиеся вопли смешались со стонами раненых.
Широко распахнулась дверь, и из ближайшей избы вылетел мужик, зажимая руками лицо. Но тут же упал, словно налетел на стену.
Гранаты накрыли не всех. В суматохе бандиты начали выскакивать из домов, во дворах и огородах замелькали силуэты. Некоторые, самые умные, тут же ложились и находили укрытия. Те, кто думал убежать, не ушли далеко - застрекотали пулеметы карателей - и современные "Корды", и старые ДШК - скосив тех, кто стоял на ногах, как траву. Тем, кто успел укрыться это подарило только лишние две минуты жизни, потому что для оснащенных тепловизорами они были как на ладони.
Другие действовали более разумно. Из окон одного из домов пошел довольно слаженный огонь. Еще несколько гранат эффекта не произвели - похоже, гады отсиделись в подполе. Этот очаг сопротивления держался до тех пор, пока пулеметы не превратили бревенчатые стены в решето.
Оставалось только провести зачистку, собрать трофеи и добить раненых. Во время этого занятия одного из легионеров, бывшего коллектора по кличке Кабан, хорошо умевшего напомнить должнику о просроченном платеже, настигла пуля притворившегося мертвым налетчика. Долго мучить того не было времени. Единственного пленного оперативно допросили, отстрелив два пальца за слишком долгое молчание. А когда он все выложил, раздробили прикладом руки и коленные чашечки и отпустили. Волки в этих местах обычно не заставляли себя ждать.
Трупы даже не стали сваливать в кучу. Для тех, кто надумает придти следом, остатки пиршества волков и ворон и так будут наглядным примером.
Можно было возвращаться. В долбанный оплот долбанной цивилизации, но почему-то на душе у командира было хреново. Может, потому что он знал, что отчитываться за убитого придется лично Хозяину.
Уже засветло они добрались до Заречинска. Проехали Голгофу - возвышение, где на столбах висели воры, лодыри и болтуны, всего двадцать человек. Был среди них и тот писака; юмор ситуации был в том, что площадка для казней получила свое название с его легкой руки.
В самом городе уже все было вверх дном.
Подступы, которые раньше охранялись из рук вон плохо, сейчас прикрывали удвоенные и утроенные кордоны. Но их пропустили беспрепятственно, и через минуту они гнали на своих игрушечных машинках по главной улице.
Несколько тощих собак кинулись врассыпную. Помнили, видать, о привычке легионеров "случайно" сбивать их и отправлять в кастрюлю. Хоть и кормили бойцов неплохо, но лишние калории никогда не лишние. Обычно так же бросались в стороны крестьянские дети, но теперь их не было видно.
Настроение у командира было на нуле - он уже чувствовал, что произошло нечто.
Васильев вздохнул - домой заглянуть не удастся. Месяц назад он обзавелся молодой женой. Очень, хм, молодой. Шестнадцати не исполнилось. Ее отец, естественно, был против, да и она сама не очень "за", но кто их спрашивал? Голытьба. Какой-то местный активист, пока его не повесили за то, что слишком много болтал, называл такую систему феодализмом. Ну и пусть. Зато она работает.
Да, похоже, даже в столовую не зайти. Придется довольствоваться сухпаем. Дерьмо.
Возле казарм, где их кавалькада притормозила, Васильев чуть не обалдел, увидев среди камуфляжа легионеров серую шеренгу заморенных людей. Вооружали батраков, давали им винтовки и автоматы ППШ. Дело новое и невиданное.
Не успел командир отряда заглушить мотор, как заметил у ворот бывшего горотдела грузную фигуру в окружении многочисленной свиты.
Те, похоже, заприметили его еще раньше.
- Тебя и ждем, - вперил в него взгляд Мазаев. - Будешь у нас главным дипломатом.
И замолчал. Но по опыту Васильев знал, что задавать вопросы Константину Михайловичу нельзя. Если сочтет нужным - сам объяснит. Если нет, придется все выяснять самому. Поэтому он терпеливо ждал, стоя навытяжку, стараясь, чтоб лицо было бараньим, а взгляд внимательным.
- К городу подошли танки, - наконец, сказал, будто выплюнул, Хозяин. - Вчера вечером. Один стоит в километре от южных ворот, у бывшей вышки сотовой связи. Пойдешь к ним. Спросишь, чего им надо.
*****
Кто-то мог бы сказать, что ему просто повезло, но это было бы неправдой. Тем, кому просто повезло, сумели выжить, и все. А он сумел не только сохранить свою власть и богатство, но даже преумножить. Много ли еще было таких? Ему повезло примерно так, как везло в рулетке и картах, хотя до азартных игр он был не большой охотник. Просто чувствовал, куда нужно ставить.
Это было еще до.
Кортеж из трех внедорожников, каждый из которых стоил, как новая квартира, свернул с автотрассы "Залесово-Заречинск" на асфальтированную подъездную дорогу. Миновав угрожающую табличку "Частная собственность! Безопасность объекта обеспечивает вооруженная охрана", проехав через спешно поднятый шлагбаум, машины остановились на специально для них отведенной площадке рядом с административным зданием. Вдалеке виднелись остальные хозяйственные корпуса маленькой электростанции. Извилистую речку Каменку отсюда было не видно, только поднимавшийся над ней туман, зато открывался прекрасный вид на заросшие черневой тайгой косогоры.
Крепко сбитый охранник с азиатской внешностью распахнул дверцу джипа, и Константин Михайлович выплыл наружу. Он был массивный, с брюхом - типаж купца-гостинодворца. Но за внешностью Дикого из "Грозы" прятался современный делец с мозгом, работавшим как компьютер с десятиядерным процессором.
У входа в здание был выставлен дополнительный пост. Форма старших охранников ЧОП "Легион", его дочерней фирмы, была с сильным закосом под спецназ в его телевизионном варианте - черные береты, тельники под камуфлированными куртками, а вместо рабочих ботинок настоящие хромированные "берцы". Табличка на въезде не лгала - у каждого была поясная кобура.
Он бывал здесь всего пару раз, но его нрав уже знали. Поэтому за день до визита контора электростанции напоминала пожар в борделе. На территории объекта приводили в порядок все, куда мог упасть взгляд хозяина, разве что траву не красили в зеленый цвет. А на бетонированной площадке для курения в ста метрах от здания работники передавали друг другу новость: "Приедет Сам". И только в узком кругу, запершись на ключ: "Мазая принесло".
Вышколенные инженеры и служащие привычно вскакивали с мест и вытягивались по струнке, когда он, как буря, влетал в кабинеты, с ходу начиная рвать и метать. Он объяснял им популярным языком, что коммунизм закончился, и теперь они работают не на государство.
В коридоре какой-то сотрудник имел несчастье попасться ему навстречу в свитере. При прежнем руководстве, это было допустимо.
